Как происходит снисхождение благодатного огня. Схождение Благодатного огня: как происходит ежегодное чудо

В мире, который создает

Дон Виктор был влюблен в Пералеса; он не видел Балдуса, и подражатель казался ему отличным переводчиком комедий. И Дон Виктор считал его самым прекрасным комиком. Он не остановился, пока не был представлен; и его дом заставил бы его пойти, если бы его жена была другой. В общем, Дон Викторов завидовал любому, кто мог видеть конец меча под плащом алой, даже если он был на досках и только ночью. Он знал, что Анита16 с удовольствием смотрит на жесты и фигуру дона Хуана, и к нему подошел добрый Кинтанар, произнося ей в ухо голос, дрожащий от волнения.

Регент не слышал своего мужа; драма начинала интересовать ее; когда занавес упал, он остался с большим любопытством и хотел узнать, для чего были дон Хуан и Меджиа. Альваро не двигался со своего места; время от времени он смотрел на регента, но с большим осмотрительностью и осмотрительностью, что она заметила и поблагодарила его. Два или три раза они улыбались и только в последний раз, когда они так осмеливались, удивляли, что переписка Пепе Ронзал, которая, как всегда, следила за телеграфами своей отвратительной и восхищенной модели.

Трабуко предложил удвоить свое внимание, много наблюдать и быть гробницей, чтобы заткнуться, как мертвец. «Но это было серьезно, очень серьезно!». Альваро заметил, что за эту ночь у него был сильный соперник: драма. Анита начала понимать и ощущать художественную ценность дона Хуана; высокомерие Меджии; предательское предательство Бурладора, которому не нужно было, когда-то, доказывать свою ценность; дьявольские приготовления великого приключения, нападение монастыря, подошли к душе регента со всей энергией и свежестью, которые у них драматические, и что многие не знают, ценят или потому, что они знают драму, прежде чем иметь критерий, чтобы попробовать ее и уже не впечатляющие, или потому, что у них есть вкус дерева из чернильниц; Ана была поражена поэзией, которая проходила через эти аллеи холста, которые она превратила в твердые здания другого возраста; и восхищался не в последнюю очередь презрением, с которым он видел и слышал все это из ящиков и мест; в эту ночь, рай, счастливый, восторженный, казался гораздо более умным и культурным, чем старик.

Сравните, что мечтало Средневековье - она ​​помещала Дон Жуана Тенорио в средние века из-за Пералеса - со зрителями, которые окружали ее в тот момент, это было печальное пробуждение. С этого момента он одел своего поклонника с помощью жгута комикса, и как только он вернулся на сцену, он дал ему жест и черты Мессии, не отвлекаясь от его собственной прогулки, сладкого и мелодичного голоса и других художественных качеств. Третий акт был откровением страстной поэзии для Дона Ана. Когда она увидела Дону Инес в своей камере, она почувствовала дрожь Регента. новичок был похож на нее; Ана знала его одновременно с публикой; был шум восхищения, и многие зрители посмели переодеться лицом к коробке Вегалланы.

Ла Гонсалес был смешным из любви; он влюбился в Перале, который его украл; женат втайне, пошел за всеми провинциями, и для помощи супружеского бюджета молодая девушка, которая была дочерью богатых родителей, решила наступить на столы; имитировал, которого Пералес послал ей подражать, но иногда она осмеливалась быть оригинальной и делала отличные роли в качестве девственного любовника. Она была очень красива и в белом халате новичка, пленная голова жесткого головного убора, ее щеки очень красные, ее глаза сверкали, ее губы горели, ее руки в иератической позе и скромное и целомуднее целомудрие в вся фигура, была глубоко заинтересована.

Она сказала стихи Дона Инес кристально чистым, дрожащим голосом, и в моменты любящей слепоты она увлеклась определенной страстью, потому что это был ее муж, и пришел к поэтической реалистичности, что ни Пералес, ни большая часть публики не были способный оценить, сколько это стоило.

Дона Ана да; глядя на дочь Комендадора, забыв обо всем, что было на месте, выпил с тревогой всю поэзию этой целомудренной камеры, в которой любовь проникала сквозь стены. «Но это божественное!» Он сказал, обращаясь к своему мужу, когда он облизнул сухие губы. Письмо Дон Жуана, спрятанное в набожной книге, сначала прочитало дрожащим голосом, с суеверным ужасом после того, как Дона Инес, а Бриджит привлекла свечу к бумаге; почти сверхъестественная близость Тенорио, испуг, который его предполагаемые заклинания производят у новичка, который уже чувствует их, все, все, что там произошло и что она догадалась, произвел в Ана эффект поэтической магии, и ей было трудно содержать слезы, которые переполняли ее глаза.

Между третьим актом и четвертым дон Альваро вышел на сцену маркиза

Увы! да, любовь была в том, что фильтр, атмосфера огня, мистическое безумие; бежать от него было невозможно; невозможно наслаждаться больше счастья, чем вкушать его со всеми его ядами. Ана протянула ему руку, и он боялся, что он посмеет немного сжать, но такого не было; дал тот энергичный порыв, который он всегда давал, следуя моде, который в Мадриде начался тогда, но не сжимал. Он сел рядом с ней, да, и вскоре после этого они говорили изолированно от общего разговора. Дон Виктор вышел в коридоры, чтобы курить и ссориться с ветеринарами, которые презирали романтизм и цитировали Дюма и Сарду, повторяя то, что слышали в суде. Бедный Регент был красноречив; он понял, что глава династической либеральной партии это понимал, что он не похож на тех стариков извести и песни, которые даже с улыбкой жаловались услышать так много «красивых, звучных, но без крошечных» стихов, по словам Дона Фрутоса на сцене маркиза. Ана, которая позволила себе пожрать серые глаза соблазнителя и научила его, не моргая его милыми и страстными, не могла в своем возвышении заметить маньеризм, ложность идеализма, скопированную от его собеседника; она почти не слышала его, она говорила без перерыва, она считала, что он говорит, что он согласен со своими собственными идеями; этот мираж провидческого энтузиазма, который обычно появляется в таких случаях, был тем, что заработал Дон Альваро той ночью.

Его мужественная и благородная красота также служила ему хорошо, чему способствовало выражение его страсти в этот раздраженный момент. Кроме того, лицо хорошего мальчика, о том, что оно было правильным, имело духовное и меланхолическое выражение, которое было чисто внешним; сочетание линий и теней, что-то и следы жизни, потраченной в порок и любовь. Когда четвертый акт начался, Ана положила палец ей в рот и улыбнулась Дон Альваро.

Дон Альваро остался с регентом

Это правда; спорил с доном Фрутосом, который настаивал на том, что дону Хуану Тенорио не хватало достаточного количества крошек. Она позволила ему увидеть энергичную, болезненную, белую, соблазнительную шею с кудрявыми черными волосами и провокационное рождение булочки, которая подняла затылок шеи с изящным напряжением и сходимостью волос. Дон Альваро сомневался, если он должен осмелиться приблизиться чуть больше, чем обычно. И самое страшное было то, что не было шанса получить Регента в течение долгого времени; Кто собирался сказать ему: «Ты, мой друг, спускаешься, чтобы все это пролетело через воображаемые пространства»?

Это было то, что Пакито делал с Эдельмирой, его кузеном. Толстая девственница деревни была похожа на древесный уголь, а Дон Жуан, стоя на коленях перед Доной Инес, спросил его, не правда ли, что на этом уединенном берегу он дышал лучше, она утонула и сглотнула, чувствуя его двоюродный брат и слух, возле уха, слова, похожие на искры кузницы. Эдельмира, несмотря на то, что не ухудшилась, его глаза были окружены слабым темным оттенком.

Из всех видов, какой четвертый поэтический поступок! Эти стихи он хотел сделать смешно и вульгарно, окрашивая их со своей бабой, прозаическая нонсенс, передавая им в тысяче раз за его слизистую губу, как жаба живота, звенели в ушах Аны в ту ночь, как возвышенные фразы невинной и чистой любовь который поставляется с верой в объект, любимый, естественный во всей великой любви. Ана тогда не смогла помочь, плакала, плакала, чувствуя, что Инес бесконечное сострадание.