«Значение эпизода «Удивительное происшествие» в романе «Белая гвардия. Композиция романа "Белая гвардия". Значение эпиграфиов
Михаил Афанасьевич Булгаков (1891 –1940) - писатель с непростой, трагической судьбой, повлиявшей на его творчество. Будучи выходцем из интеллигентной семьи, он не принял революционные перемены и реакцию, что последовала за ними. Идеалы свободы, равенства и братства, навязываемые авторитарным государством, его не воодушевляли, ведь для него, человека с образованием и высоким уровнем интеллекта, был очевиден контраст демагогии на площадях и волны красного террора, захлестнувшей Россию. Он глубоко переживал трагедию народа и посвятил ей роман «Белая гвардия»
С зимы 1923 г. Булгаков приступает к работе над романом «Белая гвардия», где описываются события украинской Гражданской войны конца 1918 г., когда Киев был занят войсками Директории, свергнувшими власть гетмана Павла Скоропадского. В декабре 1918 г. власть гетмана пытались защищать офицерские дружины, куда был либо записан добровольцем, либо, по другим сведениям, был мобилизован Булгаков. Таким образом, роман содержит автобиографические черты - даже номер дома, в котором в годы захвата Киева Петлюрой жила семья Булгаковых, сохранён - 13. В романе эта цифра приобретает символический смысл. Андреевский спуск, где расположен дом, в романе назван Алексеевским, а Киев - просто Городом. Прототипы персонажей - это родные, друзья и знакомые писателя:
- Николка Турбин, например - это младший брат Булгакова Николай
- Доктор Алексей Турбин – сам писатель,
- Елена Турбина-Тальберг - младшая сестра Варвара
- Сергей Иванович Тальберг - офицер Леонид Сергеевич Карум (1888 – 1968), который, однако, не уехал за границу как Тальберг, а в конечном итоге был сослан в Новосибирск.
- Прототип Лариона Суржанского (Лариосика)- это дальний родственник Булгаковых, Николай Васильевич Судзиловский.
- Прототип Мышлаевского, по одной из версий - друг детства Булгакова, Николай Николаевич Сынгаевский
- Прототип поручика Шервинского - другой друг Булгакова, служивший в войсках гетмана - Юрий Леонидович Гладыревский (1898 – 1968).
- Полковник Феликс Феликсович Най-Турс - образ собирательный. Он состоит из нескольких прототипов - во-первых, это белый генерал Фёдор Артурович Келлер (1857 – 1918), убитый петлюровцами во время сопротивления и приказавший юнкерам бежать и срывать погоны, осознав бессмысленность боя, во-вторых - это генерал-майор Добровольческой армии Николай Всеволодович Шинкаренко (1890 – 1968).
- Был прототип и у трусливого инженера Василия Ивановича Лисовича (Василисы), у которого Турбины снимали второй этаж дома - архитектор Василий Павлович Листовничий (1876 – 1919).
- Прототип футуриста Михаила Шполянского - крупный советский литературовед, критик Виктор Борисович Шкловский (1893 – 1984).
- Фамилия Турбины - это девичья фамилия бабушки Булгакова.
Однако следует отметить и то, что «Белая гвардия» - не полностью автобиографический роман. Что-то вымышлено – например, то, что мать Турбиных умерла. На самом деле в то время мать Булгаковых, являющаяся прототипом героини, жила в другом доме со вторым мужем. Да и членов семьи в романе меньше, чем было в действительности у Булгаковых. Впервые целиком роман был опубликован в 1927 – 1929 гг. во Франции.
О чём?
Роман «Белая гвардия» - о трагической судьбе интеллигенции в тяжёлые времена революции, после убийства императора Николая II. Книга также повествует о сложном положении офицерства, готового исполнять долг перед отечеством в условиях зыбкой, нестабильной политической обстановки в стране. Белогвардейские офицеры были готовы защищать гетманскую власть, но автор ставит вопрос - есть ли в этом смысл, если гетман сбежал, оставив страну и её защитников на произвол судьбы?
Алексей и Николка Турбины - офицеры, готовые защищать родину и прежнюю власть, но перед жестоким механизмом политической системы они (и такие, как они) оказываются бессильными. Алексея тяжело ранят, и он вынужден бороться уже не за родину и не за оккупированный город, а за свою жизнь, в чём ему помогает женщина, спасшая его от смерти. А Николка в последний момент бежит, спасённый Най-Турсом, которого убивают. При всём желании защищать отечество герои не забывают о семье и доме, о сестре, оставленной мужем. Образ-антагонист в романе - капитан Тальберг, который, в отличие от братьев Турбиных, покидает отечество дом и жену в тяжёлое время и уезжает в Германию.
Кроме того, «Белая гвардия» - роман об ужасах, беззаконии и разрухе, которые творятся в оккупированном Петлюрой городе. В дом инженера Лисовича врываются с поддельными документами бандиты и грабят его, на улицах стрельба, а пан куренной с помощниками - «хлопцами», учинили жестокую, кровавую расправу над евреем, подозревая его в шпионаже.
В финале город, захваченный петлюровцами, отвоёвывают большевики. В «Белой гвардии» ясно выражено отрицательное, негативное отношение к большевизму - как к губительной силе, которая в итоге сотрёт с лица земли всё святое и человеческое, и придёт страшное время. Этой мыслью и завершается роман.
Главные герои и их характеристика
- Алексей Васильевич Турбин - двадцативосьмилетний доктор, дивизионный врач, который, отдавая долг чести отечеству, вступает в схватку с петлюровцами, когда его часть распустили, так как борьба уже была бессмысленна, но получает серьёзное ранение и вынужден спасаться. Заболевает тифом, находится на грани жизни и смерти, но в итоге выживает.
- Николай Васильевич Турбин (Николка) - семнадцатилетний унтер-офицер, младший брат Алексея, готовый до последнего сражаться с петлюровцами за отечество и гетманскую власть, но по настоянию полковника убегает, срывая с себя знаки отличия, так как бой уже не имеет смысла (петлюровцы захватили Город, а гетман сбежал). Затем Николка помогает сестре ухаживать за раненым Алексеем.
- Елена Васильевна Турбина-Тальберг (Елена рыжая) - двадцатичетырёхлетняя замужняя женщина, которую оставил муж. Переживает и молится за обоих братьев, участвующих в военных действиях, ждёт мужа и втайне надеется, что тот вернётся.
- Сергей Иванович Тальберг - капитан, муж Елены рыжей, неустойчивый в политических взглядах, который меняет их в зависимости от обстановки в городе (действует по принципу флюгера), за что верные своим взглядам Турбины его не уважают. В итоге он покидает дом, жену и ночным поездом уезжает в Германию.
- Леонид Юрьевич Шервинский - гвардии поручик, щеголеватый улан, поклонник Елены рыжей, друг Турбиных, верит в поддержку союзников и рассказывает, будто бы сам видел государя.
- Виктор Викторович Мышлаевский - поручик, ещё один друг Турбиных, верный отечеству, чести и долгу. В романе один из первых предвестников петлюровской оккупации, участник боя в нескольких километрах от Города. Когда петлюровцы врываются в Город, Мышлаевский принимает сторону тех, кто хотят распустить мортирный дивизион, чтобы не губить жизни юнкеров, и хочет поджечь здание юнкерской гимназии, чтобы она не доставалась врагу.
- Карась - друг Турбиных, сдержанный, честный офицер, который во время роспуска мортирного дивизиона присоединяется к тем, кто распускает юнкеров, встаёт на сторону Мышлаевского и полковника Малышева, предложившего такой выход.
- Феликс Феликсович Най-Турс - полковник, который не боится дерзить генералу и распускает юнкеров в момент захвата Города Петлюрой. Сам героически погибает на глазах у Николки Турбина. Для него ценнее, чем власть свергнутого гетмана, жизнь юнкеров - молодых людей, которых чуть не отправили на последний бессмысленный бой с петлюровцами, но он в спешном порядке распускает их, заставляя срывать знаки отличия и уничтожать документы. Най-Турс в романе - образ идеального офицера, для которого ценны не только боевые качества и честь собратьев по оружию, но и их жизни.
- Лариосик (Ларион Суржанский) - дальний родственник Турбиных, который приехал к ним из провинции, переживая развод с женой. Неуклюжий, растяпа, но добродушный, любит бывать в библиотеке и держит кенара в клетке.
- Юлия Александровна Рейсс - женщина, которая спасает раненого Алексея Турбина, и у него завязывается с ней роман.
- Василий Иванович Лисович (Василиса) - трусливый инженер, домохозяин, у которого Турбины снимают второй этаж дома. Скопидом, живёт с жадной женой Вандой, прячет ценности в тайниках. В итоге его грабят бандиты. Своё прозвище - Василиса, получил из-за того, что из-за беспорядков в городе в 1918 году стал подписываться в документах другим почерком, сокращая имя и фамилию так: «Вас. Лис».
- Петлюровцы в романе - лишь шестерёнки в глобальном политическом перевороте, который влечёт за собой необратимые последствия.
Тематика
- Тема нравственного выбора. Центральной темой является положение белогвардейцев, которые вынуждены выбирать - участвовать ли им в бессмысленных сражениях за власть сбежавшего гетмана или всё-таки спасать свои жизни. Союзники не являются на помощь, и город захватывают петлюровцы, а, в конечном итоге, большевики - реальная сила, угрожающая старому жизненному укладу и политическому строю.
- Политическая нестабильность. События разворачиваются уже после событий Октябрьской революции и расстрела Николая II, когда большевики захватили власть в Петербурге и продолжали укреплять свои позиции. Петлюровцы, захватившие Киев (в романе - Город), слабы перед большевиками, равно как и белогвардейцы. «Белая гвардия» - это трагический роман о том, как погибает интеллигенция и всё, что с ней связано.
- В романе присутствуют библейские мотивы, и, чтобы усилить их звучание, автор вводит образ помешанного на христианской религии больного, который приходит лечиться к доктору Алексею Турбину. Начинается роман с отсчёта от Рождества Христова, а перед самым финалом упоминаются строки из Апокалипсиса св. Иоанна Богослова. То есть - судьба Города, захваченного петлюровцами и большевиками, в романе сравнивается с Апокалипсисом.
Христианские символы
- Помешанный больной, явившийся к Турбину на приём, называет большевиков «аггелами», а Петлюру выпустили из камеры №666 (в Откровении Иоанна Богослова - число Зверя, антихриста).
- Дом на Алексеевском спуске - №13, а это число, как известно, в народных суевериях - «чёртова дюжина», число несчастливое, и дом Турбиных постигают различные несчастья - родители умирают, старший брат получает смертельную рану и едва выживает, а Елену бросает и предаёт муж (а предательство – это черта Иуды Искариота).
- В романе присутствует образ богородицы, которой молится Елена и просит спасти Алексея от смерти. В страшное время, описанное в романе, Елена испытывает похожие переживания, что и дева Мария, но только не за сына, а за брата, который, в итоге, преодолевает смерть подобно Христу.
- Также в романе присутствует тема равенства перед божьим судом. Перед ним все равны - и белогвардейцы, и воины Красной Армии. Алексей Турбин видит сон о рае - как туда попадают полковник Най-Турс, белые офицеры и красноармейцы: им всем суждено попасть в рай как павшим на поле битвы, а богу всё равно, верят ли они в него или нет. Справедливость, согласно роману, есть лишь на небе, а на грешной земле царствуют безбожие, кровь, насилие под красными пятиконечными звёздами.
Проблематика
Проблематика романа «Белая гвардия» - в безвыходном, бедственном положении интеллигенции, как чуждого победителям класса. В их трагедии – драма всей страны, ведь без интеллектуальной и культурной элиты Россия не сможет гармонично развиваться.
- Бесчестье и трусость. Если Турбины, Мышлаевский, Шервинский, Карась, Най-Турс единодушны и собираются защищать отечество до последней капли крови, то Тальберг и гетман предпочитают бежать как крысы с тонущего корабля, а индивиды вроде Василия Лисовича трусят, хитрят и приспосабливаются к существующим условиям.
- Также одна из главных проблем романа заключается в выборе между нравственным долгом и жизнью. Ставится вопрос ребром - есть ли смысл с честью защищать такое правительство, которое бесчестно покидает отечество в труднейшие для него времена, и тут же есть ответ на этот самый вопрос: смысла нет, в этом случае жизнь ставится на первое место.
- Раскол русского общества. Кроме того, проблема в произведении «Белая гвардия» заключается в отношении народа к происходящему. Народ не поддерживает офицеров и белогвардейцев и, в целом, встаёт на сторону петлюровцев, ведь на той стороне беззаконие и вседозволенность.
- Гражданская война. В романе противопоставляются три силы - белогвардейцы, петлюровцы и большевики, и одна из них лишь промежуточная, временная - это петлюровцы. Борьба с петлюровцами не сможет оказать такого сильного влияния на ход истории, как борьба между белогвардейцами и большевиками - двумя реальными силами, одна из которых проиграет и канет в Лету навсегда - это и есть Белая гвардия.
Смысл
В целом, смысл романа «Белая гвардия» - это борьба. Борьба между смелостью и трусостью, честью и бесчестьем, добром и злом, богом и дьяволом. Отвага и честь - это Турбины и их друзья, Най-Турс, полковник Малышев, распустивший юнкеров и не позволивший им умирать. Трусость и бесчестье, им противопоставленные - это гетман, Тальберг, штабс-капитан Студзинский, который, побоявшись нарушить приказ, собрался арестовать полковника Малышева за то, что тот хочет распустить юнкеров.
Обычные граждане, не участвующие в военных действиях, в романе тоже оцениваются по этим же критериям: честь, храбрость – трусость, бесчестье. Например, женские образы - Елена, ждущая оставившего её мужа, Ирина Най-Турс, не побоявшаяся вместе с Николкой идти в анатомический театр за телом убитого брата, Юлия Александровна Рейсс - это олицетворение чести, смелости, решительности - и Ванда, жена инженера Лисовича, скупая, жадная до вещей, - олицетворяет трусость, низменность. Да и сам инженер Лисович - мелочный, трусливый и скаредный. Лариосик, несмотря на всю свою неуклюжесть и нелепость,- человечный и мягкий, это персонаж, который олицетворяет если не отвагу и решимость, то просто добронравие и мягкосердечие - качества, которых так не хватает в людях в то жестокое время, описанное в романе.
Ещё один смысл романа «Белая гвардия» - в том, что к богу близки не те, кто ему официально служат – не церковники, но те, кто даже в кровавое и беспощадное время, когда на землю спустилось зло, сохранили в себе зёрна человечности, и пусть даже это - красноармейцы. Об этом рассказывает сон Алексея Турбина - притча романа «Белая гвардия», в которой бог объясняет, что белогвардейцы попадут в свой рай, с церковными полами, а красноармейцы - в свой, с красными звёздами, потому что и те, и другие верили в наступление добра для отечества, хоть и по-разному. Но суть и тех, и других одна, несмотря на то, что они по разным сторонам. А вот церковники, «служители бога», согласно этой притче, не попадут в рай, так как многие из них отступали от истины. Таким образом, суть романа «Белая гвардия» в том, что человечность (добро, честь, бог, смелость) и бесчеловечность (зло, дьявол, бесчестье, трусость) всегда будут бороться за власть над этим миром. И неважно, под какими знамёнами будет эта борьба происходить - белыми или красными, но на стороне зла всегда будут насилие, жестокость и низменные качества, которым должно противостоять добро, милосердие, честность. В этой извечной борьбе важно выбрать не удобную, а правильную сторону.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Художественное произведение всегда сопротивляется анализу: зачастую не знаешь, с какой стороны подступиться. И все-таки автор оставляет нам возможность проникнуть в глубину текста. Главное — увидеть кончик ниточки, потянув за которую, размотаешь весь клубок. Одна из таких авторских «подсказок» — название произведения.
В XX веке широкое распространение получили заглавия с «усложненным» значением. Они, по словам современного писателя Умберте Эко, служат для автора средством «дезориентировать» читателя. Не стала исключением и «Белая гвардия». Традиционное восприятие эпитета "белый" связывается с его политическим смыслом. Но давайте подумаем. В городе (ясно прочитывается: в Киеве) перед нами промелькнут немецкие солдаты, войска гетмана Скоропадского, отряды Петлюры, красноармейцы... Но никаких «белогвардейцев», т. е. офицеров Добровольческой («Белой») армии, тогда еще только формировавшейся вдали от Киева, в романе нет. Есть юнкера и бывшие офицеры царской армии, которые знают, от кого надо защищаться, но не знают, кого защищать. И все же роман называется «Белая гвардия».
Дополнительные значения слова «белый» вносятся обоими эпиграфами. Строка Апокалипсиса («И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими») заставляет прочитать заголовок по-другому, как «Небесное воинство», «воинство Христа в белых одеждах», вроде бы как совершенно исключает политическую тематику. Достаточно вспомнить слова, звучащие в романе: «...все вы у меня, Жилин, одинаковые — в поле брани убиенные».
Еще больше уточнится смысл названия "Белая гвардия", если мы обратимся ко второму эпиграфу — пушкинскому. С одной стороны, он актуализирует образ исторической катастрофы как катастрофы природной (вспомните, кстати, и «Двенадцать» Блока), с другой, сходная ситуация — метель, пустынная равнина, заплутавший путник в знакомом вам стихотворении Пушкина «Бесы».
Цвет в искусстве и цветовая гамма романа "Белая гвардия"
Когда-то цвет в искусстве имел аллегорическое значение. Зло обозначалось черным, добродетель и чистота помыслов — белым, надежда — голубым, радость — алым. В эпоху классицизма за каждым цветом тоже закреплялось особое значение: определенное качество, чувство, явление. Возник своеобразный и утонченный "язык цветов". Пудренные парики изощрялись в названиях каждого оттенка, сукном цвета "бедра испуганной нимфы" гордился Ипполит Курагин из "Войны и мира" Толстого. Цветовая гамма наряда или букет в руках дамы содержали целое послание, понятное кавалеру.
В эпоху романтизма цвет становится знаковым явлением. Бледность лица и темная одежда — знаки романтического героя. Доктор Вернер из "Героя нашего времени" всегда одет в черное, а его хромота и обаятельное безобразие подчеркивают притягательный демонизм персонажа. Отказ от яркой к грубой косметики характерен для внешнего облика романтической барышни. Напыщенная пестрота XVIII века сменяется простыми, "природными" красками.
В реалистическом искусстве цвет передает богатство палитры мира, задача цветовой детали — точность описания. Булгаков наследует традиции реализма, но живет в эпоху, когда поэзия стала "темной" и строится на далеких ассоциациях, когда живопись стала изображать не "как в жизни", а как видится (в синей реке купается красный конь). Цвет создавал устойчивый эмоциональный мотив, мелодию образа.
Цветовую гамму романа «Белая гвардия» составляют белый, черный, красный, серый, зеленый, золотой, синий. Вовсе не обязательно, что за каждым цветом — одно, определенное значение. Например, зеленый — и цвет абажура на лампе, и цвет фартуков гимназисток, и в этот цвет окрашена дверь морга, в котором Николка ищет тело Най-Турса... И все-таки основные образы романа имеют свой, неповторимый колорит.
БЕЛАЯ ГВАРДИЯ БУЛГАКОВА – КТО ОНА?
«И воинства небесные следовали за ним на конях белых,
облечённые в виссон белый и чистый».
(Апокалипсис).
ПРОЧЕСТЬ ПО-РАЗНОМУ.
Разберёмся ж на склоне лет –
За какой мы погибли цвет?!
А. Галич
Долгие годы наше общество было буквально помешано на цветовой дифференциации. Белый и красный во всей послереволюционной литературе были цветами-антагонистами, мир стал «неделим на чёрных, смуглых, жёлтых, а лишь на красных – нас, и белых – их» .
Вот, например, у Зощенко: «- Ну-те, придёт белая гвардия, и вы, - говорит, - обратно начнёте свои канцелярские спины выгибать и разные чудные царские и дворянские слова говорить». Или у Гайдара: «Чубук держал за руки белого, пытавшегося вытащить из кобуры револьвер». А вот писатели из другого политического лагеря: «Мы дерёмся между собой, а обыватель одинаково проклинает нас, белых и красных» … «Воюют две стороны: красная и белая. Белые пытаются вернуть Россию в то историческое состояние, из которого она только что вышла. Красные ввергают её в такой хаос, в котором она не была со времён царя Алексея Михайловича». Дополним картину высказыванием журналиста – нашего современника: «Какой язык похожий! Одни: «Банды красных, предатели России». Другие: «Белогвардейские каратели, свора офицерья».
Что же понималось под определением «белые»? Об этом как раз отчётливее всего сказано у замечательного советского поэта, лауреата Ленинской и Сталинских премий, потомка князей Оболенских Константина Симонова в уже процитированном выше стихотворении «Красное и белое»:
На белых - тех, как мы их помним с детства,
В том самом смысле. Больше ни в каком.
На белых – тех, что в Африке ль, в Европе
Мы, красные, в пороховом дыму
В последний раз прорвём на Перекопе
И сбросим в море с берега в Крыму!
Именно так воспринимала и роман «Белая гвардия» литературная критика, как современная Булгакову, так и современная нам. В том самом смысле. Больше ни в каком. А между тем трактовка смысла названия романа может быть отнюдь не столь одиозной, в пользу чего говорят и традиции русской литературы в употреблении слов «белый» и «гвардия», и богатство, глубина, многослойность подтекста в творчестве Булгакова, отмечаемые исследователями его литературного наследия. И мы постараемся это доказать.
КРИТИКА НА КРИТИКУ. КРАТКИЙ ОБЗОР.
С одной стороны лежала цепь красных,
с другой – белых. Обе, не зная, кто это
такой – красные приняли его за белого,
белые за красного, - стали по нём стрелять…
Гайто Газданов. Вечер у Клэр.
«Произведя анализ моих альбомов вырезок, я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных – было 3, враждебно-ругательных – 298.Последние 298 представляют собой зеркальное отражение моей писательской жизни» - писал Булгаков в «Письме к правительству СССР»6.
«Дать отпор булгаковщине», «бегущий без оглядки белый юнкер», «сукин сын», «литературный уборщик» – изощрялись люди, которых и вспомнят-то в истории потому лишь, что им повезло жить в одно время с Булгаковым. 15 октября 1926 года «Комсомольская правда» публикует отзыв п о э т а А. Безыменского на постановку «Дней Турбиных»: «…Я не видел в пьесе уважения к памяти тысяч коммунистов, растерзанных благородными Турбиными. Я что-то не расслышал, как издевались Турбины над солдатьём, защищавшим их по собственной слепоте… Я видел только воспевание моего классового врага искажением исторической, а следовательно и художественной правды.
Этих людей, «благородных» и негодяев, мы расстреливали и будем расстреливать…
Я ничего не говорю против автора пьесы, Булгакова, который чем был, тем и остается – новобуржуазным отродьем, брызжущим отравленной, но бессильной слюной на рабочий класс и его коммунистические идеалы».
Пожалуй, лучше многих понял Булгакова Луначарский. В своей статье «Первые новинки сезона в «Известиях ЦИК» от 8 окт. 1926 года он вложил в уста писателя такие замечательные слова: «…Я хочу утверждать, что все эти юнкера, студенты, массовое кадровое офицерство, которое шло против вас в гражданской войне, были жертвами, а не скопищем преступников, что среди них преобладали люди, верующие в Россию, искренно полагавшие, что они её спасут, желавшие положить за неё живот свой. Да, ты победил, коммунистический галилеянин, но ты не имеешь права презирать побеждённых. …Помиримся на том, что примкнувшая к белогвардейскому движению русская интеллигенция, что все эти бесчисленные Турбины были хорошими людьми». Далее Луначарский резюмирует: «Такова основная тенденция»… Что ж, основная тенденция схвачена блестяще! Жаль, что все последующие строки статьи Луначарского направлены на то, чтобы развенчать, растоптать эту булгаковскую идею. Полный на-бор «корректных замечаний»: тут и «контрреволюционная гниль», и «национализм, прикрытый декорациями патриотического одушевления», «злоба против народа» (это у Булгакова-то! Булгаков как раз очень чётко и тонко различает народ – и с какой любовью описаны им неоднократно представители народа, в лучших традициях отечественной литературы! – и толпу, тупую, опьянённую своей силой, «бессмысленную и беспощадную», к которой, действительно, любой активно мыслящий, интеллигентный человек относится с вполне понятной ненавистью, как к категории разрушения). И снова: «классовая подоплёка», «банальнейшие остроты», «канительнийшие диалоги», «глубокое мещанство автора», «политический недотёпа»…
С жаром вторит этим словам А. Орлинский в газете «Правда»: «идеализация белой гвардии», «белого кадрового офицерства» (Орлинский обозначает словом «белый», естественно, лишь принадлежность к военно-политической структуре), «извращение художественной правды», «отрыжка великодержавного шовинизма».
Эльсберг: «Белая гвардия» – это контрреволюционный обывательский смешок».
Сталин смотрел «Дни Турбиных» шестнадцать раз. Человеческие достоинства булгаковских героев он оценил, но вывод сделал такой – коли даже такие замечатель-ные люди не выстояли в сражении с большевизмом, значит историческая правда за большевиками. Видимо, он не знал изречения Саади о том, что камнем можно расколоть алмаз.
Эмигрантская критика в большинстве своём считала, что Булгакову удалось в условиях Советской России высказать положительную оценку белогвардейцев. (И в большинстве своём ошибалась, как и критика советская). Очень любопытна точка зрения Владислава Ходасевича. Ходасевич не нашёл в «Белой гвардии» «ни единого слова о смысле и цели её существования, о пафосе её борьбы»... Nota bene! Он писал, – и совершенно справедливо, – что идеологии белой гвардии у булгаковских белогвардейцев не существует. «В «Белой гвардии» нет не только ни малейшего сочувствия белому делу, но нет и сочувствия людям, посвятившим себя этому делу или с ним связанным».
Из всего этого Ходасевич делает следующий вывод: «Булгаков относится к белой гвардии вполне отрицательно», показывает «духовную бессодержательность белой гвардии». Вспомним, что критика советская беспощадно терзала Булгакова за «идеализацию», «поэтизацию» белогвардейцев!
«Все события… показаны автором как последняя судорога тонущего, обречённого мира, не имеющего во имя чего жить и не верящего в своё спасение. В этом и заключается подлинный смысл «Белой гвардии». Так считает Ходасевич.
В своём коротком, но очень насыщенном, прекрасном исследовании «Смысл и судьба «Белой гвардии», Владимир Ходасевич сделал всё ту же ошибку – он воспринял название буквально. Он тщательно ищет в булгаковском произведении «белогвардейский смысл», и, не найдя его, заключает с разочарованием: «Теза Булгакова в конечном счёте совпадает с большевистскою». «Снисходительное» же отношение автора к героям – литературный расчёт. Круг замкнулся! См. эпиграф.
Лишь несколько высказываний можно вырвать из многоголосого хора. Эмигрант Георгий Адамович, сравнивая Булгакова с Толстым, говорит о высотах его писательского мастерства, высотах «настолько значительных, что на них сливаются для глаза красное и белое – во всяком случае, эти различия теряют своё значение».
Максимилиан Волошин написал на подаренной Булгакову акварели: «Первому, кто запечатлел душу русской усобицы». Уместно вспомнить здесь, какова была позиция самого Волошина:
Одни идут освобождать
Москву и вновь сковать Россию,
Другие, разнуздав стихию,
Хотят весь мир пересоздать.
В тех и других волна вдохнула
Гнев, жадность, мрачный хмель разгула, -
А вслед героям и вождям
Крадётся хищник стаей жадной,
Чтоб мощь России неоглядной
Размыкать и продать врагам!
…И там, и здесь между рядами
Звучит один и тот же глас:
- «Кто не за нас – тот против нас!
Нет безразличных: правда с нами!»
А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других.
М. Волошин. «Гражданская война».
Позиции Волошина и Булгакова могут показаться схожими, но мы увидим, что они далеко не идентичны.
«Вяч. Полонский говорил, что «Бег» написан так, «как будто борьба уже окончена». Критик был прав. Писатель апеллировал не к прошлому, а к будущему». Внутреннее напряжение пьесы питалось тем же, что и в романе («Белая гвардия» – В.Б.), стремлением «стать бесстрастно над красными и белыми», увидеть мир с высшей, вынесенной за пределы своего дня точки зрения»7…(Курсив мой – В.Б.) Волошин - между, Булгаков – над! Разница – огромная.
Современники Булгакова не смогли в полной мере оценить и понять внутреннего, глубинного смысла великого романа. Для них Белая гвардия Булгакова была просто белой армией. Объяснений не искали. Название казалось слишком знаковым, говорящим, ничто не побуждало вглядываться глубже. Слишком свежи ещё были раны внутригражданской бойни, название в данном случае имело для окружающих исключительно политическую окраску. Сказывался и общий упадок, в данном случае, культуры "прочтения" произведения, восприятия его символики. А более поздние исследователи продолжали следовать в этом русле, подчиняясь штампу, и только менялся знак – с минуса на плюс… Член-корр. АН СССР Новиков в 1987 году уже утверждал: «Булгаков принял революцию»…
«Рапповцы В. Блюм, А. Орлинский…обвиняли Булгакова в апологии белой гвардии (хотя, как мы покажем, никакой апологии белой гвардии…не было)»…
«Внутреннее бессилие, обречённость белого движения рисуется реалистическими красками»8. Прямо не Булгаков, а Серафимович какой-то получается!
«Мировоззрение Булгакова не отличалось чёткостью идейных позиций (sic! – В.Б.), однако пафос его лучших произведений…смыкался с исторической задачей социалистического воспитания нового человека». «А в финале «Белой гвардии» возникает символическая фигура человека с ружьём, часового бронепоезда «Пролетарий», написанная с тем строгим объективным пафосом (Опять пафосом! – В.Б.), который не позволяет сомневаться в позициях автора романа».9 Поздравляю вас, как говорится, гражданин, соврамши!.. У этого человека с ружьём горящие фонари в тылу – по символике Булгакова – спутники палачей, и взгляд его прикован к Марсу – символу войны и убийства…
Так под ветром политики дрейфует булгаковская критика. Красные и белые видели в нём врага. Красные и белые считали его своим. Те и другие имеют некоторые основания для своей правоты. И те, и другие не правы. Чтобы понять, кто же они, герои Булгакова, необходимо постичь поэтику его прозы, вскрыть второй слой, разгадать Символ, найти его истоки…
Завершая эту главу, хочу привести слова Гумилёва10 (курсив мой - В.Б.): «…Его читатели, имея иную, чем мы, систему ассоциаций, воспринимали написанное им не так, как читатель нашего времени. Это значит, что если бы Геродот или Рашид ад-Дин писали для нас, то они те же мысли подали бы иначе. А при буквальной передаче текста мы не улавливаем того смысла, ради которого текст был написан. И, наконец, автор… источника, естественно, опускал истины банальные, общеизвестные в его время. Но нам-то именно они неизвестны и особенно интересны. Поэтому каждый источник для потомков – криптограмма, и восстановление его истинного смысла – дело трудное и не всегда выполнимое».
И всё же попробуем.
ИСТОКИ.
Чистый родник,
Бьющий, бурлящий водой
Светлого жизни истока!
Жарким к тебе прикоснусь
Пламенем губ…
«Родник».
Если взглянуть на русскую литературу с точки зрения отношения писателей к слову, даже при поверхностном рассмотрении можно выделить несколько этапов его изменения. Начальная эпоха – я бы назвал её «Библейским временем» - несла в себе инстинктивное ощущение первозданности слова и благоговейное преклонение перед ним. «Золотой век» хронологически можно приблизительно соотнести с так называемым «золотым веком русской поэзии». В это время происходила «шлифовка» слова, отлаживание его как инструмента, отработка способов его применения. «Серебряный век слова» совпал с «серебряным веком» русской поэзии и характеризуется исследованием глубинной сущности этого «инструмента», заложенных в нём потенциально огромных возможностей, и использование этого «инструмента» для проникновения сквозь разум человеческий в мировой, Вселенский, Высший разум.
Меж «золотым» и «серебряным» веком – период использования слова для проникновения во внутренний мир человека, его психологию (Некрасов, Тургенев, Толстой, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Лесков, Гаршин…), - путь, по которому пошла, в своей массе, и западная литература.
Параллельно с «серебряным» веком шёл период «социального» (не социалистического!) реализма (Чехов, Горький, Короленко, Куприн), который имел глубокие корни в русской литературе, ещё радищевские, и сам дал начало советской «литературе соцреализма». «Реалисты» выявляли природу, сущность факта, природу «Дела». Писатели (поэты, философы, мыслители) «серебряного века» – природу и сущность Слова, как первоосновы бытия.
Богатством и глубиной русской литературы мы обязаны в большой степени именно развитой культуре познания природы Слова, созданной поколениями русских писателей, в основном представителей «золотого» века, эпицентром которого является Пушкин, стягивающий в свою орбиту своих старших предшественников (Карамзин, Державин, Ломоносов) и младших представителей (Тютчев, Шеншин etc.), и «серебряного» века, эпицентром которого стали символисты. В орбиту символистов вошли, притягиваясь к символизму и отталкиваясь от него, писатели самых разных направлений – акмеисты и даже футуристы, не только Брюсов, Мережковский, Анненский, Блок, но и Ахматова, Гумилёв, Цветаева, философ Флоренский, и – эпоха шире литературных течений и хронологических рамок! – Маяковский, Кручёных, Мандельштам... Михаил Булгаков.
Смешение подобное может показаться удивительным и, может быть, даже нелепым, но – символизм, в его отношении к Слову, перерос себя как школу, как направление, и стал Методом выявления духовной сущности, внутреннего смысла Слова. И, не будем забывать, всё это здание возводилось на могучем фундаменте русской письменной духовной культуры, пересекающей русское средневековье, расцвет Киевской Руси и уходящей своими могучими корнями к эпохе зарождения русской нации, к временам, предстоящим принятию глаголической и кириллической письменности.
Творчество Михаила Булгакова можно смело отнести к «серебряному» веку. Исследователи многократно отмечали символичность булгаковского слова, его многослойность; близость Булгакова к русским символистам,11 следование его в русле русской православной культуры.
Отец М. Булгакова был преподавателем Киевской духовной академии, «в круг его интересов входили древняя история (гражданская и духовная) и западные исповедания». «Сама обстановка в семье, члены которой были историками, музыкантами, филологами, врачами, благоприятствовала становлению культурных и литературных интересов Булгакова».11
«Все поражались его начитанности, знанию литературы, музыки и пр.»12
«Особую роль в расширении духовного и умственного кругозора Булгакова сыграло частое общение с другом отца – профессором Киевской Духовной академии Н.И. Петровым, историком украинской литературы»13.
Естественно, что Булгаков широко использовал впоследствии христианскую, православную символику, хорошо зная духовную литературу (а, например, в творчестве философа Григория Сковороды он мог почерпнуть многие свои символы, и некоторые совпадения образов указывают на прямое использование Булгаковым наследия украинского писателя-философа). Из мемуарной литературы о Булгакове известно, что Библия была у него всегда под рукой. Г.С. Сковорода, кстати, считал Библию совершенным образцом символического метода мышления. «Древние мудрецы, - писал Сковорода, - имели свой язык особливый, они изображали мысли свои образами, будто словами... Пусть учит без притчей тот, кто пишет без красок! Знаешь, что скоропись без красок, а живопись пишет красками».
Под притчей здесь разумеется не только лишь сюжетное иносказание, но и вообще образ, метафора. В устах философа метафора, усиленная многократным и вариантным повторением, обогащённая дополнительными значениями, превращается в символ, в знак, в сгусток содержательности… Ведь, по глубокому его убеждению, истина с наибольшей силой раскрывается человеку лишь тогда, когда он преодолеет её первоначальную сложность, загадочность, когда научается во внешнем «знамении» обнаруживать внутренний смысл, под скорлупой – ядро, под шелухой – зерно. Таковы, по учению Сковороды, взаимоотношения между человеком, окружающей его реальностью и Библией-«сфинксом» – символическим отражением этой реальности в культуре – в книжном слове, в произведениях искусства».14
У Булгакова неоднократно – в романах «Мастер и Маргарита», «Белая гвардия», пьесе «Бег» – встречается образ «покоя», который даётся в награду героям. Сравнение с аналогичным образом у Сковороды даёт возможность глубже понять его имманентное содержание.
«Слово «покой» в современном языковом обиходе обросло компрометирующими ассоциациями, упростилось… Но в речи Сковороды это древнее слово носит высокий смысл: в вековечных своих чаяниях человек мыслит о покое как о преодолении жизненного несовершенства, как о духовной награде за свои труды, за страдные, орошённые потом пути. Он жаждет причаститься покоя как гармонической полноты бытия. Он думает о покое как о вечности».14 Символисты, кстати, считали Сковороду одним из своих духовных учителей.
Булгаков так же был знаком с творчеством философа отца Павла Флоренского, изучал его работы и отражал его идеи в своих романах.
Флоренский писал и о символических значениях имён и цвета. В «Белой гвардии можно увидеть влияние Флоренского в выборе имён для героев. Не случаен Алексей (Турбин) – «человек божий», Елена – «светоносная» (в романе к ней обращаются: «Лена светлая», «Лена ясная»). А вот стихотворение Павла Флоренского «У окна»:
…В цвету
За окнами вишни белеют…
- Ах, нет, ты ошиблась, - то ветер свистит
Метельный и мертвенно белый…
- Мой брат! О, мой милый! пахнуло теплом.
Послушай: …гудят колокольни.
В истоме всё в сладкой за этим стеклом,
Пойдём же к истоме безбольной!
- «Там нет лепестков: так куда ж я пойду.
По савану? В снежные хлопья?
Там ветви стенают в холодном бреду
И тянутся к небу, как копья».
- Не саван! Нет, это - венчальный убор!..15
Значительное внутреннее, эмоциональное сходство с началом первой главы «Белой гвардии».
Известно, что Булгаков придавал большое значение названию своих произведений. Это говорит о том, что уже в названии стоит поискать имманентное значение, символический смысл, не явный в первом приближении. И многократная переделка названия рассматриваемого романа ещё раз это подтверждает, – автор искал наилучшее средство выражения своей мысли.
Особо следует остановиться на традициях употребления эпитета «белый» в литературе и связанных с ним символических значениях.
Человек издревле наделял цвета символическим смыслом, выражая это в живописи, архитектуре и литературе. Во времена Шекспира, к примеру, белый цвет означал духовность, целомудрие, простоту, невиновность, ясность души, истину. Издревле считался так же цветом траура, пока с середины XVI века его не сменил в этом значении в Европе чёрный цвет. Красный же в символическом цветовом коде указывал на огонь, могущество, солнце и… зло16. Художник Кандинский писал стихи о цвете, Булгаков мог их читать. Белый цвет у Кандинского был символом Вселенной. В цветах русского флага белый символизирует мир, чистоту, правду, непорочность, нетленное совершенство.17
«Если вы это заслужили, то вас поведёт белый свет на одно из небес и на какое-то время вы будете счастливы среди богов. Зависть и гордость потянут вас к красному свету, который приведёт вас к перерождению среди воинственных асуров, постоянно одержимых гневом и завистью».18
«Народ называет белым: веру свою, царя и отечество» - говорится в толковом словаре Даля.
В современной Булгакову литературе (имеется в виду литература дореволюционная) употребление слова «белый» в его символическом значении практикуется очень широко. Достаточно взять подшивку «Нивы», например, за 1915 год – и вот Аполлон Коринфский со стихотворением «Белые ангелы»:
И мнится – к нам ангелов небо послало
В сияньи венчающей скорбь красоты
И кровью, дошедшей к нему, начертало,
Багряные эти святые кресты…
О, белые ангелы чёрного горя!..
А вот, приблизительно через месяц, рассказ некоего Дунина, написанный по старым преданиям, и в нём: «…на небе, над мятущейся степью, вдруг встала Божья рать на белых конях, в блистающих латах, с пламенными мечами». Небесные воины «в светлых панцирях» нисходят с неба на защиту смиренной монастырской обители, осаждённой стрелецким войском Ивана Грозного, творящего неправедный суд. Сравним у Булгакова (сон Турбина): «Он был в странной форме: на голове светозарный шлем, а тело в кольчуге, и опирался он на меч длинный, каких уже нет ни в одной армии со времён крестовых походов. Райское сияние ходило за Наем облаком». Сходство характерное. Кстати, в этой сцене и Най-Турс, и вахмистр Жилин – небесные крестоносцы – окружены голубым сиянием. У Флоренского в монографии «Столп и утверждение Истины» есть глава «Бирюзовое окружение Софии и символика голубого и синего цвета», где он пишет о голубом цвете как о символе чистоты и целомудрия, «возвышения сердца над земными вещами», «присутствия Божества в мире через его творчество, через его силы»… Несомненный источник символики Булгакова.
Ещё пример, стихотворение Мандельштама:
В белом раю лежит богатырь:
Пахарь войны, пожилой мужик.
В серых глазах мировая ширь:
Великорусский державный лик.
…Разве Россия не белый рай
И не весёлые наши сны?
Радуйся, ратник, не умирай:
Внуки и правнуки спасены!19
1914 год.
Повторим Эрнеста Хемингуэя: книги – айсберги; одна восьмая их виднеется на поверхности, семь восьмых скрыты в глубинах морских… Читая роман Булгакова “Белая гвардия”, необходимо помнить об этом. Книги остаются бессмертными, пока остаются люди, способные их прочесть, увидев за внешней логикой произведения внутреннюю логику писателя, его веру, его дыхание, стеснённое холодной и неотвратимой рукою земного существования.
“Нужно на основании формальных подходов к матерьялу конструировать то, что прежде называлось душою поэта… Покуда критик анализирует, он учёный, но, когда он переходит к синтезу, он художник, ибо из мелких и случайно подмеченных черт творит художественный образ человека”.20
СИМВОЛИКА БЕЛОГО ЦВЕТА В ПРОЗЕ БУЛГАКОВА.
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.
А. Блок
Картина, образ, символ…есть способ
выражения, необходимый для веры
и присущий языку всех религий.
А. Мень21
Сразу, уже в самом начале романа, встретится фраза, полная ностальгии, полная печали... «Наступил белый… декабрь». Декабрь – последний месяц года, последний месяц белых счастливых лет. «О, ёлочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем! Мама, светлая королева, где же ты?» – два следующих авторских восклицания также органично связаны с белым цветом: «сверкающий снегом», «светлая». Затем – о смерти матери - смерти мирной, спокойной и чистой; и там встречаем эпитет «белый»: «белый гроб»; и тут же май, вишнёвые деревья и акации – снова белый цвет - последнее мирное цветение. (Интересно сравнить созданный Булгаковым образ с лирическим образом в стихах папы Римского Иоанна Павла II-го, посвящённых смерти матери:
Над белым мрамором твоей гробницы
Раскрылся белый куст – благая весть…
(Известия №32, 18 февр. 1995,с.2.)
Думаю, здесь смело можно говорить именно об общехристианской традиции восприятия белого цвета. Общеизвестно, впрочем, что культурно-поэтические, философские традиции христианства, русского православия буквально пропитывают все творения Булгакова. Для нас, людей, практически оторванных от этих традиций за годы советской власти, христианские истоки творчества Булгакова уже не всегда явны. Возьмём для примера эпизод из наиболее, казалось бы, изученного литературоведами и критиками булгаковского романа «Мастер и Маргарита» – сцену убийства барона Майгеля. Сколько написано о прообразах Майгеля, а вот глубокий смысл, заложенный в этой сцене, так, кажется, и прошёл мимо внимания исследователей. Когда Маргарите подносят чашу с кровью, Коровьев шепчет ей: « - Смело пейте! Земля уже впитала кровь и на этом месте растёт лоза». Сюжет, знакомый по фрескам Микеланджело, один из столпов христианской обрядовости – пресуществление крови в вино. Корни этого поэтического и философского образа, вообще, гораздо глубже и принадлежат не только христианскому миру; скорее человечеству в целом. Можно вспомнить и обычай сажать деревья и цветы «на крови», рубаи Хайяма («Вырастают тюльпаны из праха красавиц, из пленительных родинок между бровей»…), обряды и верования древних, домонотеистических культов, букеты цветов на месте убийства Гаврилы Принципа в Сараево, цветы на месте пролитой крови в городах нашей страны в наши окаянные дни… Но Булгаков использует именно христианскую традицию. Рассмотрим: ведь Майгель – отрицательный персонаж, автор не испытывает к нему симпатий. Тем не менее, – ассоциации с кровью Христовой. Непоследовательность? Отнюдь! Именно следование классической библейской традиции, её букве и духу. Ведь Христос – сын человеческий – именно принял на себя грехи людские, искупая их крестными муками. Врачеватель, писатель, гуманист Булгаков в этой сцене возвышается до Прощения, как его герой Мастер в конце романа, которому было даровано право простить грешного «всадника в плаще с кровавым подбоем» Понтия Пилата. (К христианским поэтико-философским истокам поэтической символики Булгакова мы не раз ещё должны будем вернуться). A propos. В “Белой гвардии” есть аналогичный эпизод:
“…Заплатит ли кто-нибудь за кровь?
Нет. Никто.
Просто растает снег, взойдёт зелёная украинская трава, заплетёт землю…выйдут пышные всходы…и крови не останется и следов. Дёшева кровь на червонных полях, и никто выкупать её не будет.
Никто”. Здесь автор не нашел прощения.
А уже наступает тяжёлое время, и Бог улетающий оставляет за собой «чёрное, потрескавшееся небо», и герои романа начинают свой полный тревог и печалей путь «через весь громадный город» - мир (сравним – «городок Берлин»), осенённые белым символом смерти – материнским гробом – к чёрному мраморному кресту.
Исподволь, из глубины текстового оркестра романа, начинают звучать и сплетаться противопоставленные друг другу цвета: белый и чёрный, белый и красный.
И это не банальное привычное противопоставление: белая армия – красная армия, как у подавляющего большинства писателей того времени. У Булгакова всё гораздо тоньше, и, лишь вглядевшись, начинаешь замечать, как густо насыщен текст романа этими цветовыми диссонансами.
Уже в выбранном автором пушкинском эпиграфе к роману «тёмное небо смешалось с снежным морем». В первом абзаце: белая звезда – Венера «и красный, дрожащий Марс».
Первая глава – вступление – заканчивается сценой разговора главного героя со священником, слугой божьим, который «белой рукой» открывает страницу Книги на словах: «- Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь». «Белая рука» в романе обычно противопоставлена крови и боли. Помогающие руки Елены, врачующие руки Юлии Рейсс (а брови угольные и чёрные глаза – греховные; она между Алексеем, человеком божьим, и «предтечей Антихриста» Шполянским), «тонкие и белые пальцы» доктора Яшвина из рассказа «Я убил»... Здесь, возможно, будет не лишним вспомнить о профессии Булгакова. Опыт врача – осознано или нет, – делал специфически значимым для него сочетание красного и белого цветов: красная кровь, тревожный знак несчастья, заливающая белую ткань; белые бинты, перекры-вающие красное, врачующие рану. Для практикующего медика, каким и был некогда Булгаков, особенно хирурга, цветовые впечатления имеют особое значение, – дают возможность визуально определять отклонения от нормы, степень поражения больного органа et cetera. Например, если для людей, далёких от медицины, любая кровь просто красного цвета, то для врача её оттенки значат гораздо больше: тёмно-красная – венозное кровотечение, алая – артериальное. А Булгаков был врач, внимательный к мелочам, наблюдательный, и не забывал о своём врачебном опыте и в литературной своей жизни. Свидетельство тому не только обилие сцен, связанных с медициной, наполняющих его произведения, но и профессиональная оценка читателей-врачей, утверждающих: «…Знакомство с естественными науками, с научным методом так или иначе отражается в творчестве Булгакова», «Вполне закономерно, что Булгаков, получивший по окончании Киевского университета диплом лекаря с отличием, прошедший через будни земской больницы, через тревоги и испытания молодого врача, не раз обращался к впечатлениям своей первоначальной профессии»...22
Когда хороший врач стал великим писателем, ему пришлось определять диагнозы уже не больного человека, а больного общества, больного мира. И он делал это с не меньшей наблюдательностью и ответственностью. Относится это и к цветовой символике в его прозе.
Вот дом, накрытый «шапкой белого генерала». Какая-то чересчур поэтическая, стихотворная, кажется, для романа фраза, на первый взгляд может показаться вовсе излишней. Но - вслушаемся в неё. Как в стихи, как в музыку, как в лесную чащу. И мы увидим, что это не просто дом, засыпанный снегом. Это богатый, роскошный, поэтический образ, один из центральных символов романа. Эпитет «белый» здесь – связующее звено, слово, придающее особый смысл соседним словам и всей фразе. Заменить его невозможно. Вставить вместо него «серый», «синий» - любой другой цвет – получится бессмыслица, бред, абсурд. Белый же цвет дает нам здесь целую гамму ощущений. Дом, накрытый белой снежной шапкой… Кто жил когда-либо зимой в заметенном снегом доме, сразу представит себе – дом занесло снегом, и стало в доме очень тихо и спокойно, и печь топиться, и ветер не выдувает тепло, и белой снежной стеной отгорожены мы от холодного, злобного мира. Ах, хороша белая снежная шапка! Генеральская! Дом, накрытый ею, ещё хранит в себе чистоту, мир и покой среди уже тронутого страшной, опасной болезнью Города-мира. Словосочетание же «белого генерала» в таком контексте любому знающему русскую историю напомнит о генерале Скобелеве, который остался в русской истории как «белый генерал», о победах русского оружия, о славе и величии Российской империи! Вот что живёт ещё в этом Доме! Жаль только, ненадежна снежная шапка - пройдет время – и растает, либо сдуется ветром, и генеральское покровительство будет вскоре не опорой, а опасностью. Одно останется до конца с обитателями дома - незапятнанный белый цвет чистоты… и обреченности. Белый цвет как суггестия ощущения обреченности, смерти присутствует во многих произведениях русской литературы.
Некрасов: Лежит, непричастный заботе,
На белом сосновом столе.
Лежит неподвижный, суровый,
С горящей свечой в головах,
В широкой рубахе холщовой… (белой! – В.Б. – Возьмем для сравнения слова генерала Хлудова в Булгаковском «Беге»: «Ситцевая рубашка, подвал, снег, готово!» Здесь так же эффект ощущения смерти достигается посредством скрытых цветовых ассоциаций, апеллирующих к устойчивым представлениям читателей. Приём этот обычен для символического языка русской поэзии, и образцы его применения можно найти ещё в «Слове о полку Игореве» («синее вино» Ярослава – печаль и горечь), и если я, к примеру, пишу:
Я в рубахе чистой, белой
Зажигаю свечи.
Отчего ты побледнела?
Ожидать нам нечего… - то могу смело рассчитывать, что читатель воспримет ощущение тревоги и предчувствие смерти).
И.Ю. Подгаецкая пишет: «Белый сосновый стол» и «широкая холщовая рубаха» для русского читателя «реалистически характерологичны»23.
Столь же реалистически характерологичен для русского читателя собственно эпитет «белый», взятый в определённом контексте, в значении принадлежности к России, к Богу, к святому, светлому и, - с отблеском жертвенности и мученической смерти.
Прямое указание автора на используемый источник – Откровение святого Иоанна Богослова (Апокалипсис) – даёт нам главный ключ к пониманию романа. Здесь наличествует своего рода гиперссылка, отсылающая читателя за дополнительной информацией к Библии (В романе она называется – так же символ, хоть и очень легко прочитываемый, широкоупотребительный, - Книгой, с большой буквы). Гиперссылка эта повторяется в романе не единожды, и подобная настойчивость говорит о желании писателя непременно обратить на неё внимание читателей. Обратившись к Новому завету, мы тотчас получим ответ на вопрос, о ком этот роман, кого подразумевает Булгаков под Белой гвардией, между какими силами происходит основной конфликт.
«…Сии облечённые в белые одежды кто, и откуда пришли?
…Это те, которые пришли от великой скорби; они омыли
одежды свои и убелили одежды свои кровию Агнца;
И отрёт Бог всякую слезу с очей их.
Откр.гл.7.,стх.13,14,17.
И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им,
чтобы они успокоились ещё на малое время, пока и сотрудники их,
и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число».
Откр.гл.6,стих 11.
Вот она, подлинная Белая гвардия Михаила Булгакова, от века стоящая на передовом рубеже борьбы Добра со злом, в одеждах, омытых своею жертвенной кровью! Здесь сходится всё – и традиции русского символизма, и философия Флоренского и Сковороды, и мировоззрение Булгакова.
ГВАРДИЯ НЕ СДАЁТСЯ, ГВАРДИЯ УМИРАЕТ.
…Не это поразило Коковцева – другое!
На мостике броненосца, в очень спокойных позах, как дачники на веранде, стояли, облокотясь на поручни, офицеры и мирно беседовали, а вокруг них всё рушилось к чертям, всё погибало в пламени.
- Гвардия, - произнёс Коковцев. – Помогай им Бог!
В. Пикуль 24
… Года пройдут тяжёлыми стопами,
В живых рядах проламывая брешь,
Над нашими простёртыми телами,
За нами защищаемый рубеж…
Но полно! Мы ещё крепки для боя!
Мечи остры, мы молоды и злы!
И на знамёнах, что над головою,
Под ветром плещутся злачёные орлы!
«Молодость Рима».
Белая гвардия Булгакова – кто она? Кто были люди, щемящая память о которых ослепительным светом пронзает наши души, сконцентрированная в образах героев романа и пьесы?
«В широком смысле белое движение – это все антибольшевики: социалисты, демократы, либералы, консерваторы и даже реакционеры. В более тесном смысле это только защитники старых начал монархии и национализма».
(Астров Н. А. Белое движение в оценке члена ЦК конституционно-демократической партии.) 25
«В тылу тупоумие, взятки и воровство – слепорождённые мыши. На фронте тупоумие, доблесть, разбой – не воины в белых одеждах, а двойники своих же врагов».**
Нет, это не о Белой гвардии Булгакова! Много званых, да мало избранных…
“- А вы белый?
- Да, белый. Я за Россию.
Я улыбаюсь:
- И за усадьбу?
- За усадьбу? Нет…Чёрт с нею, с усадьбой. Я не горюю: пусть разживаются мужики”.26
Сам Булгаков, в то время, когда был написан роман «Белая гвардия», пьеса «Дни Турбиных» (а это период с 1922 по 1926 годы), не мог ещё до конца провидеть судьбу своих героев, их прототипов, трагическую судьбу Белой гвардии России, преторианцев великой империи Добра. Но мы-то сейчас знаем, – связал ли кто-то из них окончательно свою судьбу с белым движением, принял ли, после мучительных колебаний, сторону красных, попытался ли остаться в стороне от братоубийственной бойни - конец у них, по всей видимости, был один – насильственная смерть, мученическая гибель. Разве что буря гражданской войны выбросила кого-либо из них на чуждые им берега… «Ветви акации, цветы эмиграции»… Что им, оторванным осенней бурей от родного дерева листьям, несомым ветрами истории в неласковые дали, было предназначено судьбою в этом случае? Галлиполийский холм, французский Иностранный легион, бедность, сиротство на чужбине, сломанная, исковерканная жизнь, мундиры несуществующей армии, боевые, кровью заработанные ими в войне, которую называли тогда "Отечественной" и "Великой", ордена – ордена несуществующего более государства, одинокая русская церквушка и православные кресты на кладбищах Европы – вот что стало уделом большинства. Тягостное похмелье в чужом пиру, тягостная, рвущая душу тоска по России, по трепетно любимой своей России, никогда, никогда не берегущей своих сынов…
…Может быть, такой же жребий выну,
Горькая детоубийца, - Русь!
И на дне твоих подвалов сгину,
Иль в кровавой луже поскользнусь, -
Но твоей Голгофы не покину,
От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба,
Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой
И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!27
И самое страшное в их жизни – не нищета, не потеря титулов и поместий (если таковые вообще были), не отсутствие места, где голову преклонить, не смерть на чужбине, а мысль, мысль убивающая, беспросветная: – Погибла Россия! - и сдавленное рыдание глухое в горле, и слёзы кровавые…
Тяжко, тяжко даётся русским двадцатое столетие!
…И спросят избранники, русские люди,
У всех обвиняемых русских людей,
За что умертвили они в самосуде
Цвет яркой культуры отчизны своей…
(Игорь Северянин. Народный суд)
Повернулось со зловещим скрипом и закрутилось, набирая обороты, подминая под себя людей, красное колесо революций. И Ленин лезет на броневик – или на танк? – и заключает позорный Брестский мир, и лёгкой рукой раздаёт российские уделы – берите себе суверенитета сколько хотите! – и разваливает культуру, и разваливает Россию…
…Распродали на улицах: не надо ль
Кому земли, республик да свобод,
Гражданских прав? И родину народ
Сам выволок на гноище, как падаль…
(М. Волошин. Мир. 1917 год)
И пьяные толпы, и брат идёт на брата, и полыхают пожары в разных концах павшей Империи, и дьявол - не интеллигентный булгаковский Воланд, который суть лишь оборотная сторона добра, - а страшный, яростный, безумный дьявол-отщепенец с пьяной харей – правит свой сатанинский бал… Яду мне, яду!
Отравленный ветер гудит и дурит
Которые сутки подряд.
Что рукописи не горят!
А мы утешаем своих Маргарит,
Что - просто – земля под ногами горит,
Горят и дымятся болота –
И это не наша забота…
А наше окно на втором этаже,
А наша судьба на виду…
И это всё было когда-то уже,
В таком же кромешном году!
Вот так же, за чаем сидела семья,
Вот так же дымилась и тлела земля…
И даже для данной эпохи –
Дела наши здорово плохи!
А что до пожаров – гаси не гаси,
Кляни окаянное лето –
Уж если пошло полыхать на Руси,
То даром не кончится это!28
Образ дома – попытка сохранить оазис спокойствия, здравого рассудка, культуры, нормальной жизни. Триединство – дом внутри человека, дом Турбиных, дом – Россия. Всё окружено враждебным, сошедшим с ума миром. Стены дома – сопротивление злу. «Рухнут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы»… А им придётся мучиться и умирать.
«Дворянство среднего достатка, как правило, больше всего интересовалось культурой – литературой, театром, живописью, музыкой, историей, политическими и общественными теориями. Именно они составляли аудиторию для русского романа и поэзии, подписывались на периодическую печать, заполняли театры и поступали в университеты. Русская культура в значительной степени есть произведение этого класса – примерно 18500 семей, из чьих родов вышли таланты и дарования, а так же аудитория для восприятия блестящих достижений «золотого века» русской культуры».29
«Семья Булгакова была хорошо известна в Киеве – огромная, разветвлённая, насквозь интеллигентная семья.
…Такие семьи с большими культурными и трудовыми традициями были украшением провинциальной жизни, своего рода очагами передовой мысли».30
«Это поколение людей, родившихся между 1890 и 1900 годами, было почти полностью уничтожено войной, революцией, эмиграцией, лагерями и террором 30-х годов»…31
…Другие из рядов военных,
Дворянских разорённых гнёзд,
Где проводили на погост
Отцов и братьев убиенных…32
«Корявый мужичонков гнев», поднятая толстовская «дубина народной войны» в литературно-философской трактовке Булгакова рассматривается как символ стихийного бедствия, разрушительного сотрясения, бури – не очищающей, как в художественно-философской концепции многих русских писателей, но сокрушающей, после которой основной задачей станет не построение чего-то нового-прекрасного, а тяжкое, мучительное восстановление накопленного веками и издержанного в миг духовного достояния. У Пушкина – «русский бунт, бессмысленный и беспощадный»; у Булгакова тот же бунт запечатлён в своём апогее, когда он уже не бунт, которому можно сопротивляться, который возможно подавить; он – стихия, необузданный бушующий океан в наивысшей точке разгула сил, неподвластных человеку. Сопротивление ему изначально безнадёжно, пока он сам, исчерпав отведённые ему силы и сроки, не отхлынет, обессиленный своей незрячей яростью, от истерзанных стен Града Человеческого, стекая меж нагромождённых камней заплутавшими потоками мутной воды в уготованное ему лоно, сам растерянный и обескураженный своим титаническим и самоубийственным буйством.
Волны захлёстывают городские стены. Рушатся бастионы Империй. Горек жребий попытавшихся укротить стихию, безумно и бездарно пытающихся заковать в кандалы бушующее море. Бегут сдавшиеся, и падают, пропадая в захлестнувших их волнах. Горек и жребий тех, кто хотел оседлать и направить роковую бурю. Навеки протянется за ними «цепочка лун и фонарей», неотделимо стоящих за спиной, в ожидании… Хаос и разрушение воцаряются в Городе. Капитанская дочка горит в печи. Саваном-снегом покрыт некогда «вертоград цветущий». Но в смерти и разрушении, «смертию смерть поправ», сокрушаемая и несокрушимая – Белая гвардия. Не брат на брата, но брат за брата. Не сокрушающие, но охраняющие. Оберегающие священное пламя очага в стенах своего Дома, своего духовного мира. Вот они, главные герои романа – устоявшие духом своим, не сдавшие своих внутренних позиций при всех давлениях внешних, при всех душевных метаниях. Устоявшие перед натиском стихий. «Никогда не убегайте крысьей побежкой на неизвестность от опасности…Сидите, читайте – ждите, когда за вами придут»…
И если придут… Что ж:
И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мёртвые, умирающие в Господе;…они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними. Откровение Иоанна Богослова, глава четырнадцатая, стих тринадцатый…
Не о белых, не о красных, – о прекрасных! О людях, которые даже во времена мировых катаклизмов, вселенских пожаров и государственных катастроф сохраняют своё человеческое достоинство, честь, «сраму не имут». О людях, хранящих в очаге своей души прометеево пламя культуры, разума, цивилизации, - от кровавого дождя, от ледяного ветра, от инфернальной глупости, от безумия вандализма. О людях, сберегающих жизнь и честь человечества, своих близких, свой дом, свою отчину, своё Отечество, закрывающих собой, как Най-Турс, молодую поросль, среди которой – они верят – взойдут новые хранители человеческого…
А рукописи – они не горят. Пока есть люди, телом своим закрывающие их от огня.
__________________
Сноски:
1 Галич А.А. Песня про синюю птицу.// Студенческий меридиан. - 1988.-№12.-с.50.
2 Симонов К.М. Собрание сочинений. В 10-ти т. Т. 1.- М.: Худож. лит., 1979.- с. 229.
3 Савинков Б. Конь вороной./Юность.-1989.-№3.-с.51.
4 Газданов Гайто. Вечер у Клэр./Юность.-1990.-№10.-с.37.
5 Привалов К. Шли дроздовцы твёрдым шагом./Юность.-1990.-№10-с.83.
6 Булгаков М.А. Собр. Соч. в 5-ти т.5.-М.: Худож. лит.,1990.-с.444.
7 Смелянский А. Драмы и театр Михаила Булгакова.// Булгаков М.А. Собр. соч. в 5-ти т. - М.: Худож. лит.- 1990.-с.583.
8 Новиков Василий. М.А. Булгаков-драматург// Михаил Булгаков. Пьесы. - М.: Советский писатель, 1987.-сс.6-10.
9 Сидоров Евгений. М.А. Булгаков./ Булгаков М.А. Избранное. – М.: Художественная литература. – 1982 г. – с. 4 –5.
10 Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. ПСС. Т.3.-М.: Институт ДИ-ДИК, 1998.-с.204.
11 Галинская И.Л. Загадки известных книг. - М.: Наука,1986.-с.117,с.65.
12 Бурмистров А.С. К биографии М.А. Булгакова (1891 – 1916).//Контекст 1978.-М.: 1978.-с.259.
13 Яновская Л. Творческий путь Михаила Булгакова.-М.: 1983.-с.10.
14 Лощиц Ю.М. Сковорода.- М.: Молодая гвардия.-1972.-сс.197-198,203.
15 Флоренский Павел. У окна.//Русский рубеж. – М.: Худож. лит., 1991.-с.19.
16 Чернова А. Опыт пластической характеристики персонажей у Шекспира. –М.: Искусство, 1987.//Наука и жизнь №4, 1988.-с. 95.
17 Сапрыков В. Над Россией флаг России.//Наука и жизнь, №2, 1992.-с.68.
18 Извлечение из поздних тантрийских текстов. Даются в кн.: Conze. Buddhist Scriptures Middlesex. Penguin Books, 1960, p. 230-231.
19 Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. Т. 1.-М.: Худож.лит..,1990.-с.298.
20 Чуковский К.И. Дневник. /Новый мир, №7, 1990. - с. 176.
21 Мень А.В. История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни. Собр. соч. в 7-ми тт. - М.: СП Слово, 1991.- Т. 1. с. 87.
22 Виленский Юрий, к. м. н. Медицинские истины Михаила Булгакова// Здоровье №9. - 1990г.
23 Типология стилевого развития XIX в. -М.:Наука.-1977г.-с.104.
24 Пикуль В.С. Собрание сочинений в 21 т. Т.4. – М.: Новатор, 1996. – с.119.
25 Данилов А.А., Косулина Л.Г. История России, 20 век. – М.: Просвещение, 1995, с. 113.
26 Савинков Б. Конь вороной.// Юность. - 1989.-№3-с.48.
27 Волошин М. А. Стихотворения. Статьи. Воспоминания современников. – М.: Правда, 1991.
28 Галич А.А. Занялись пожары.//Студенч. меридиан.-1988.-№12.-с.51.
29 История России. 1861 – 1917: Экспериментальное учебное пособие для средних школ/ Под общ. Ред. В. Шелохаева. - М.: Терра, 1996.-с.111.
30 Паустовский К.Г. Собр. соч. в 9-ти т. Т.5 - М.: Худож. лит. - 1982.- с.438.
31 Берберова Н.Н. Железная женщина: Документальный роман. - М.: Книжная палата, 1991. – с. 19.
32 Волошин М.А. Стихотворения, статьи, воспоминания современников. – М.: Правда, 1991.- 164 – 165.
Библиография
1. Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового завета. Синодальное издание.
2. Булгаков М. А. Собрание сочинений. В 5-ти т. – М.: Худож. лит.,1990.
3. Булгаков М. А. Пьесы. – М.: Советский писатель, 1987.
4. Булгаковой Елены дневник. – М.: Кн. Палата, 1990.
5. Белозерская-Булгакова. Л. Е. Воспоминания. – М.: Худож. лит., 1990.
6. Галинская И. Л. Шифры Михаила Булгакова./ Загадки известных книг. – М.: Наука, 1986.
7. Волошин М. А. Стихотворения, статьи, воспоминания современников. – М.: Правда, 1991.
8. Мень А.В. История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни. Собр. соч. в 7-ми тт. - М.: СП Слово, 1991.
9. Мягков Б. Москва. По следам булгаковских героев. //Дружба, 1986, №4.
10. Яновская Л. Творческий путь Михаила Булгакова. М. Советский писатель, 1983, с.36.
11. Лощиц Ю. М. Сковорода. - М.: Молодая гвардия, 1972.
12. Подгаецкая И. Ю. Соотношение «народного» и «национального» в поэтическом стиле.// Теория литературных стилей. Типология стилевого развития XIX века. – М.: Наука, 1977.
13. Сковорода Г.С. Сочинения. - Мн.: Современный литератор, 1999.
14. Тимофеев Л. И. Теория литературы. – М.: ГУПИ МП РСФСР, 1948.
белая гвардия
неофициальное наименование военных формирований, боровшихся в годы Гражданской войны против Советской власти. Происхождение термина связано с традиционной символикой белого цвета как цвета сторонников "законного правопорядка". Основа Белой гвардии - офицерство бывшей царской армии; руководство - военные верхи (М. В. Алексеев, П. Н. Врангель, А. И. Деникин, А. В. Колчак, Л. Г. Корнилов, Е. К. Миллер, Н. Н. Юденич).
Белая гвардия
наименование буржуазной милиции, созданной в Финляндии в 1906 для борьбы с революционным движением. Отличительным знаком Б. г. были белые нарукавные повязки.
Во время Гражданской войны и военной интервенции 1918≈20 Б. г. неофициально именовались военные формирования (белогвардейцы), боровшиеся за восстановление буржуазно-помещичьего строя. В советской литературе и публицистике, а также в обиходе наименование «Б. г.» применялось и к некоторым контрреволюционным национальным военным формированиям (белофинны, белочехи, белополяки и др.) и к контрреволюции вообще. Происхождение термина «Б. г.» связано с традиционной символикой белого цвета как цвета сторонников «законного» правопорядка (в противопоставление красному цвету ≈ цвету восставшего народа, цвету революции).
А. А. Залесский.
Википедия
Белая гвардия (значения)
Белая гвардия может иметь следующие значения:
- Белая гвардия - альтернативное название Белой армии времен Гражданской войны в России.
- Белая гвардия - роман Михаила Булгакова.
- Белая гвардия - телесериал 2012 года режиссёра Сергея Снежкина (по мотивам романа Михаила Булгакова «Белая гвардия»).
- Белая гвардия - московская музыкальная группа, созданная Зоей Ященко.
- Белая гвардия - словенская профашистская и антикоммунистическая организация.
Белая гвардия (группа)
«Бе́лая гва́рдия» - российская музыкальная группа из Москвы, созданная Зоей Ященко в 1993 году. По определению самих участников, стиль, в котором играет группа - «Сенти-Ментальный рок»:
Этимология этого словосочетания следующая: ментальный - значит умственный, сентиментальный - чувственный. А РОК - понимать можно по-разному: или как направление в музыке, или как судьбу, предначертанное, неминуемое. Сенти-Ментальный рок - узкая тропинка между логикой и чувством, попытка объединить женское и мужское начало, инь и ян…
Белая гвардия (телесериал)
«Белая гвардия» - телесериал (8 серий) по одноимённому роману М. А. Булгакова. Премьерный показ состоялся 3 марта 2012 года на телеканале « Россия-1 ».
Белая гвардия (роман)
«Бе́лая гва́рдия» - первый роман Михаила Булгакова. Описываются события Гражданской войны на Украине в конце 1918 года. Роман повествует о семье русских интеллигентов и их друзьях, которые переживают социальный катаклизм гражданской войны. Роман во многом автобиографичен, почти у всех персонажей есть прототипы - родственники, друзья и знакомые семьи Булгаковых. Декорациями романа стали улицы Киева и дом , в котором жила семья Булгаковых в 1918 году. Хотя рукописи романа не сохранились, булгаковеды проследили судьбу многих прототипов персонажей и доказали почти документальную точность и реальность описываемых автором событий и персонажей.
В романе-реквиеме автор описывает процесс разрушения мира русской интеллигенции. Произведение задумывалось автором как масштабная трилогия, охватывающая период гражданской войны. Часть романа была впервые опубликована в журнале « Россия » в 1925 году. Полностью роман был впервые опубликован во Франции в 1927-1929 годах. Критикой роман был воспринят неоднозначно: советская сторона критиковала героизацию писателем классовых врагов, эмигрантская сторона - лояльность Булгакова советской власти. Произведение послужило источником для пьесы « Дни Турбиных » и последующих нескольких экранизаций.
Белая гвардия (Словения)
Белая гвардия , официальное название Добровольная антикоммунистическая милиция - словенская профашистская и антикоммунистическая организация, сотрудничавшая в годы Второй мировой войны с немецкими и итальянскими войсками. Название «Белая гвардия» было дано югославскими коммунистами как термин, означающий антикоммунистическую направленность.
Роман «Белая гвардия» (1925)
Выйдя в свет, роман не был замечен, лишьс появлением постановки пьесы «Дни Турбиных
» на него обратили внимание. Но все же
роман не вписывался в идеологические рамки революционного времени.
В центре романа- события в Киеве в 1918 г. Они рассматриваются
не с точки зрения классовой или политической, а с точки зрения общечеловеческой,
являющейся критерием Добра. Кто бы ни захватил
власть, какие бы идеи ни проповедовались, все это заканчивается кровопролитием.
Насилие рождало еще большее насилие. Весь роман
реализует идею общечеловеческих нравственных ценностей, опирающихся
на истины Христовы. Символичен в этом смысле финал
романа: звездный покров ночи похож на завесу, за которой происходит
некое действо, воспринимаемое как богослужение. Вознесенный
над миром крест превращается в меч. «Но он не страшен. Все пройдет.
Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды
останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни
одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим
обратить свой взгляд на них? Почему?» - Вопрошением к человеку,
творящему дела, приносящие горе и муку, заканчивается роман.
Роман имеет два эпиграфа: первый - из повести Пушкина «Капитанская
дочка», а второй - из Апокалипсиса. Начало бурана, которое
Булгаков переносит из пушкинской повести: «Ветер завыл, сделалась
метель. В одно мгновенье темное небо смешалось с снежным морем.
Все исчезло...» символизирует стихию революции, как и в блоковс-
кой поэме «Двенадцать». Герои повести «Капитанская дочка» должны
встретиться с предводителем крестьянского восстания Пугачевым -
это тоже может послужить символом событий 1917 г. и гражданской
войны. Второй эпиграф - строки из Апокалипсиса: «И судимы были
мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими...»
является ответом на вопрос в конце романа «Белая гвардия».
Начало повествования является стилистическим продолжением
второго эпиграфа: «Велик был год и страшен по рождестве Христовом
1918, от начала же революции второй». И на протяжении всего
романа «присутствует Святое Провидение: встречаются строки из
Откровения Иоанна Богослова, звучит молитва в устах Елены, во спасение
жизни брата, за богохульные стихи наказан сифилисом поэт
Русаков, Алексею Турбину снится «Рай». А в конце романа Крест
превращается в карающий меч».
Герои романа (семья Турбиных и их друзья) по своим политическим
убеждениям - монархисты. Здесь как бы два мира: мир семьи,
где существуют тепло - и все, приходящие в этот дом, ощущают
истинные человеческие ценности. Второй мир - это жестокая война,
которая бьется за стенами турбинского дома.
Семья Турбиных, русских интеллигентов, оказывается в водовороте
событий гражданской войны. Война здесь не просто экстремальная
ситуация, заставляющая людей делать свой нравственный
выбор, война - это клоака ненависти и вражды. Автор очень объективно
показывает офицеров с их ненавистью к большевикам, а также
и мужиков с их ненавистью к немцам, гетману, помещикам.
Семья Турбиных: старший Алексей, Елена, младший Николка.
Друзья: Мышлаевский, Най-Турс, полковник Малышев, Лариосик-
все эти персонажи изображены не без симпатии, хотя они и не без
греха, - все они показаны людьми, обладающими честью и достоинством
дворянина, для которых женщина - это воплощение святости.
Они боготворят Елену Тальберг, хотя ее муж, Тальберг, тоже белый
офицер и монархист, бежит из города, оставляя свою жену. Он так же
неприятен автору, который наделил его какой-то крысиной внешностью
(«желтенькие искорки в глазах», щетка «черных подстриженных
усов»). Для него все происходящее в городе - оперетка, хотя он сам
более всего похож на опереточного героя.
Най-Турс в романе - образец, если так можно выразиться, героизма.
Он ценой своей жизни спас совсем юных юнкеров. Описание
боя, где Най-Турс сражается, - самое напряженное место в романе.
Он является во сне Алексею Турбину в образе рыцаря, светящегося
голубым светом (голубой цвет - цвет чистоты и духовности). Возможно,
его образ несколько романтизирован, в романе он - воплощение
чести и достоинства дворянской интеллигенции.
Во всех чрезвычайных ситуациях братья Турбины ведут себя
согласно чести и достоинству дворянина. Алексей Турбин чуть не
расстался с жизнью, поступая по чести, Николка, став свидетелем
героической смерти Най-Турса, чуть сам не погиб. Потом, как честный
и благородный человек, он оказывает помощь семье Най-Турса.
Турбины, монархисты по своим убеждениям, не являются фанатиками
политических убеждений. Эти персонажи, созданные автором,
прежде всего реализуют главную идею романа: честь, благородство,
патриотизм, религиозность - лучшие человеческие качества, которые
стоят выше идей революции. Никакая революция не может
уничтожить человеческую душевную теплоту, которая живет в тур-
бинских героях и всегда способна кого-то спасти.
«Несмотря» сопровождает весь роман. Что бы ни случилось в городе,
у Булгакова всегда найдутся слова восхищения прекрасным: прекрасной
Еленой, морозным утром, теплом турбинского дома, глазами местных
красавиц. Эти «несмотря» тоже являются доказательством
преимущества общечеловеческих ценностей перед революцией
и гражданской войной, главными врагами турбинского дома
и всего человечества. Ни революция, ни гражданская война не могут
уничтожить главное - любовь. Любовь в романе настигает каждого.
Образ 1918 г. - это две звезды, которые ярко горят над Городом
в ночном небе - Марс (планета войны) и Венера (планета любви).
