Биография. Биография Каким был Караян в частной жизни
На что только ни способен великий артист ради своего искусства! Век уходящий, особенно в нашем отечестве, дает тому немало примеров. Повседневное предательство самих себя - дабы иметь возможность писать, играть на рояле, дирижировать...
А впрочем, тут есть некий нюанс: ведь писать - это отнюдь не то же самое, что регулярно печататься; и играть на рояле - это вовсе не то же, что гастролировать по всему миру. Заниматься искусством можно и в тишине, как Бах; и такое искусство не требует сделок с совестью.
Сделка
Герберт фон Караян - может быть, самый знаменитый дирижер XX столетия - заключил пакт с дьяволом в 1935 году, вступив в нацистскую партию. В ту пору он возглавлял оперный театр в Ахене: в свои 27 лет - самый молодой капельмейстер в Германии. И все же, он не мог не понимать, в какую партию вступает. Позади был 1934 год: массовое изгнание расово и идейно чуждых музыкантов, уничтожение книг, нот, звукозаписей; борьба с «формализмом» и «какофонией» в музыке (нечто до боли знакомое!); и, наконец, гитлеровский погром в Берлинской опере, поводом для которого послужила готовящаяся постановка оперы П.Хиндемита «Художник Матис».
«Чистокровные арийцы» (ибо евреи a priori вынуждены были покидать страну) в ту пору действовали по-разному. Кто-то, подобно Хиндемиту, громко заявлял о своей ненависти к режиму и перебирался на жительство в Швейцарию. Другие - а среди них знаменитый дирижер Вильгельм Фуртвенглер - полагали священной обязанностью в годину испытаний оставаться со своим народом. Но при этом - пусть даже обольщенный гитлеровской казуистикой, - интеллигентно-кроткий патриарх от музыки не позволил втянуть себя в ряды нацистской банды. И никогда уже более не переступил порога оскверненной Берлинской Оперы, с которой были тесно связаны 15 лет его предшествующей жизни. Презрев запрет Геббельса, он включал в свои программы сочинения Мендельсона и Хиндемита; и что же? Власти не осмелились ему перечить. Однако впоследствии ему пришлось отказаться от всех постов, сократить до минимума число выступлений...
Оправдания
О том, как поступил Караян, мы уже отчасти знаем... Он пытался оправдываться - мол, ему сказали: «Вы должны сделать это, если и впредь намерены оставаться музыкальным руководителем Ахенского театра». И этим оправданием четко определена рыночная стоимость души при продаже ее дьяволу: пост капельмейстера в провинциальном Ахене.
А может быть, втайне речь шла о чем-то большем? Дирижеры толпами покидали страну, освобождались вакансии... Уже в 1937 году по протекции неких влиятельных лиц Караян дебютировал в прежде недосягаемой для него Венской Опере. Это была решительная победа над прошлыми неудачами. Ведь родился он в Австрии, высшее образование получил в Вене - одновременно в университете и в Музыкальной Академии, по окончании которой надеялся занять какую-нибудь приличную дирижерскую должность.
Уже в студенческую пору он отрабатывает стратегию и тактику карьеристской беспринципности: поступает в класс Александра Вундерера, поскольку тот занимал сразу несколько ответственных постов в тогдашней музыкальной Вене. Но как педагог Вундерер вовсе ему не нравился; и впоследствии, при каждом удобном случае, Караян неизменно жаловался, сколь мало он получил от горячо его любившего учителя.
Возможно, жалобы эти шли в ногу с ученической почтительностью; и как раз поэтому - несмотря на организованное Вундерером участие Караяна в концерте Академического оркестра, «смотрины» окончились полным крахом: приглашений не последовало. И Караян сам с трудом отыскал себе место в Ульме - южно-германском маленьком городке, где в его распоряжении была театральная сцена величиной с комнату и оперный оркестр в количестве 26 человек. Там он провел первых 6 лет своей творческой жизни; затем был Ахен, и тут уж Караян начал действовать со всей решимостью.
И вот теперь в Вене он дирижирует едва ли не прекраснейшим творением вагнеровского гения - «Тристаном и Изольдой»... Пока еще как гость, как гастролер, обреченный терпеть навязанные ему условия... Но Караян уже предчувствует, что когда-нибудь сделается тут хозяином.
В тот же год его приглашают дирижировать оркестром Берлинской Филармонии; лучшим, по мнению многих, оркестром в Европе. На протяжении 55-летней его истории в нем сменились лишь трое художественных руководителей: Ганс фон Бюлов, Артур Никиш - и, наконец, с 1922 года - Вильгельм Фуртвенглер, стоявший в ту пору наравне со своими титаническими предшественниками. Мог ли Караян напрямую равняться с таким соперником?
И он выдумывает гениальный ход. Из тех, которыми столь мастерски пользовалась также Мария Каллас. Он делает вид, будто его не устраивают предложенные условия - особенно в той части, которая касается репетиций. И, уклонившись от непосредственного столкновения с Фуртвенглером, приобрел репутацию человека принципиального - когда этого требуют интересы искусства.
Эту репутацию он впоследствии отчасти оправдал. 10 лет понадобилось ему для анализа партитуры «Весны священной» - прежде чем он решился дирижировать этим произведением на концертной эстраде. Над Десятой симфонией Шостаковича он размышлял полтора года... И однако же, Караян не задумываясь рушил тщательно подготовленный оперный спектакль ради того, чтобы «заглушить» какого-нибудь непокорного тенора.
А в Берлинской Филармонии он дебютировал год спустя. И в то же время ему предложили продирижировать несколькими спектаклями в Берлинской опере. Разумеется, он предъявил свои условия особенно в том, что касалось репертуара. Он жаждал для себя вершинных творений немецкого духа: Моцарт, Бетховен, Вагнер... Железобетонная дирекция, назначенная непосредственно из канцелярии Геббельса, вскоре сдалась на милость победителя.
И наконец его первый, долгожданный триумф! «Тристан и Изольда». И рецензия в газете, под заголовком: «Волшебник Караян», по всей вероятности, инспирированная гитлеровскими властями. Своим острием она была направлена не столько в пользу Караяна, сколько во вред Фуртвенглеру, которого режим в ту пору уже открыто ненавидел. А еще год спустя Караян торжественно вступает в должность главного дирижера Берлинской Оперы. Как раз в те самые дни завершался гитлеровский разгром Польши...
В последние дни войны, предчувствуя неминуемую расплату, Караян эмигрирует в Италию. С началом процесса денацификации для него наступают тяжелые времена: фактический запрет на профессию.
Спасение и крах
Спас его Вальтер Легге - весьма влиятельная персона в музыкальном бизнесе. Его империя охватывала две крупнейшие студии звукозаписи: «His Master Voice» и «Columbia» - а также целый ряд оркестров и музыкальных обществ. Легге устроил головокружительную международную карьеру своей жене - певице Элизабет Шварцкопф, вопреки скромным качествам ее небольшого и, как на мой взгляд, довольно-таки банального голоса. И он же в 1946 году выхлопотал для Караяна разрешение сотрудничать со звукозаписывающей фирмой «EMI» - дочерним предприятием фирмы «Columbia». Что это было? Благотворительность истинного космополита - не чуждого, однако, нацистской идеологии? Или профессиональное чутье гениального импресарио, предполагавшего в молодом Караяне будущую звезду первой величины?
А тут подоспели благоприятные для Караяна перемены в миланском «La Scala». Священный старец, знаменитый дирижер Артуро Тосканини, до войны возглавлявший этот главнейший театр Италии, был с почестями возвращен из добровольного изгнания (он был безоговорочным и непримиримым противником фашизма) - но тут же вчистую проиграл в подковерной борьбе талантливому, но не столь благородному Виктору де Сабата, искусством которого восхищался Гитлер.
Начиная с 1949 года, Де Сабата постоянно приглашает Караяна в «La Scala» для постановки немецких опер. В его спекталях непременно участвует г-жу Шварцкопф - супруга г-на Легге...
И тут жизнь совершает новый крутой вираж. В том же 1949 году венское Общество друзей музыки предлагает Караяну должность пожизненного директора и главного дирижера Венского филармонического оркестра. Такого еще не было в полуторавековой истории сего весьма почтенного музыкального учреждения!
А в это время Фуртвенглер, гораздо менее виновный (если в данном случае можно говорить о вине) подвергается всеобщему остракизму; а Караян при этом лишь подливает масла в огонь. Он охотно рассказывал целую историю о том, что якобы в 1944 году, возмущенный коллаборационизмом Фуртвенглера, выкупил часть билетов на его концерт - так, чтобы в центре переполненного зала образовалась свастика из пустых кресел. В конце концов, вероятно, Караян и сам поверил в эту легенду.
У него была исключительная способность к мифотворчеству. Однажды, дабы оживить вокруг себя атмосферу сенсации, он запустил газетную «утку» следующего содержания: «В виллу семейства фон Караян на побережье Средиземного моря ночью пробрался вор. Господин Герберт, спасая перепуганную жену, самолично бросился в атаку на незваного гостя. В ходе борьбы было выбито оконное стекло, а осколок застрял в глазу великого дирижера. Тем временем вор ретировался, а доблестный фон Караян вынужден был тотчас же отправиться в клинику, где осколок был благополучно извлечен...» Можно себе вообразить, как эта история подействовала на истеричных поклонников!
Дальше - больше. 1954 год, «La Scala»: Караян осуществляет постановку «Лючии де Ламмермур». В главной роли Мария Каллас: самая могущественная, знаменитая и скандальная примадонна своего поколения. Оглушительный триумф. В октябре 1955 года «Лючия» в полном составе отправляется на фестиваль в Западный Берлин. А затем, в июне 1956 гастроли «La Scala» в Вене. И вновь «Лючия». По окончании спектакля «божественная» Каллас целует ему руку! И чуть ли не на следующий день (формально - спустя несколько месяцев) его назначают на пост художественного руководителя Венской оперы, с неограниченными правами и полномочиями.
И вот, Караян в роли оперного диктатора. Министры и депутаты часами ожидают аудиенции под дверью его приемной. Ему - единственному среди граждан Австрии! - специальным вердиктом дозволено использовать в своей фамилии аристократическую приставку «фон», упраздненную еще в 1919 году. Притом, что по национальности он чистокровный грек и настоящая фамилия его Караянис. Семейство, за 4 поколения до рождения будущего дирижера эмигрировавшее в Германию, приобрело пресловутую приставку в результате двукратного производства в дворяне: сперва Гогенцоллерны почтили Караянов за успехи в текстильной промышленности, а затем - уже в Австрии их вклад в здравоохранение отметили Габсбурги.
Помимо почестей, Караяну был положен самый большой гонорар в истории Оперы: 15 000 шиллингов (т.е. 600 долларов) за вечер. Плюс внушительный оклад и надбавки за режиссуру. И полная свобода в реализации своей концепции оперного театра: он мог приглашать любых солистов - и даже суфлера из Милана, с окладом в 15 раз выше, чем у «обычной» солистки балета! А он капризничал, конфликтовал с профсоюзами, предъявлял ультиматумы; уходил в отставку и вновь возвращался - пока, наконец, не покинул Венскую Оперу навсегда. Он добивался своего, терроризируя публику вспышками гнева - притом, что с оркестрантами был неизменно ровен и мягок. Недаром его называли «Марией Каллас в дирижировании»!
И наконец, он обрел суверенное музыкальное королевство в своем родном Зальцбурге, организовав - наряду с традиционным моцартовским - свой собственный, супер-снобистский (т.н. «пасхальный») оперный фестиваль. Тут он получил возможность осуществить себя в режиссуре, к которой, по словам одного остроумного критика, «чувствовал такую же тягу, как Эйнштейн к скрипке - но, в отличие от Эйнштейна, не отдавая отчет в своем дилетантизме». Больше всего времени он посвящал постановке световых эффектов, для чего обычно требовались десятки репетиций.
Впрочем, с музыкальной точки зрения его спектакли были ничуть не менее безупречны, чем его вечерний костюм: черный смокинг с косо обрезанными полами (так называемая «ласточка»), тесно облегавший его изысканно-худощавую фигуру, дополнялся брюками в полоску и лакированными «лодочками» с серебряными заклепками. В этой безупречности почти неизменно присутствовала какая-то холодная демоничность, по-своему уместная в музыке Бетховена и абсолютно противопоказанная душевной теплоте вердиевских мелодий.
Властелин огромной музыкальной империи, охватывающей чуть не половину Европы: Милан, Париж, Берлин, Лондон, Эдинбург, Люцерн... По своим владениям Караян перемещался на персональном самолете, которым сам же управлял - ибо любой ценой стремился не отстать от века. Носился по дорогам на гоночном автомобиле; увлекался горными лыжами и парусным спортом; женился третьим браком на французской манекенщице; по 2 часа в день занимался йогой...
А тем временем его империя рушилась. Но он не беспокоился, покуда главное его приобретение - Берлинский филармонический оркестр - оставался при нем. Оркестр Фуртвенглера, как бы по праву унаследованный после его смерти. По праву ли? Подлинным наследником был другой дирижер: Серджу Челибидаке, как на мой взгляд ничуть не менее талантливый, нежели Караян. Но тогда, в 1954 году, Караян сумел воспользоваться ситуацией. Внезапная смерть Фуртвенглера поставила под угрозу долгожданные гастроли оркестра в США. И тут-то ему удалось убедить дирекцию, будто бы он один способен провести эти гастроли; а уж тогда поставил единственным условием немедленное назначение на должность главного дирижера...
Спустя 20 лет рухнула и эта твердыня. Ибо, обладая демонической силой притяжения, он гораздо более мощно и неизбежно отталкивал от себя людей... Быть может, это и есть расплата за союз с дьяволом?
О мертвых - или хорошо, или ничего. Но ничего - суть забвение и бесславие, которого гений Караяна явно не заслуживает. Попросим же прощения. И поверим в то, что Караяну также простили, о чём он в последние годы так сильно просил. Юлия Андреева
Энциклопедичный YouTube
-
1 / 5
Герберт фон Караян родился в Зальцбурге в семье потомка эмигрантов предположительно аромунского происхождения из греческой провинции Македония, при рождении был наречён Херибертом. Документально фамилия Караян в форме «Караян» впервые упоминается в 1743 году в греческом городе Козани. В 1792 году его прапрадед, Георгий Караян, являвшийся крупным торговцем в саксонском городе Хемнице, получил от курфюрста Фридриха Августа III рыцарский титул - риттер, поэтому полное имя фон Караяна при рождении - рыцарь Хериберт фон Караян (нем. Heribert Ritter von Karajan).
Членство в НСДАП
В 1933 году фон Караян вступил в Национал-социалистическую партию ; это произошло 8 апреля 1933 года в Зальцбурге спустя два месяца после прихода к власти Адольфа Гитлера в Германии . Как и в случае с сопрано Элизабет Шварцкопф , членство Караяна в нацистской партии в период с по 1945 годы создало ему нелестную репутацию. Попытки Караяна отрицать свою партийную принадлежность были опровергнуты документально. По словам Нормана Лебрехта, «выросший в Зальцбурге во время и после Первой мировой войны, Караян отчаянно пытался сделать карьеру ещё до того, как Гитлер захватил власть в Германии. С изгнанием еврейских и левых музыкантов двадцатисемилетний Караян стал музыкальным директором в Рейхе - „Чудо-Караяном“, как в 1938 году озаглавил свою статью Геббельс. Караян чрезвычайно удачно вписался в контекст новой Германии - белокурый, с резкими чертами лица и пронзительным взглядом, он служил рекламным лицом нацистской культуры[…]» Любимец Геринга и Геббельса , Караян открывал многие свои выступления «Хорстом Весселем». Такие музыканты, как Исаак Стерн и Ицхак Перлман отказывались играть в одних концертах с Караяном.
Творчество
Американский критик Харви Закс дает следующий критический отзыв о его творческой манере:
Кажется, Караян сделал выбор в пользу универсального, очень утончённого, лакированного, выверенно-чувственного звука, который можно применить с незначительными стилистическими отклонениями, которые он полагал необходимыми, к Баху и Пуччини, Моцарту и Малеру, Бетховену и Вагнеру, Шуману и Стравинскому… многие из его исполнений были «запрограммированными» и искусственными, такие никогда не встретишь у Тосканини , Фуртвенглера и других великих… большая часть записей Караяна преувеличенно «отполирована», являя собой некий звуковой аналог фильмов и фотографий Лени Рифеншталь .
Караяна критиковали за то, что из всей музыки XX века он исполнял и записывал за редким исключением лишь те произведения, которые были написаны до 1945 года (Густава Малера , Арнольда Шёнберга , Альбана Берга , Веберна , Бартока , Яна Сибелиуса , Рихарда Штрауса , Джакомо Пуччини , Ильдебрандо Пицетти, Артура Онеггера , Сергея Прокофьева , Клода Дебюсси , Пауля Хиндемита , Карла Нильсена и Игоря Стравинского), хотя он записал Симфонию № 10 Дмитрия Шостаковича () дважды, а также исполнил премьеру «Комедии на конец времен» («De Temporum Fine Comoedia») Карла Орфа в .
По результатам опроса, проведённого в ноябре 2010 года британским журналом о классической музыке BBC Music Magazine среди ста дирижёров из разных стран, среди которых такие музыканты, как Колин Дэвис (Великобритания), Густаво Дудамель (Венесуэла), Марис Янсонс (Россия), Герберт фон Караян занял четвёртое место в списке из двадцати наиболее выдающихся дирижёров всех времён . Введён в Зал славы журнала Gramophone .
Поведение за пультом
Некоторые критики, в особенности британский критик Норман Лебрехт , вменяют Караяну в вину то, что он раскрутил разрушительную инфляционную спираль, требуя огромных гонораров за исполнение. Во время пребывания в должности в качестве директора исполнительских организаций, финансируемых за счет общественных средств, таких как Венский филармонический оркестр , Берлинский филармонический оркестр и Зальцбургский фестиваль , он начал платить приглашенным звездам заоблачные гонорары, а также комментировать размер своего собственного вознаграждения.
С тех пор, как он получил в своё распоряжение оркестры, он заставлял их записывать диски, а также вплоть до своей смерти повторно записывал свои любимые произведения при возникновении новых технологий (цифровые LP, CD, видеопленки, лазерные диски). В дополнение к созданию трудностей для других дирижеров при записях с его оркестрами, Караян также непомерно увеличивал выплаты себе гонораров.
«Главным дирижером Европы» назвал как-то Караяна один из видных музыкальных критиков. И это название справедливо вдвойне - так сказать, и по форме, и по содержанию. В самом деле: за последние полтора десятилетия Караян возглавлял большинство лучших европейских оркестров: он был главным дирижером Лондонской, Венской и Берлинской филармоний, Венской оперы и миланского театра «Ла Скала», музыкальных фестивалей в Байрёйте, Зальцбурге и Люцерне, Общества друзей музыки в Вене... Многие из этих постов Караян занимал одновременна, едва успевая перелетать на своем спортивном самолете из одного города в другой, чтобы провести репетицию, концерт, спектакль, запись на пластинки. Но он успевал все это и, кроме того, еще интенсивно гастролировал ло всему миру.
Однако определение «главный дирижер Европы» имеет и более глубокий смысл. Вот уже несколько лет как Караян оставил многие из своих постов, сосредоточившись на руководстве Берлинской филармонией и весенним фестивалем в Зальцбурге, который он сам организует с 1967 года и где ставит оперы Вагнера и монументальные творения классики. Но и сейчас не найдется на нашем континенте, да, вероятно, и во всем мире, дирижера (за исключением, быть может, Л. Бернстайна), который мог бы соперничать с ним по популярности и авторитету (если иметь в виду дирижеров его поколения).
Караяна часто сопоставляют с Тосканини, и для подобных параллелей есть немало оснований: двух дирижеров роднит и масштаб дарования, и широта музыкального кругозора, и гигантская популярнесть. Но, пожалуй, главным их сходством можно считать удивительную, порой непостижимую способность всецело завладевать вниманием музыкантов и публики, передавать им невидимые токи, рождаемые музыкой. (Это ощущается даже в записях на пластинки.)
Для слушателей Караян - гениальный артист, который дарит им мгновения высоких переживаний. Для них Караян - дирижер, которому подвластна вся многогранная стихия музыкального искусства - от творений Моцарта и Гайдна до современной музыки Стравинского и Шостаковича. Для них Караян - артист, с одинаковым блеском выступающий и на концертной эстраде, и в оперном театре, где Караяна-дирижера нередко дополняет Караян-режиссер.
Караян предельно точен в передаче духа и буквы любой партитуры. Но всякое его исполнение при этом отмечено глубокой печатью индивидуальности артиста, которая столь сильна, что ведет за собой не только оркестр, но и солистов. Лаконичными жестами, лишенными всякой аффектации, часто подчеркнуто скупыми, «жесткими», он подчиняет своей неукротимой воле каждого оркестранта, захватывает своим внутренним темпераментом слушателя, раскрывает перед ним философские глубины монументальных музыкальных полотен. И в такие мгновения его небольшая фигура кажется гигантской!
Десятки опер ставились Караяном в Вене, Милане и других городах. Перечислять репертуар дирижера значило бы вспоминать все лучшее, что есть в музыкальной литературе.
Можно очень много говорить и об интерпретации Караяном отдельных сочинений. Десятки симфоний, симфонических поэм и оркестровых пьес композиторов разных эпох и народов прозвучали в его концертах, записаны им на пластинки. Назовем лишь некоторые имена. Бетховен, Брамс, Брукнер, Моцарт, Вагнер, Верди, Бизе, Р. Штраус, Пуччини - вот композиторы, в интерпретации музыки которых талант артиста раскрывается с наибольшей полнотой. Вспомним хотя бы концерты Караяна у нас в 60-х годах или «Реквием» Верди, исполнение которого Караяном в Москве с артистами миланского театра «Да Скала» произвело неизгладимое впечатление на всех слышавших его.
Мы попытались нарисовать облик Караяна - таким, каким его знают во всем мире. Конечно, это лишь эскиз, штриховой набросок: портрет дирижера наполняется живыми красками, когда слушаешь его концерты или записи. Нам остается напомнить о начале творческого пути артиста...
Караян родился в Зальцбурге, в семье врача. Способности и любовь к музыке проявились у него столь рано, что уже пятилетним мальчуганом он публично выступал как пианист. Затем Караян учился в зальцбургском «Моцартеуме», и руководитель этой музыкальной академии Б. Паумгартнер посоветовал ему заниматься дирижированием. (И по сей день Караян остается отличным пианистом, - изредка выступающим с исполнением фортепианных и клавесинных произведений.) С 1927 года молодой музыкант работает дирижером сперва в австрийском городе Ульме, затем в Ахене, где становится одним из самых молодых в Германии главных дирижеров. В конце тридцатых годов артист переезжает в Берлин и вскоре занимает пост главного дирижера Берлинской оперы.
Ге́рберт фон Карая́н (нем. Herbert von Karajan; 5 апреля 1908, Зальцбург, Австрия - 16 июля 1989 Аниф, Австрия) - выдающийся австрийский дирижёр.
Оставил после себя одну из самых обширных дискографий. Работал с Берлинским филармоническим оркестром на протяжении 35 лет.Ранние годы
Герберт фон Караян родился в Зальцбурге в семье потомка эмигрантов (из разных источников - армянского или аромунского происхождения) из греческой провинции Македония, при рождении был наречён Херибертом. Документально фамилия Караян впервые упоминается в 1743 году в греческом городе Козани. В 1792 году его пра-прадедушка Георг Караян, являвшийся крупным торговцем в саксонском городе Кемниц, получил от курфюрста Фридриха Августа III рыцарский титул, поэтому полное имя Караяна при рождении - Хериберт Рыцарь фон Караян (нем. Heribert Ritter von Karajan).
С 1916 года по 1926 год учился в консерватории Моцартеум в Зальцбурге, где проявил желание к изучению искусства дирижирования.
В 1929 продирижировал оперой Рихарда Штрауса «Саломея» в Фестивальном театре Зальцбурга.
С 1929 по 1934 был первым Капельмейстером в городском театре города Ульма в Германии.
В 1933 состоялся его дебют на Зальцбургском фестивале, где он продирижировал музыкой к «Вальпургиевой ночи» (нем. Walpurgisnacht Scene) из оперы «Фауст» Шарля Гуно в постановке Макса Райнхардта. В следующем году там же, в Зальцбурге, впервые встал за пульт Венского филармонического оркестра. В 1933 Караян вступил в Национал-социалистскую партию; это произошло 8 апреля 1933 года в Зальцбурге спустя два месяца после прихода к власти Адольфа Гитлера в Германии.
С 1934 года по 1941 год дирижировал оперными спектаклями и симфоническими концертами в оперном театре Аахена.
В 1935 Караян стал самым молодым Генеральным музыкальным директором (нем. Generalmusikdirektor) Германии, выступал в качестве приглашенного дирижера в Брюсселе, Стокгольме, Амстердаме и других городах.
В 1937 состоялось первое выступление Караяна с Берлинским филармоническим оркестром и в Берлинском государственном оперном театре в опере Бетховена «Фиделио». Огромный успех в 1938 году получило его исполнение оперы Рихарда Вагнера «Тристан и Изольда», берлинская критика назвала его «Чудо-Караян» (нем. Das Wunder Karajan). Он заключил контракт со звукозаписывающей компанией «Дойче Граммофон» (нем. Deutsche Grammophon), первой записью стала увертюра к опере Моцарта «Волшебная флейта» (нем. Die Zauberflöte) с Берлинской государственной капеллой.Послевоенные годы
В 1946 году в Вене с Венским филармоническим оркестром состоялся первый послевоенный концерт Караяна, затем, советские власти наложили запрет на его выступления в качестве дирижера вследствие его членства в Нацистской партии. Летом этого года он анонимно участвовал в работе Зальцбургского фестиваля. В следующем году ему было разрешено возобновить работу в качестве дирижера.
В 1948 Караян стал художественным руководителем Общества друзей музыки (нем. Gesellschaft der Musikfreunde) в Вене. Дирижировал также в оперном театре «Ла Скала» в Милане. Однако, самой значительной в этот период была его работа с недавно созданным оркестром «Филармония» (англ. Philharmonia Orchestra) в Лондоне. Благодаря ему этот оркестр вошел в число лучших оркестров мира.
В 1951 и 1952 годах дирижировал спектаклями в Байройтском оперном театре.
В 1955 был назначен пожизненным музыкальным руководителем Берлинского филармонического оркестра как преемник Вильгельма Фуртвенглера (нем. Wilhelm Furtwängler). С 1957 года по 1964 год являлся художественным директором Венской государственной оперы. был тесно связан с Венским филармоническим оркестром и Зальцбургским фестивалем, где он основал Пасхальный фестиваль. Продолжал дирижировать и записываться вплоть до своей смерти в 1989 году.Караян сыграл важную роль в закреплении формата цифровой аудиозаписи на компакт-диски (около 1980). Он способствовал признанию этой новой технологии воспроизведения звука своим авторитетом и участвовал в первой пресс-конференции, посвященной выпуску цифровых аудиозаписей на компакт-дисках. Первые прототипы компакт-дисков были ограничены временем звучания 60 минут. Часто утверждается, что закрепленный стандарт времени звучания 74 минуты был достигнут для того, чтобы вместить Девятую симфонию Бетховена, а существовавший на тот момент архив записей Караяна и его явным образом выраженные пожелания сыграли значительную роль в принятии решения увеличить максимальное время звучания компакт-диска. Однако, вполне возможно, что эта история является лишь своего рода легендой.
Как и в случае с сопрано Элизабет Шварцкопф, членство Караяна в нацистской партии в период с 1933 по 1945 годы создало ему нелестную репутацию. При этом известно, что он вступил в партию не добровольно. Тем не менее некоторые музыканты (в их числе Исаак Стерн и Ицхак Перлман) отказывались играть в одних концертах с Караяном из-за его нацистского прошлого.
Существует широко распространенное мнение, что Караян обладал даром добиваться от оркестра исключительно красивого звука. Однако, существуют и иные, основанные на эстетических критериях, мнения, которые заключаются в том, что музыка в его манере являла собой чистое механическое исполнение нот и была начисто лишена какой-либо творческой интерпретации и музыкального смысла. Такая музыка больше напоминала исполнение робота, чем художника. Эстетическая природа мысли в его творчестве была практически сведена к нулю. Играя внешне артиста на сцене, Караян совершенно не задумывался над тем, чтобы привнести артистизм в исполняемые им произведения. Этот универсальный стиль привел к тому, что исполнение им различных произведений по-разному принимается слушателями. Для того, чтобы проиллюстрировать это, достаточно привести два аргументированных отзыва из авторитетного Путеводителя по компакт дискам издательства Penguin Books (Penguin Guide to Compact Discs).
О записи Тристана и Изольды Рихарда Вагнера, типично романтического произведения, авторы руководства Penguin писали: «Чувственное Караяновское исполнение Вагнеровского шедевра, утонченно-блестящее, с изумительным звуком сыгранное Берлинским филармоническим оркестром… является первоклассным и наилучшим выбором.»
О Караяновской записи «Парижских» симфоний Йозефа Гайдна те же самые авторы пишут: «Гайдн в исполнении биг-бенда… Безусловно, качество оркестровой игры превосходно. Однако, эти тяжеловесные и неуклюжие вещицы ближе к имперскому Берлину, нежели к Парижу… Менуэты чересчур медленны… Исполнения слишком непривлекательны и не обладают достаточным изяществом, чтобы заслужить искреннюю рекомендацию.»
Караяна критиковали за то, что из всей музыки XX века он исполнял и записывал за редким исключением лишь те произведения, которые были написаны до 1945 года (Густава Малера, Арнольда Шёнберга, Альбана Берга, Веберна, Бартока, Яна Сибелиуса, Рихарда Штрауса, Джакомо Пуччини, Ильдебрандо Пицетти, Артура Онеггера, Сергея Прокофьева, Клода Дебюсси, Пауля Хиндемита, Карла Нильсена и Игоря Стравинского), хотя он записал Симфонию № 10 Дмитрия Шостаковича (1953) дважды, а также исполнил премьеру «Комедии на конец времен» («De Temporum Fine Comoedia») Карла Орфа в 1973.Некоторые критики, в особенности британский критик Норман Лебрехт, вменяют Караяну в вину то, что он раскрутил разрушительную инфляционную спираль, требуя огромных гонораров за исполнение. Во время пребывания в должности в качестве директора исполнительских организаций, финансируемых за счет общественных средств, таких как Венский филармонический оркестр, Берлинский филармонический оркестр и Зальцбургский фестиваль, он начал платить приглашенным звездам заоблачные гонорары.
С тех пор, как он получил в свое распоряжение оркестры, он заставлял их записывать диски, проявляя аппетиты стервятника в отношении своих потиражных гонораров, а также вплоть до своей смерти повторно записывал свои любимые произведения при возникновении новых технологий (цифровые LP, CD, видеопленки, лазерные диски). В дополнение к созданию трудностей для других дирижеров при записях с его оркестрами, Караян также непомерно увеличивал выплаты себе гонораров.
Во время записи Бетховенского Тройного концерта с Давидом Ойстрахом, Святославом Рихтером и Мстиславом Ростроповичем, Рихтер попросил Караяна сделать еще один дубль, на что Караян ответил: «Нет, нет, у нас нет времени, нам еще нужно сфотографироваться». Это не помешало Ойстраху сказать о Караяне, когда последнему исполнилось 65, что он является «величайшим из ныне живущих дирижеров, мастером в любом стиле».Наконец, необходимо отметить эксцентричность Караяна. Когда он дирижировал Вагнером в Метрополитен опера, он поднял дирижерский подиум, чтобы быть на виду у публики; в Вердиевских оперных записях он изменял баланс звучания оркестра, перенося работу со звуком на стадию монтажа. Критики сравнивали его с Леонардом Бернстайном, указывая, что оба дирижера «были непревзойденными мастерами устраивать театральный спектакль на подиуме». В действительности, при работе с хорошо изученными им берлинскими филармоническими музыкантами экономичностью своих жестов он часто напоминал Фрица Райнера. Также он часто дирижировал с закрытыми глазами, уверенный в том, что под его управлением находится один из величайших оркестров новейшей эры. В одном он был схож с Бернстайном: если ему не слишком нравилось сочинение - а в «не немецкой» музыке было очень много произведений, которым он не симпатизировал, - это было слишком явно видно в его подходе к исполнению этого произведения.
Кумир публики, красавец маэстро с пышной шевелюрой, голубыми глазами и отточенными жестами, Герберт фон Караян входит, пожалуй, в десятку лучших дирижёров всех времён и народов. Покоривший мир своим волевым искусством, загадочностью и не в последнюю очередь миллионными тиражами грамзаписей, Караян пришёл к славе небезупречным путём. И стал примером того, что многие гении, точно рабы своего неуёмного уникального дара, ради него готовы на всё.
Дважды нацист
В апреле 1933 года в Третьем рейхе был принят закон, по которому все евреи изгонялись с госслужбы без выходного пособия. Тысячи музыкантов из оркестров и оперных театров, преподаватели музыкальных учебных заведений были выброшены на улицу. Все творческие деятели обязаны были зарегистрироваться в Kulturkammer – Имперской палате культуры, учреждённой Геббельсом. Анкета содержала вопросы не только о профессии, но и о расовой чистоте. Данные проверялись. В палате было заведено 250 тысяч досье. «Не прошедшие конкурс» не могли ни печататься, ни выставляться, ни снимать фильмы, ни выступать в оркестре или театре. Германию покинули десятки корифеев, составлявших славу этой страны. Выдающийся дирижёр Отто Клемперер, глава Берлинской государственной оперы, без гроша в кармане просто сел на поезд до Базеля…
На освободившиеся места хлынули чаще всего второразрядные творческие кадры, зарегистрированные в Kulturkammer. Заметим: никто никого не заставлял одновременно вступать в фашистскую Национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСРПГ), ибо Гитлер не придавал этому значения. Людей искусства он считал политическими придурками, сказал однажды: «Воображение, которого требует труд художников, лишает их способности мыслить реалистически». Однако многие ринулись в нацистскую партию немедля, чуя опосредованную пользу такого поступка.
Итак, закон о госслужбе был принят 7 апреля. А уже 8 апреля, узнав о нём из газет, написал заявление о вступлении в НСРПГ 25-летний австрийский дирижёр Герберт фон Караян, подававший большие надежды. Он сделал это в Зальцбурге, в Австрии – не в Германии. Ещё до аншлюса! Что толкнуло его на этот шаг? Достаточно заметить, что выдающийся композитор Рихард Штраус, возглавлявший Имперскую музыкальную палату, привилегированный композитор рейха, никогда не был членом НСРПГ! В недавно вышедшей на русском языке книге Эльетты фон Караян «Он был моей жизнью» вдова дирижёра вспоминает, что Караян до конца дней не мог забыть унижений в начале 30-х, когда он в Берлине, полный сил и распираемый артистическим честолюбием, «пешком, километр за километром, обходил все агентства», чтобы получить работу, и всюду получал отказ. Его желание завоевать Германию было столь велико, что – в это почти невозможно поверить – 1 мая 1933 года он вступил в нацистскую партию ещё раз! Теперь уже в Германии. Правда, сам он как-то отшутился, что сделал это, потеряв членский значок, необходимый ему для публичных выступлений.
После войны, во время денацификации (очищения общества от нацистской идеологии и выявления её проводников), уже без шуток утверждал, u1095 что стал наци якобы «не по своей воле». Друзьям говорил, что ему вступить в партию – всё равно что в Альпийский клуб. Но было и откровенное признание: членство в национал-социалистической партии открывало безграничные возможности. Летом 1934 года австриец Караян подал заявление в германскую Имперскую палату культуры, в третий раз подчеркнув свою лояльность к фашистскому режиму. Вскоре его артистическим агентом в Германии стал оберштурмфюрер СС Рудольф Веддер, находившийся на прямой связи с Гиммлером. Карьера пошла как по маслу.
Из греков в варяги
Герберт фон Караян родился в Зальцбурге в 1908 году, в семье врача. Вопреки ходившим в СССР разговорам, что по происхождению он армянин, греческие предки музыканта когда-то жили в Македонии. Звучное «фон» появилось в XVIII веке, когда его деду, богатому торговцу Георгию Караяннису, присвоили в Саксонии рыцарский титул «риттер». Фамилию урезали до Караяна, украсив её благородной приставкой, так что полное имя будущего дирижёра поначалу звучало как Хериберт Риттер фон Караян.
Юноша необычайной одарённости, закончивший зальцбургскую консерваторию Моцартеум, в 21 год получил место первого капельмейстера городского театра Ульма в Германии. А лишившись его, впервые почувствовал себя страшно оскорблённым. «Моё время придёт наверняка, – убеждал он себя, – и я жду его, спокойно и уверенно». Каким образом в том же, 1934 году он сконтактировался с художественным директором города Аахена Эдгаром Гроссе, членом СС, – большой вопрос. Но именно в это время карьерой дирижёра уже занимался эсэсовец Веддер, и во внемузыкальной биографии Караяна с тех пор немало белых пятен. Недаром после войны Караян яростно уничтожал все следы своей причастности к таким интересным знакомым. Это оказалось возможным не до конца: в 1982 году, несмотря на все протесты знаменитейшего дирижёра, были опубликованы некоторые документы, сохранившиеся благодаря берлинской миссии США. Они, во всяком случае, подтвердили факт его двойного вступления в НСРПГ, хотя он называл это недоразумением и подделкой.
Знаменательны слова Караяна, мечтавшего стать музыкальным директором Аахена: «Чтобы занять этот пост, я пошёл бы на любое преступление». Ясно, что в 1934 году он ощутил значительную поддержку сверху: в свои 27 лет потребовал и получил от города Аахена жалованье, превышавшее зарплату самого мэра!
«Хорст Вессель» на фортиссимо
В 1938 году огромный успех имело исполнение оперы Вагнера «Тристан и Изольда» в Берлинской опере. «Вундер Караян!» – писали газеты. Его начал продвигать сам Геринг. Но вот загвоздка: Караян не приглянулся Гитлеру. По самой достоверной версии, фюрер, обожавший Вагнера, знал все оперы этого композитора наизусть. Караян как-то дирижировал «Нюрнбергскими мейстерзингерами»; певец спел не ту реплику, и присутствовавший в зале Гитлер раздражённо списал ошибку на счёт Караяна – ведь тот дирижировал без нот! С тех пор ему вменялось выступать только глядя в партитуру (иногда он демонстративно ставил её на пульт вверх ногами). Но Караян очень старался, и постепенно он, с его идеальной арийской внешностью, послушанием высшим чинам и проявлениями железной воли за пультом, превратился в один из символов фашистской Германии, олицетворяя собой превосходство высшей расы. На репетиции приходил в сапогах. С лёгкостью играл на концертах, посвящённых дню рождения Гитлера. И всё чаще ему приходилось дирижировать агрессивным маршем, названным по имени автора – «Песня Хорста Весселя», официальным гимном национал-социалистической партии. Обычно его исполняли вслед за государственным – «Песней немцев». (С 1945 года «Хорст Вессель» запрещён в Германии Уголовным кодексом.) Долгие десять лет музыкант заканчивал любые письма неизменным «хайль Гитлер». Томас Манн презрительно называл Караяна «лакеем».
О периоде с 1942 по 1944 год дирижёр тоже молчал всю оставшуюся жизнь. К этому времени он развёлся с первой женой, артисткой аахенской оперетты, и женился на Аните Гютерманн, дочери промышленника. Анита оказалась на четверть еврейкой – и на Караяна завели дело; скорее всего, требовали развода, но он отстоял своё право на частную жизнь.
Какой ценой? На фронт его, как угрожали, не отправили, но концертов поубавилось. Впрочем, для Аниты удалось добыть статус почётной арийки (был в Германии и такой). В 1944 году у него возникли большие неприятности из-за исполнения Концерта для оркестра Готфрида фон Айнема (впоследствии крупного австрийского композитора), которого уже несколько раз допрашивали в гестапо по подозрению в сотрудничестве с антифашистами.
В 1945-м Караян, наконец, решил бежать. Может, подобно Лени Рифеншталь, он «распознал в Гитлере демоническое»? Или понял, что близок конец фюрера и настаёт время вместе с партией отвечать за содеянное и ему? У знаменитого дирижёра было, конечно, немало поклонников, в том числе среди военных. Получив (или организовав) приглашение в Италию, чета Караянов с помощью знакомого генерала люфтваффе тайно покинула Германию. Караян в тоске потерял в Италии два года, скрываясь сначала на квартире у друга в Милане, а затем на берегу озера Комо. Ведь его уже разыскивали как нациста. Не будь он дирижёром, его путь лежал бы дальше в Южную Америку или, в худшем случае, в дебри Африки. Но профессия, на которую он поставил, требовала публичности, он надеялся – всемирной. Надо было взвесить силы и принять какое-то решение.
Вундер Караян
Герберт фон Караян родился везучим. В сентябре 1945 года его нашёл майор британской армии, передавший просьбу милостивых победителей выступить в Вене перед солдатами союзнических войск. Правда, там же, в Вене, его всё-таки подвергли подробному допросу, но документы выдали, и он после концерта в жутком вагоне чуть ли не для скота поспешил в самое, как ему казалось, безопасное место в мире – к родителям в Зальцбург. За полгода шагу не сделал из дома. Ведь обвинения, предъявленные ему комиссией союзников по денацификации, были нешуточными: среди прочего – причастность к тайной полиции, доносительство. Однако они были сняты за отсутствием документальных доказательств. К тому же Караян не имел никакого отношения к высылкам и казням. Так что вскоре он вновь стал концертировать. Везде, но только не в Советском Союзе.
К началу 60-х годов Герберт фон Караян довёл свой Берлинский филармонический оркестр, которым руководил пожизненно, до абсолютного совершенства. Выработал с ним особый звук, в котором ледяная воля сочеталась с шёлком линий, а сияние, словно идущее изнутри музыки, заставляло публику буквально цепенеть. В том числе и советскую.
Прошлое было забыто. Оркестр под управлением Караяна гастролировал в СССР трижды: в 1962, 1964 и 1969 годах. Он был настоящий вождь, по-немецки – фюрер. Нет ничего удивительного, что музыканты, боявшиеся авторитарного Караяна, шёпотом сравнивали его с Гитлером. У них и в самом деле было немало общего: целеустремлённость и сосредоточенность, соблюдение дистанции по отношению к простым смертным, аскетизм в общении с женщинами (третья жена Караяна не раз упоминает о его застенчивости), организация восторженных оваций, строгий отбор фотографий для публикаций, следование определённой эстетике: в фильмах с участием оркестра Караяна музыканты посажены рядами – почти аллюзия на ленты Рифеншталь, а прожектора сверху зловеще гуляют, так было перед выходом Гитлера. Оба прекрасно пользовались принципом «разделяй и властвуй»: Караян стравливал две-три звукозаписывающие компании, оркестры – всегда с выгодой для себя. Однако ни тот, ни другой не воровали: доход Гитлера обеспечивала продажа марок с его изображением и книги «Майн кампф»; Караян получал основные средства благодаря своим грамзаписям, производство которых он поставил на поток (его наследство составило 500 млн марок). Уже в цивилизованные времена, входя в здание Берлинской филармонии, он требовал, чтобы служащие выстраивались на лестнице по одному на ступеньке, а он, поднимаясь, каждому подписывал документы. В Берлине, где он никогда не жил, Караян больше всего любил останавливаться в отеле «Савой». Эльетта пишет, что «Савой» с его лепными потолками, колоннами и хрустальными люстрами приятно напоминал её мужу 1938 год и большие газетные заголовки «Вундер Караян».
Ну что же, в конце концов мир, жадно нуждающийся в кумирах, красоте, в редких минутах высокого счастья, простил Герберту фон Караяну всё. Странным образом его обожали политики. Гельмут Шмидт говорил, что этот дирижёр его зачаровывает. А Тэтчер признавалась самому музыканту, что завидует ему, ибо «люди делают всё, о чём бы он ни попросил». Что ж, похоже, Караян стал для политиков идеальным воплощением их мечты о такой власти, когда массы подчиняются благородному вождю по одному мановению палочки, в его случае – дирижёрской. Ах, кабы так и народы…
Кстати...
У дирижёра было немало спортивных увлечений. С 1950 года он сам водил самолёт – сначала это была «Сессна», потом реактивный «Лирджет». С высоты8,5 кмКараян пикировал почти до самой земли, затратив всего полторы минуты. Его последняя, шестая машина Falcon 10 развивала скорость до900 километровв час. На экзаменах он набрал 93 балла – на 4 балла меньше, чем его личный пилот-профессионал. u1042 В 75 лет дирижёр стал брать уроки управления вертолётами. Кроме того, он занимался дайвингом, водными лыжами, купил гоночную яхту.
Его спортивным увлечениям мешали только вдруг возникавшие сильные боли. В детстве он повредил позвоночник, и через много лет это дало о себе знать. Он перенёс даже несколько операций и продолжал выступать, несмотря на физические страдания. Испытывал ли он страдания нравственные? Свидетельств нет. Воспитанный в католической вере, к концу жизни Герберт фон Караян исповедовал дзен-буддизм. Он умер в июне 1989 года.
