Далёкая Радуга. Аркадий Стругацкий - Далёкая радуга «Далёкая Радуга» в культуре
Первые две главы дают читающему картину почти лубочную и буколическую, рисуют образ совершенно благоустроенной и какой-то едва ли не полусонной планеты с абсолютно лояльным климатом и отличной пригодностью для томительной неги. Присутствие в первой главе влюблённой пары только резче и чётче прорисовывает эти приметы Радуги. И экипаж небольшого Д-звездолёта "Тэриэль" немедленно наполняется этим чувством, и авторы тут же помогают своим героям погрузиться в глубины охватившего их чувства, отправляя добряка и бородача Перси Диксона в Детское, устраивая штурману и космическому "волку" Марку Валькенштейну совершенно "случайную" встречу с томной красавицей-брюнеткой Алей Постышевой и суля дружеский обед с бывшим коллегой-десантником Леониду Андреевичу Горбовскому, капитану "Тэриэля". Для контраста Стругацкие подкидывают и демонстрируют нам самые актуальные и острые проблемы Радуги - дефицит энергии, чрезвычайно необходимой всем научным группам населения планеты. Энергии, необходимой, прежде всего, для решения самой насущной проблемы, проблемы нуль-транспортировки.
Вся эта благодать заканчивается весьма быстро - ход эксперимента вышел из под контроля физиков и на обоих полюсах планеты возникла смертоносная Волна совершенно нового, неизученного ещё типа, представляющая собой мощнейший выброс вырожденной материи и обладающая чрезвычайной разрушительной силой. И перед людьми во весь рост встают самые простые и самые сложно решаемые проблемы - как спасать, что спасать и кого спасать. Спасать при минимуме средств спасения. Должен (и не единожды) сделать свой страшный Выбор наш влюблённый физик-нулевик Роберт Скляров, должны сделать Выбор физики-теоретики Патрик, Ламондуа, Маляев, энергетик Радуги Пагава и их оппоненты и визави, обречены на Выбор все остальные маленькие и большие люди этой научной планеты, и точно так же вынуждены принимать непростые решения Диксон, Валькенштейн и Горбовский - экипаж маленького десантного Д-звездолёта.
Собственно говоря, вот эта необходимость делать какой-то определённый Выбор в острой, критической, смертельной ситуации, и является зерном этой небольшой по объёму, но такой важной для понимания системы ценностей Стругацких повести. И поневоле сам себя ставишь на место самых разных героев книги, пытаешься понять их мотивы и пытаешься разобраться в себе, в том, а как поступил бы ты сам...
Огромное удовольствие - читать и перечитывать эту книгу, смаковать остроумные фразочки, непривычные словечки, ярких героев, головокружительные повороты сюжета. Люблю эту повесть за многое: за неподражаемого Горбовского с его "Можно я лягу?", за образ милой Али Постышевой, "высокой полной брюнетки в белых шортах", тянущей за собой тяжелый кабель, за Камилла, последнего из Чёртовой дюжины, за многих других.
И особенно за это: "Он испустил протяжный рык и, брыкнув ногами, помчался на четвереньках в лес. Несколько секунд ребятишки, открыв рты, смотрели на него, потом кто-то весело взвизгнул, кто-то воинственно завопил, и всей толпой они побежали за Габой, который уже выглядывал с рычанием из-за деревьев."
Но больше всего за это: "Горбовского сильно толкнули в плечо. Он пошатнулся и увидел, как Скляров испуганно пятится, отступая, а на него молча идет маленькая тонкая женщина, удивительно изящная и стройная, с сильной сединой в золотых волосах и прекрасным, но словно окаменевшим лицом."
Ну и конечно же за это:
...Ты, не склоняя головы,
Смотрела в прорезь синевы
И продолжала путь...
Хороший чтец. В книге в начале была скучноват-то, но когда начались разворачиваться события втянулся. Было интересно.
Спасибо.
На самом деле, это старая как мир и совершенно не фантастическая тема: как ведут себя люди в преддверье катастрофы. Люди, которые почти наверняка знают, что обречены, но все-таки на что-то надеются. Люди, которые пытаются спасти максимум из того, что составляет их жизнь.
А как хорошо и интересно, захватывающе все начиналось. Стругацкие умеют создавать удивительные миры, буквально несколькими черточками набрасывая здесь и там отдельные детали. Общая картина вроде бы и видна, но совсем не до конца - и от этого не создается ощущения, что все уже понятно и неинтересно. Наоборот, белые пятные и необъясненные места как раз и придают самое большое очарование. Когда начали осваивать Радугу и как вообще сложилось то общество, которое там сейчас есть? Что за таинственные спортсмены-смертники, в любую минуту готовые из потенциальной подопытной крысы превратится в кучку дымящихся кишок? И, наконец, что же такое эта таинственная Волна - а равно все «физические» термины, с ней связанные. Что такое Камилл, человек-машина, который умирает и возрождается? Море вопросов, относящихся к принципиальному устройству мира. И при этом никак нельзя сказать, что мир не прописан - напротив, все честно, мы знаем ровно столько, сколько знает большинство героев. Не самые «продвинутые» из них, но pov Ламондуа и не приводится. Все же создается ощущение, что совсем незадолго до катастрофы мир как-то стабилен, система взаимодействия в нем вполне понятна и реализуема, и не требует от героев безумных подвигов.
А потом случается нечто страшное, что разрушает привычную картину мира. И с одной стороны, это страшное привлекательно именно своей необычностью, тем, что оно выходит из ряда вон - но АБС не были бы социальными фантастами, если бы живописали историю именно с этой стороны. Потому что катастрофа показана ровно настолько, насколько она отражается в людях, населяющих Радугу. Ведь к концу действия повести погиб-то всего один Камилл, да и то он потом оказался жив, а остальные только находятся в преддверьи гибели. Еще *ничего не случилось* - но в сердце у героев и у читателя уже все произошло. Душа положена на весы, измерена, описана и убрана. Все решения приняты, дальше уже не важно. Сгорят ли все оставшиеся в подходящей Волне нового типа и останется ли один Камилл на засыпанной черным снегом планете - по сути, не так и важно. Образно говоря, они уже сгорели.
В этом «Радуга» - вещь совершенно нефантастическая. Объяснюсь, все поведение, и подвиги, и трусость и предательства, и склоки, и попытки спасти себя, и невозможность решить, кому жить, а кому умирать, совершенно идеально укладывается в рамки всех похожих конфликтов. Это осажденный город, который идет на сделку с осаждающими с тем, чтобы позволили выпустить женщин и детей, а мужчины остались там умирать. Это вообще вся история войн, по большому счету, когда надо чем-то пожертвовать, или кем-то. Вот народ говорит, дались им эти ульмотроны, глупые люди, не ценят свою жизнь. Не согласна, что вы. У Ницше есть отличная идея по поводу подобных жертв: он говорит, что человек, жертвующий жизнью во имя чего-то другого, будь то наука, отечество, ребенок - просто ценит одну часть себя выше другой. Ставит себя как ученого, патриота, родителя выше, чем себя биологическое существо. Не вижу в этом ничего ненормального, в общем. Никто не упрекал Бруно за то, что «она все-таки вертится» - хотя, казалось бы, ну какая разница, кто это признает, и стоит ли из-за этого идти на костер?
А проблема с тем, кого спасать - на самом деле не проблема. И нет там никакого специфического морального решения - оно лежит на поверхности, дело лишь в том, чтобы описать, как люди к нему приходят и его исполняют.
Очень сложно объяснить, почему «Радуга» кажется настолько потрясающей вещью. Это захватывающе интересный и грозный мир, в котором одновременно есть и нечто, граничащее с магией, и страшный риск. И все выписано настолько живо и достоверно, что в какой-то момент обитателям Радуги начинаешь завидовать - и продолжаешь до последнего.
Какой облик примет Зло в обществе всеобщего благоденствия? В благословенном мире, где нет социального неравенства, где от каждого по способностям – и всем поровну, где религия давно стала лишь достоянием истории развития человеческого общества, а место Господа всемогущего в душах людских занято наконец верой во всемогущество Человека – и вера эта крепнет день ото дня, питаемая новыми и новыми победами человеческого разума над силами природы? В мире, где люди подобны богам – и где зачастую так трудно быть богом?..
В Мире Полдня.
В мире благоустроенных планет.
В мире, где лишь сам Человек может стать Врагом человеческим, оставаясь при этом самим собой.
Далекая Радуга.
Книга об Ответственности.
Ответственности ученых за деяния рук своих; за благие намерения, ложащиеся булыжниками разбитых надежд, несбывшихся мечт и в одночасье изломанных судеб человеческих в мостовую дороги желтого кирпича, ограниченную с обеих сторон восставшими от земли до небес и неуклонно сближающимися стенами грядущих с полюсов планеты рукотворных Волн, заключенные в которых энергии призваны были еще больше облагодетельствовать человеческий род – а принесли своим создателям лишь мучительное ожидание неотвратимой гибели…
Ответственности людей за собственные поступки в условиях, когда проверяются на прочность все социальные институты, выпестованные в поте и крови темных веков человеческой Цивилизацией; когда животные инстинкты просыпаются вдруг в душах самых морально стойких граждан нового мира; когда под тяжким гнетом обстоятельств сами понятия этики и морали превращаются из абсолютных аксиом в труднодоказуемые теоремы с множеством решений, каждое из которых вдруг получает полное право на существование – и решения эти оказываются неожиданно трудными, а последствия их – ужасающе, вопиюще, душераздирающе понятными нам, людям современности, так и не попавшим в несостоявшийся Мир Полдня, но стремящимися туда всей душой…
Книга о Выборе.
Выборе трудном, неудобном и страшном. Выборе единственном, который и не выбор вовсе – и о том, «как все мы любим, когда выбирают за нас». О попытках уклониться от необходимости выбирать – уклониться разными способами, оправдывая средства целью… И каким же разным может стать этот самый важный в жизни выбор: остаться живым – или остаться Человеком? И Человеком тоже ведь можно оставаться по разному: спасая любовь, губя себя…Губя других…
Книга о Солдатах науки – и тех, кого призваны защищать от самих себя эти солдаты. Написанная во времена эпохального противостояния Физиков и Лириков, она в полной мере отражает бушевание терзавших просвещенную часть современного Братьям общества страстей, поиск идей и соревнование жизненных позиций сторон-оппонентов. Что правит нами? Чувства - или разум? Что важнее в жизни? Долг - или желания? Чем должны определяться наши деяния? Практической их пользой – или же сохранностью душевного покоя по их окончании? И Далекая Радуга ставит перед читателем те же вопросы, но предельно остро – так, как диктует экстремальная ситуация, требующая чрезвычайных мер как от нуль-физика, так и от поэта…
Книга о Цене. Цене, которую рано или поздно платит каждый из нас за жизнь, прожитую именно так, а не иначе – платит осознанием того, что уже никогда не сможет ничего изменить в будущем, чувствуя на себе давление среды, Фатума, Рока…Волны, сократившей будущее до одного-единственного дня, который надо прожить Достойно – чтобы унести с собой в неизвестность гордое звание Человека, оставаясь Человеком до конца… И хорошо, если уходя, не будет мучительно больно за прожитые годы…
Все ближе сходятся смертоносные стены; все меньше остается пространства для маневра; во все более жесткие рамки с каждой страницей ставятся хитроумным дуэтом физика с лириком все без исключения действующие лица разыгрываемой под небесами Радуги драмы, от главных героев до промелькнувших на заднем плане в единственном эпизоде третьестепенных персонажей – и напряженность, витающая между строк этой небольшой повести, растет и растет, грозя обернуться взрывом. Взрывом эмоций. Всплеском чувств. Бурей страстей. Но…
Но собственно взрыв авторы так и оставляют за кадром. Эмоции истощены, чувства притупились, страсти отбушевали еще в прелюдии к природной катастрофе, явив миру катастрофу социальную – в уютном микросоциуме Радуги и во вселенной души каждого из ее обитателей.
И авторы верны себе и бесконечно правы, оставляя финал повести открытым и завершая повествование идиллической сценой на пляже, с влюбленной парой на кромке прибоя, с уютно и покойно расположившимся в шезлонге Горбовским («Можно, я лягу?»), со звуками банджо и беспримерно нелогичным, но таким человеческим групповым заплывом за буйки – в нигде, в никуда, в никогда…
В Вечность.
В Бесконечность.
В Человечность.
1. Вопрос: Ваша «Чертова дюжина» в «Далекой Радуге» появилась в те годы, когда споры о кибернетике и о том, что может машина, а что нет, достигли апогея. Сейчас если не многое, то кое-что уже прояснилось в этом споре. Скажите, пожалуйста, если бы Вы взялись за эту тему сегодня, в наше компьютеризированное время, изменилась бы судьба Камилла? И еще. В одном из интервью Вы признались, что не поклонник счастливых концов и для ДР такой конец не планировался. Тогда почему вы «воскресили» Горбовского (хотя я лично против этого ничего не имею!)?
Евгений Николаев < [email protected] >
Йошкар-Ола, Россия - 06/26/98 16:56:39 MSK
Уважаемый Евгений!
Судьба Камилла совершенно не зависит от уровня наших кибернетических знаний. Это судьба существа (я не говорю – человека), который может все, но не хочет ничего. Или – если угодно – судьба бога, вынужденного жить среди людей, с которыми ему не интересно, а без которых ему почему-то тоскливо. Но главное – это бесконечно длящееся ужасающее состояние, когда «на ответы нет вопросов».
«Далекая Радуга» была в свое время задумана как ПОСЛЕДНЯЯ повесть о мире Светлого Будущего. Это было своего рода прощание с этим миром навсегда. Когда же, спустя полдюжины лет, мы решили снова вернуться в этот мир, мы, естественно, вернулись и к Горбовскому, без которого этот мир немыслим. Многие наши читатели никак не желают поверить или принять, что АБС никогда не ставили перед собою цель написать «сериал» о Мире Полудня. Каждая вещь этого цикла задумывалась и писалась нами, как произведение совершенно отдельное и независимое – мы просто использовали уже готовый антураж, готовые декорации, в которых так удобно было разыгрывать все новые и новые истории.
2. Вопрос: Уважаемый Борис Натанович, когда вы с братом писали «Далекую Радугу», вы уже знали, что все окончится хорошо (жизнеописания героев продолжаются в последующих книгах) или нет? И были ли у вас с братом споры по поводу оптимистического исхода?
Дмитрий < [email protected] >
Москва, Россия - 04/11/99 23:51:15 MSK
«Далекая Радуга» писалась под сильнейшим впечатлением от замечательного фильма Стенли Крамера «На последнем берегу» и задумывалась изначально как произведение сугубо трагическое – все без исключения должны были погибнуть. Кроме того, мы полагали тогда, что пишем ПОСЛЕДНЕЕ произведение о Мире Полудня, поэтому героев (Горбовского) было, конечно, жалко, но не слишком – это был уже «отработанный материал».
3. Вопрос: Уважаемый Борис Натанович!
Перечитываю в очередной раз ваши книги. И вчера перечитал «Далёкую Радугу». Может, это не совсем корректно – спрашивать авторов, почему они написали так, а не иначе. Но всё же: почему вы даже не затронули тему ответственности за всё произошедшее на планете. Ведь, на мой взгляд, это роман о преступлении. Преступлении против человечества, представленном всеми живущими на этой планете людьми. И пусть это может быть юридически классифицированно как преступная халатность, но с человеческой точки зрения... И второй вопрос: не считаете ли вы мораль того общества похожей на мораль овец на бойне. И к тому же прославляющим своих палачей и саму бойню. Честно говоря, я бы не хотел, чтобы мои внуки жили в таком будущем. Заранее спасибо (и извините, если очень резко высказался, но что-то сильно меня это задело)!
Андрей Кирик < [email protected] >
Санкт-Петербург, Россия - 01/02/00 20:31:55 MSK
Мне и раньше приходилось слышать от читателей что-то подобное, и каждый раз я в отчаянии всплескивал руками. Какое преступление? Какие преступники? Мне всегда казалось, что авторы очень ясно и совершенно однозначно показали, что мир Радуги был абсолютно безопасен по ВСЕОБЩЕМУ мнению! Ну, не случайно же допустили, чтобы это была планета-курорт, планета-санаторий, планета-пионерлагерь. Никому и в голову не могло прийти (и противоречило, кстати, всем теоретическим соображениям), что такая катастрофа возможна. Если подобный просчет считать преступлением, тогда история науки (и философии) битком набита преступниками. Тут и супруги Кюри, и Рентген, и Форд, и Жан-Жак Руссо, и Маркс... Что же касается «морали овец на бойне», то этого я просто не понимаю. По-моему, эти люди ведут себя весьма достойно. Сегодняшние на такое поведение, увы, не способны. En mass.
4. Вопрос: Уважаемый Борис Натанович!
С огромным интересом прочел в электронной «Библиотеке Максима Мошкова» Ваш текст с коротким предисловием-пояснением неизвестного автора (выдержка из него: «Комментарии к произведениям братьев Стругацких написаны Борисом Натановичем для полного собрания сочинений, которое готовится к выходу в донецком издательстве «Сталкер»). Ссылку на этот текст я нашел тут же в гостевой у А.Нешмонина: http://www.parkline.ru/Library/win/STRUGACKIE/comments.txt.
Вопросов, как Вы, конечно, понимаете, «Комментарий» вызывает гораздо больше, чем дает ответов, но я со скрежетом зубовным отказываюсь от них всех в пользу одного: куда делась Далекая Радуга? Или она там отсутствует потому, что «вариант – журнальный»? А может быть, ДР таки действительно стоит особняком? Вот и из Истории Мира Полудня она выбивается: ссылки на нее есть, катастрофа как бы и произошла, а тем не менее умерший там Горбовский живет далее как ни в чем не бывало.
Илья Юдин < [email protected] >
Oссининг, США - 01/25/00 17:43:55 MSK
Вы читали сокращенный текст «Комментариев», опубликованный в журнале «Если». Редакция журнала отбирала комментарии по своему усмотрению и, видимо, главу, касающуюся ДР (как и многие другие), решила не включать.
5. Вопрос: Уж не задумали ли Вы с АНС тогда покончить с хрониками Полудня по методу [создателя Шерлока Холмса]/[Тараса Бульбы]?
Илья Юдин < [email protected] >
Oссининг, США - 01/25/00 17:50:29 MSK
Вы недалеки от истины. Работая над ДР, мы, действительно, думали, что это наша последняя повесть о Мире Полудня («Мире Возвращения», как мы тогда его называли). И долго потом ничего об этом Мире не писали – лет пять, наверное (если не считать, впрочем, «Трудно быть богом»). Поэтому и Горбовским мы пожертвовали (рыдая и бия себя в грудь). А потом, когда он нам снова понадобился, мы перечитали ДР и убедили друг друга, что в повести разбросано достаточно много намеков на возможность спасения.
6. Вопрос: А как было «на самом деле» в ДР?
Илья Юдин < [email protected] >
Oссининг, США - 01/25/00 17:53:37 MSK
Например, реализовалась чья-то там гипотеза о том, что Северная и Южная Волны, столкнувшись, «аннигилировали» друг друга. Или – капитан «Стрелы» совершил невозможное и – успел-таки вовремя.
7. Вопрос: Здравствуйте, Борис Натанович!
Я – поклонник творчества АБС со школьных лет, с середины 80-х. В то время не так-то просто было достать Ваши произведения, и многое я читал в «самиздатовских» вариантах. Одно из них – «Далекая Радуга». Эта книга потрясла тогдашнего подростка и до сих пор остается для меня одной из самых любимых Ваших повестей. Недавно в интервью Вы ответили на несколько вопросов по ДР. Я очень прошу Вас вернуться к этой теме и ответить и на мои вопросы.
1. Как Вы считаете сейчас, через столько лет, – правильно ли и правомерно ли поступило руководство планеты, оставив умирать великих ученых, гениального художника во имя спасения детей, из которых еще неизвестно, что получится и получится ли вообще? Ведь даже в Мире Полудня не все были гениями, были же, к примеру, простые нуль-Т испытатели или тот же Роберт.
Максим Нерсесянц < [email protected] >
Ростов-на-Дону, Россия - 02/08/00 18:27:28 MSK
Ситуация Радуги в принципе не может быть разрешена в терминах «правильно-разумно-рационально-правомерно». Это – ситуация НРАВСТВЕННОГО выбора и решается она в терминах «нравственно-аморально-честно-подло». На мой взгляд Горбовский (и все прочие) решили эту проблему НРАВСТВЕННО ВЕРНО. Хотя, может быть, и нерационально. Так же нравственно верно, но совершенно нерационально поступает не умеющий плавать человек, бросающийся спасать тонущего ребенка или вообще – другого человека. Или интеллигент-очкарик, вступающийся за честь женщины, оскорбленной здоровенным хамом. Или учитель Януш Корчак, который пошел в газовую камеру вместе со своими дефективными воспитанниками, хотя эсэсовцы предлагали ему совершенно рациональное и разумное решение: этих воспитанников отправить на смерть, а самому заняться воспитанием других детей («ведь вы так талантливы, вы можете принести еще много пользы в дальнейшем...»).
8. Вопрос: 2. Что будут чувствовать эти дети, повзрослев, и как они вообще будут жить дальше, зная что для спасения их жизней погибли Пагава, Маляев, Ламондуа, Сурд?
Максим Нерсесянц < [email protected] >
Ростов-на-Дону, Россия - 02/08/00 18:30:42 MSK
Это – безусловно – серьезнейшая проблема. Детьми, я думаю, будут заниматься профессионалы-психологи. К счастью, психика детей лабильна и поддается «регулировке».
9. Вопрос: 3. Почему тема «чертовой дюжины» не появляется в более поздних Ваших произведениях и даже бессмертный Камилл куда-то пропал после Радуги?
Максим Нерсесянц < [email protected] >
Ростов-на-Дону, Россия - 02/08/00 18:31:35 MSK
По-моему, Камилл упоминается в каком-то из более поздних произведений. (Кажется, в ВГВ.) Мы не писали о нем больше просто потому, что он стал нам неинтересен: все, что мы по его поводу думали, было сказано в ДР.
10. Вопрос: Уважаемый Борис Натанович! Прежде всего позвольте выразить благодарность за Ваши творения, на которых я вырос! Борис Натанович! Как же выжил Горбовкий после волны на Радуге?
Михаил < [email protected] >
Херсон, Украина - 03/15/00 18:06:00 MSK
По всей повести разбросаны упоминания о нескольких возможных вариантах спасения от Волны. Считайте, что один из этих вариантов реализовался. Хотя на самом-то деле, когда мы писали «Радугу», мы были уверены, что это ПОСЛЕДНЯЯ повесть о будущем, и Горбовский наш был обречен на смерть, бедняга.
11. Вопрос: – Как пережил Волну Горбовский в «Далекой Радуге»? Его спас Камиль – это так?
Макс
Москва, Россия - 06/06/00 22:25:59 MSD
В повести предлагается несколько вариантов возможного спасения. Считайте, что один из них реализовался.
12. Вопрос: Здравствуйте, уважаемый Борис Натанович.
Во-первых, хотелось бы поблагодарить Вас за ваши с братом книги.
Сейчас они как никогда нужны нам. Спасибо.
А во-вторых, хотелось бы задать вопрос:
Почему в книге «Далекая Радуга» «Тариэль» не мог эвакуировать людей из Столицы за Волну, в те широты, где она уже прошла?
Ведь ему не мог помешать плазменный барьер?
Кирилл < [email protected] >
Н.Новгород, Россия - 06/21/00 15:54:19 MSD
Слишком рискованно. На этих широтах нет ракетодрома – посадка возможна, но опасна. Кроме того, времени в обрез, некогда.
13. Вопрос: Мой вопрос относится к событиям на Радуге. Почему люди, зная о приближении бури (смерча), так и не спрятались в шахте?
Румата < [email protected] >
Москва, Россия - 06/26/00 16:20:26 MSD
Потому что они не успели выкопать ее достаточно глубоко и установить надежные «двери».
14. Вопрос: Уважаемый Борис Натанович!
Дважды спасибо Вам: за книги Ваши, и за это интервью.
Книги – как умные собеседники; вернись к ним через год, и они немного другие, и уже сообщают что-то новое. А интервью – немного похоже на вопросы А.Привалова У-Янусу:
«И я спросил вполголоса, осторожно оглядевшись:
– Янус Полуэктович, разрешите, я вам задам один вопрос?»
Разрешите, Борис Натанович?
Вот Кирилл заметил, что в «Далекой Радуге» «Тариэль» мог перевозить людей через Волну. Признаться, я долго считал это неувязкой в книге: зачем десантному звездолету космодром?
Впрочем, к идее книги это никак не относится.
Чайченец Семен < [email protected] >
Оксфорд, Великобритания - 06/29/00 14:13:29 MSD
Десантирование – процедура достаточно рискованная и требующая умелого десанта. Десантный звездолет не приспособлен к десантированию по сто (необученных) пассажиров за раз. А главное – время! Времени не хватало на все эти операции: погрузка – взлет – посадка – выгрузка – и снова все сначала. И риск. Что там – за Волной? Жить там можно – часами, днями?.. Ведь «Стрела»-то НЕ десантный звездолет, он будет вынужден сесть на ракетодром, далеко от места десанта... Дети в выжженой пустыне – хорошо ли это? А если пойдет ЕЩЕ ОДНА Волна? Нет-нет, все это было слишком рискованно.
» - фильм о последних днях человечества, умирающего после свершившейся ядерной катастрофы. Этот киносеанс потряс братьев Стругацких настолько, что Борис Стругацкий вспоминает, как ему хотелось тогда «каждого встречного военного в чине полковника и выше - лупить по мордам с криком „прекратите, …вашу мать, прекратите немедленно!“»
У братьев Стругацких почти сразу после этого просмотра возник замысел романа-катастрофы на современном им материале, советский вариант «На берегу», даже появилось его рабочее название - «Летят утки» (по названию песни, которая должна была стать лейтмотивом романа).
Стругацким пришлось перенести действие романа в свой, придуманный, мир, который казался им «немногим менее реальным, чем тот, в котором мы живем.» Было создано множество черновиков, в которых описывались «разнообразные варианты реакции различных героев на происходящее; готовые эпизоды; подробный портрет-биография Роберта Склярова; подробный план „Волна и её развитие“, любопытное „штатное расписание“ Радуги».
Первый черновик «Далекой Радуги» начат и закончен был в ноябре-декабре 1962 года . Писатели после этого долго работали над романом, переделывали, переписывали, сокращали и снова дописывали. Более полугода длилась эта работа, пока роман не принял окончательный вид, известный современному читателю.
Сюжет
- Время действия : предположительно, между 2140 и 2160 годом (см. Хронология мира Полудня).
- Место действия : дальний космос , планета Радуга .
- Социальное устройство : развитый коммунизм (Полдень ).
Действие происходит в течение одних суток. Планета Радуга уже тридцать лет используется учёными для проведения экспериментов, в том числе по нуль-транспортировке - технологии, ранее доступной только Странникам . После каждого эксперимента по нуль-транспортировке на планете возникает Волна - две энергетические стены «до неба», движущиеся от полюсов планеты к экватору, и выжигающие всю органику на своём пути. До последнего времени Волну удавалось остановить «харибдами » - машинами-энергопоглотителями.
Возникшая в результате очередного эксперимента по нуль-транспортировке Волна не наблюдавшихся ранее мощности и типа («П-волна», в честь нуль-физика-«дискретника» Пагавы, возглавляющего наблюдения в Северном полушарии) начинает движение по планете, уничтожая всё живое. Одним из первых о надвигающейся опасности узнаёт Роберт Скляров, ведущий наблюдения за экспериментами с поста Степной. После гибели учёного Камилла, приехавшего посмотреть на извержение, Роберт эвакуируется со станции, спасаясь от Волны. Прибыв в Гринфилд к начальнику Маляеву, Роберт узнаёт, что Камилл не погиб - после отлёта Роберта тот сообщает о странной природе новой Волны, и связь с ним прерывается. «Харибды» не способны остановить П-волну - они горят, как свечки, не справляясь с её чудовищной мощью.
Начинается спешная эвакуация учёных, их семей и туристов на экватор , в Столицу Радуги.
К Радуге приближается крупный транспортный звездолёт «Стрела», но он не успеет прибыть до катастрофы. На самой планете стоит только один звездолёт, десантный корабль малой вместимости «Тариэль-2» под командованием Леонида Горбовского . Пока Совет Радуги обсуждает вопрос, кого и что спасать, Горбовский единолично принимает решение отправить в космос детей и, по возможности, самые ценные научные материалы. По приказу Горбовского с «Тариэля-2» снимают всё оборудование для межзвёздных полётов и превращают его в самоходную космическую баржу. Теперь корабль может принять на борт около сотни оставшихся на Радуге детей, выйти на орбиту и там дождаться «Стрелы». Сам Горбовский и его экипаж остаются на Радуге, как и почти все взрослые, ожидая момента, когда две Волны встретятся в районе Столицы. Ясно, что люди обречены. Последние свои часы они проводят спокойно и с достоинством.
Появление Горбовского в целом ряде других произведений Стругацких, описывающих более поздние события (в соответствии с хронологией Мира Полудня), указывает, что либо капитан «Стрелы» совершил невозможное и успел на планету раньше прихода Волн на экватор, либо, как утверждали слухи о проведённых руководителем нуль-Т-проекта Ламондуа, Пагавой и одним из героев повести Патриком расчётах, при встрече на экваторе идущие с севера и юга П-волны «взаимно энергетически свернулись и деритринитировали». В романе «Жук в муравейнике » описывается развитая общедоступная сеть «кабин нуль-Т», то есть опыты с нуль-транспортировкой в вымышленном мире Стругацких всё же привели к успеху.
Проблематика
- Проблема дозволенности научного познания, научного эгоизма: проблема «джинна в бутылке», которого человек выпустить может, а управлять им - нет (эта проблема автором статьи не указана, однако предполагается главной в данном произведении: произведение написано в 1963 году, при этом 1961 год - год испытания СССР самой мощной водородной бомбы)
- Проблема выбора и ответственности человека.
- Роберт оказывается перед рационально неразрешимой задачей, когда он может спасти либо свою возлюбленную Татьяну, воспитательницу детского сада, либо кого-то из её воспитанников (но не всех). Роберт обманом вывозит в Столицу Таню, оставляя детей погибать.
Ты сошёл с ума! - сказал Габа. Он медленно поднимался с травы. - Это дети! Опомнись!..
- А те, кто останется здесь, они не дети? Кто выберет троих, которые полетят в Столицу и на Землю? Ты? Иди, выбирай!
…
- Она возненавидит тебя, - тихо сказал Габа. Роберт отпустил его и засмеялся.
- Через три часа я тоже умру, - сказал он. - Мне будет всё равно. Прощай, Габа.
- Общественность Радуги испытывает явное облегчение, когда в разгар дискуссии о том, кого и что спасать на «Тариэле», появляется Горбовский и снимает с людей бремя этого решения.
Видите ли, - проникновенно сказал Горбовский в мегафон, - боюсь, что здесь какое-то недоразумение. Товарищ Ламондуа предлагает вам решать. Но понимаете ли, решать, собственно, нечего. Всё уже решено. Ясли и матери с новорожденными уже на звездолёте. (Толпа шумно вздохнула). Остальные ребятишки грузятся сейчас. Я думаю, все поместятся. Даже не думаю, уверен. Вы уж простите меня, но я решил самостоятельно. У меня есть на это право. У меня есть даже право решительно пресекать все попытки помешать мне выполнить это решение. Но это право, по-моему, ни к чему.
…
- Вот и всё, - громко сказал кто-то в толпе. - И правильно. Шахтёры, за мной!
…
Они смотрели на тающую толпу, на оживившиеся лица, сразу ставшие очень разными, и Горбовский пробормотал со вздохом:
- Забавно, однако. Вот мы совершенствуемся, совершенствуемся, становимся лучше, умнее, добрее, а до чего всё-таки приятно, когда кто-нибудь принимает за тебя решение…
- В «Далёкой Радуге» Стругацкие впервые затрагивают проблематику скрещивания живых организмов и машин (или «очеловечивания» механизмов). Горбовский упоминает так называемую Массачусетскую машину - созданное в начале XXII века кибернетическое устройство с «феноменальным быстродействием» и «необозримой памятью». Эта машина проработала всего четыре минуты, а затем была выключена и полностью изолирована от окружающего мира и находится под запретом Мирового совета . Причиной стало то, что она «стала вести себя». По всей видимости, учёным будущего удалось создать устройство с искусственным разумом (согласно повести «Жук в муравейнике », «на глазах у ошеломлённых исследователей зародилась и стала набирать силу новая, нечеловеческая цивилизация Земли»).
- Обратной стороной стремления сделать машины разумными стала деятельность так называемой «Чёртовой Дюжины» - группы тринадцати учёных, которые попытались сращивать себя с машинами.
Их называют фанатиками, но в них, по-моему, есть что-то притягательное. Избавиться от всех этих слабостей, страстей, вспышек эмоций… Голый разум плюс неограниченные возможности совершенствования организма.
Официально считается, что все участники эксперимента погибли, однако в финале романа выясняется, что Камилл - последний оставшийся в живых член Чёртовой Дюжины. Несмотря на обретённое бессмертие и феноменальные способности, Камилл заявляет, что опыт не удался. Человек не может стать бесчувственной машиной и перестать быть человеком.
- … Опыт не удался, Леонид. Вместо состояния «хочешь, но не можешь» состояние «можешь, но не хочешь». Это невыносимо тоскливо - мочь и не хотеть.
Горбовский слушал, закрыв глаза.
- Да, я понимаю, - проговорил он. - Мочь и не хотеть - это от машины. А тоскливо - это от человека.
- Вы ничего не понимаете, - сказал Камилл. - Вы любите мечтать иногда о мудрости патриархов, у которых нет ни желаний, ни чувств, ни даже ощущений. Мозг-дальтоник. Великий Логик. <…> А куда уйдёшь от своей психической призмы? От врождённой способности чувствовать… Ведь нужно любить, нужно читать о любви, нужны зелёные холмы, музыка, картины, неудовлетворённость, страх, зависть… Вы пытаетесь ограничить себя - и теряете огромный кусок счастья.- «Далёкая радуга»
- Трагедия Камилла иллюстрирует рассматриваемую в романе проблему соотношения и роли науки и искусства, мира разума и мира чувств . Это можно было бы назвать спором «физиков» и «лириков» XXII века. В Мире Полудня все чётче прослеживается разделение на так называемых эмоциолистов и логиков (эмоциолизм как зарождающееся в искусстве XXII века течение упоминается в более раннем романе «Попытка к бегству »). Как предсказывает Камилл, по словам одного из персонажей:
Человечество накануне раскола. Эмоциолисты и логики - по-видимому, он имеет в виду людей искусства и науки - становятся чужими друг другу, перестают друг друга понимать и перестают друг в друге нуждаться. Человек рождается эмоциолистом или логиком. Это лежит в самой природе человека. И когда-нибудь человечество расколется на два общества, так же чуждые друг другу, как мы чужды леонидянам…
Стругацкие символично показывают, что для людей Мира Полудня наука и искусство равноценны и при этом они никогда не затмят значение самой человеческой жизни. На корабль, в котором эвакуируют детей («будущее») с Радуги, Горбовский позволяет взять только одно произведение искусства и одну плёнку с отснятыми научными материалами.
Что это? - спросил Горбовский.
- Моя последняя картина. Я Иоганн Сурд.
- Иоганн Сурд, - повторил Горбовский. - Я не знал, что вы здесь.
- Возьмите. Она весит совсем немного. Это лучшее, что я сделал в жизни. Я привозил её сюда на выставку. Это «Ветер»…
У Горбовского всё сжалось внутри.Давайте, - сказал он и бережно принял свёрток.
Авторская оценка и критика. Цензура
Цензурные правки
«Далёкая Радуга» в культуре
Ульмотрон
В «Далёкой Радуге» не раз упоминается «ульмотрон», очень ценный и дефицитный прибор, имеющий отношение к научным экспериментам. Корабль Горбовского как раз и прибыл на Радугу с грузом ульмотронов. Назначение прибора неясно, да и не важно для понимания сюжета. Производство ульмотронов крайне сложно и трудоёмко, очередь на их получение расписана на годы вперёд, а ценность настолько велика, что во время катастрофы главные герои спасали приборы с риском для собственной жизни. Чтобы заполучить вне очереди ульмотрон для своего подразделения, герои даже пускаются на разные предосудительные уловки (прозрачная аллюзия на ситуацию с распределением дефицитных товаров в СССР).
Напишите отзыв о статье "Далёкая Радуга"
Ссылки и литература
- в Библиотеке Максима Мошкова
История созданияПроизведение создано в 1963 году. По словам Бориса Стругацкого, в августе 1962 года в Москве состоялось первое совещание писателей и критиков, работающих в жанре научной фантастики. На нём был показан фильм Крамера «На берегу » - фильм о последних днях человечества, умирающего после свершившейся ядерной катастрофы. Этот киносеанс потряс братьев Стругацких настолько, что Борис Стругацкий вспоминает, как ему хотелось тогда «каждого встречного военного в чине полковника и выше - лупить по мордам с криком „прекратите, …вашу мать, прекратите немедленно!“». У братьев Стругацких почти сразу после этого просмотра возник замысел романа-катастрофы на современном им материале, советский вариант «На берегу», даже появилось его рабочее название - «Летят утки» (по названию песни, которая должна была стать лейтмотивом романа). Стругацким пришлось перенести действие в свой, придуманный, мир, который казался им «немногим менее реальным, чем тот, в котором мы живем». Было создано множество черновиков, в которых описывались «разнообразные варианты реакции различных героев на происходящее; готовые эпизоды; подробный портрет-биография Роберта Склярова; подробный план „Волна и её развитие“, любопытное „штатное расписание“ Радуги». Первый черновик «Далекой Радуги» был начат и закончен в ноябре - декабре 1962 года . Писатели после этого долго работали над произведением, переделывали, переписывали, сокращали и снова дописывали. Более полугода длилась эта работа, пока книга не приняла окончательный вид, известный современному читателю. Сюжет
Действие происходит в течение одних суток. Планета Радуга уже тридцать лет используется учёными для проведения экспериментов, в том числе по нуль-транспортировке - технологии, ранее доступной только Странникам . После каждого эксперимента по нуль-транспортировке на планете возникает Волна - две энергетические стены «до неба», движущиеся от полюсов планеты к экватору, и выжигающие всю органику на своём пути. До последнего времени Волну удавалось остановить «харибдами » - машинами-энергопоглотителями. Возникшая в результате очередного эксперимента по нуль-транспортировке Волна не наблюдавшихся ранее мощности и типа («П-волна», в честь нуль-физика-«дискретника» Пагавы, возглавляющего наблюдения в Северном полушарии) начинает движение по планете, уничтожая всё живое. Одним из первых о надвигающейся опасности узнаёт Роберт Скляров, ведущий наблюдения за экспериментами с поста Степной. После гибели учёного Камилла, приехавшего посмотреть на извержение, Роберт эвакуируется со станции, спасаясь от Волны. Прибыв в Гринфилд к начальнику Маляеву, Роберт узнаёт, что Камилл не погиб - после отлёта Роберта тот сообщает о странной природе новой Волны, и связь с ним прерывается. «Харибды» не способны остановить П-волну - они горят, как свечки, не справляясь с её чудовищной мощью. Начинается спешная эвакуация учёных, их семей и туристов на экватор , в Столицу Радуги. К Радуге приближается крупный транспортный звездолёт «Стрела», но он не успеет прибыть до катастрофы. На самой планете стоит только один звездолёт, десантный корабль малой вместимости «Тариэль-2» под командованием Леонида Горбовского . Пока Совет Радуги обсуждает вопрос, кого и что спасать, Горбовский единолично принимает решение отправить в космос детей и, по возможности, самые ценные научные материалы. По приказу Горбовского с «Тариэля-2» снимают всё оборудование для межзвёздных полётов и превращают его в самоходную космическую баржу. Теперь корабль может принять на борт около сотни оставшихся на Радуге детей, выйти на орбиту и там дождаться «Стрелы». Сам Горбовский и его экипаж остаются на Радуге, как и почти все взрослые, ожидая момента, когда две Волны встретятся в районе Столицы. Ясно, что люди обречены. Последние свои часы они проводят спокойно и с достоинством. Появление Горбовского в целом ряде других произведений Стругацких, описывающих более поздние события (в соответствии с хронологией Мира Полудня), указывает, что либо капитан «Стрелы» совершил невозможное и успел на планету раньше прихода Волн на экватор, либо, как утверждали слухи о проведённых руководителем нуль-Т-проекта Ламондуа, Пагавой и одним из героев повести Патриком расчётах, при встрече на экваторе идущие с севера и юга П-волны «взаимно энергетически свернулись и деритринитировали». В романе «Жук в муравейнике » описывается развитая общедоступная сеть «кабин нуль-Т», то есть опыты с нуль-транспортировкой в вымышленном мире Стругацких всё же привели к успеху. Проблематика
Официально считается, что все участники эксперимента погибли, однако в финале романа выясняется, что Камилл - последний оставшийся в живых член Чёртовой Дюжины. Несмотря на обретённое бессмертие и феноменальные способности, Камилл заявляет, что опыт не удался. Человек не может стать бесчувственной машиной и перестать быть человеком.
Стругацкие символично показывают, что для людей Мира Полудня наука и искусство равноценны и при этом они никогда не затмят значение самой человеческой жизни. На корабль, в котором эвакуируют детей («будущее») с Радуги, Горбовский позволяет взять только одно произведение искусства и одну плёнку с отснятыми научными материалами.
УльмотронВ «Далёкой Радуге» не раз упоминается «ульмотрон», очень ценный и дефицитный прибор, имеющий отношение к научным экспериментам. Корабль Горбовского как раз и прибыл на Радугу с грузом ульмотронов. Назначение прибора неясно, да и не важно для понимания сюжета. Производство ульмотронов крайне сложно и трудоёмко, очередь на их получение расписана на годы вперёд, а ценность настолько велика, что во время катастрофы главные герои спасали приборы с риском для собственной жизни. Чтобы заполучить вне очереди ульмотрон для своего подразделения, герои даже пускаются на разные предосудительные уловки (прозрачная аллюзия на ситуацию с распределением дефицитных товаров в СССР).
Статьи по теме:
| ||||||||||||||||||||||||||||||
