Георг Гросс. Политически ангажированный авангардизм. Георг Гросс, George Grosz - биография
«Мы устраивали дадаистские вечера, брали несколько марок за вход и считали задачей говорить людям только правду, а это означало - оскорблять их. Мы не смягчали выражений и изъяснялись приблизительно так: «Эй ты, ты, старая куча дерьма в первом ряду, да, ты, тупая задница с зонтиком!» или «Чего это ты, придурок, лыбишься?». А если кто-нибудь огрызался в ответ, мы могли заорать: «Заткни свою плевательницу или получишь по жопе!». Георг Гросс
Вопрос: в чем сходство между Георгом Гроссом (1893-1959) и Лёвиком Казовским? Ответ: да ни в чем. Просто нужно же с чего-то начинать. Скучно же начинать с того, что Георг Гросс (1893-1959) родился в 1893 году в Берлине, как он сам говорил, под звук пробок от шампанского, потому что его отец работал официантом в офицерской столовой, а мать – швеей, и у нее на работе было тихо, но денег не хватало и семья переехала в Померанию - можно подумать, там, в Померании, были деньги - и в Померании Георг пошел в школу, из которой его выперли, потому что в 15 лет он дал пощечину школьному учителю, и так у него, у Георга, кончилось детство и началось неизвестно что, но про это точно можно сказать, что оно было тоже трудное уф-ф-ф... В 1909 году Георг Гросс поступил в Королевскую академию искусств в Дрездене.
Дрезден в то время был рассадником экспрессионизма – там работала группа «Мост». Гросс, конечно, со всей силой и энтузиазмом испытал на себе влияние этих хороших художников и стал делать такие вот довольно умеренные картинки:
Голубое утро
Или вот такие, совсем не умеренные:
Конец пути
В 1913 году он несколько месяцев провел в Париже, где ознакомился с последними достижениями новейшего искусства. В общем, к началу Первой мировой войны Гросс был полностью готов влачить нелегкую карму авангардиста, но тут началась война.
Гросс записался добровольцем в армию, но на фронт попасть не успел, т.к. заболел воспалением ушной раковины. Его комиссовали, и он вовсю занялся издевательством над действительностью и, особенно, над армией, на которую он насмотрелся, посредством карикатур, публикуемых в куче разных журналов.
Годен к действительной службе
Муштра
Празднество
Бунт сумасшедших
В сущности, не сделай Гросс больше ничего, он бы уже попал в историю искусств – картинки-то эти теперь признаны классикой социально-политической карикатуры. Германские власти оценили их качество сразу и периодически штрафовали Гросса на приемлемые суммы за издевательство над армией, церковью, государственным аппаратом и Германией в целом*. Но уголовных дел не заводили и уж совсем не сажали в тюрьму, несмотря на войну и, так скажем, на засилье пресловутого прусского милитаризма. Чувствуете разницу? Это я с нами сравниваю.
А Гросс ведь еще и картины писал маслом. Это были напряженные, дисгармоничные, резкие по цвету, свету и смыслу работы.
Самоубийство
Взрыв
Большой город
Можно сказать, что если бы Гросс сделал только эти работы, он бы остался в истории экспрессионизма. А ведь он был еще и дадаистом.
Дадаизм в Германию из Цюриха привез Рихард Хюльзенбек в семнадцатом году. Гросс к дадаизму был готов на сто процентов. Показывать фиги власти и обывателю он уже привык, топтать все для них святое – тоже. Эпатаж и независимость позиции он освоил прекрасно. Допустим, начинается в стране жуткая антибританская истерия под хэдлайном «Боже, покарай Англию» – Гросс демонстративно на каждом углу говорит по-английски и подписывает свои работы английским псевдонимом – не Georg Gross, а George Grosz (Джордж Грос)**. Так, на самом деле, и должен вести себя истинный денди, пьяница, ходок в женский стан, родившийся под хлопки шампанского.
Берлинская группа дада, которую основал Хюльзенбек и в которую входил Гросс, давала самый политизированный дадаизм. Это был очень веселый дадаизм. «Мы издевались над всем, для нас не было ничего святого, мы просто плевали на все, и это было дада. Не мистицизм, не коммунизм, не анархизм. Все эти направления имели свои программы. Мы же были полными, абсолютными нигилистами, нашим символом было Ничто, вакуум, дыра», - писал позже об этом Гросс.
Республика автоматов
Основной формой общения дадаистов с населением были мероприятия под нейтральными названиями «встреча» или «воскресный утренник». Приходила публика – любители прекрасного, дадаисты для затравки устраивали какое-нибудь действо, маркированное в качестве искусства, вроде соревнования Гросса и Вальтера Меринга – один - за пишущей машинкой, другой – за швейной. Соревнование заключалось в поочередном выкрикивании совершенно абсурдных фраз вроде «Тюлитетю, люттитю! O, sole mio! Old man river, Миссисипи» или «Эйяпопейя! Тандарадей! Гип-гип Дада! Dada-capo». Публике, понятное дело, это активно не нравилось, она начинала возмущаться, и дадаисты вступали с ней в дискуссию об искусстве, где вполне адекватные аргументы были густо перемешаны с откровенными оскорблениями. Или тот же Меринг начинал читать стихи Гете, а к нему подходил Гросс в монокле и на весь зал кричал: «Прекратить! Ты что, будешь метать бисер перед этими свиньями?», после чего на сцене появлялась остальная братва и орала в публику: «Вон отсюда! Дамы и господа, вас вежливо просят убраться к чертям собачьим!» - и дадаисты шли в атаку на взбешенный партер, что временами перерастало в драку, которую останавливала уже полиция. Эх, времена… Самое удивительное, что публика, даже зная, какие скоты и подонки эти дадаисты, еще и платила за все эти издевательства над собой – на мероприятия продавались билеты. А как же – выступление.
Пасмурный день
Периодически дадаисты становились серьезными и зачитывали со
сцены свои политические программы. Там были такие пункты:
- признание всеми священнослужителями и учителями догматов дадаистской
веры;
- введение симультанного стихотворения в качестве государственной дадаистской
молитвы;
- чтение в церквях брюитических, симультанных и дадаистических
стихотворений;
- безотлагательное проведение в 150 цирках масштабной дадаистской пропаганды с
целью просвещения пролетариата;
- контроль над всеми законами и предписаниями со стороны Центрального
дадаистского совета мировой революции;
- немедленное урегулирование половых сношений в дадаистском духе путем создания
дадаистского сексуального центра.
Германская зимняя сказка
Дадаисты провозглашали с кафедры берлинского собора наступление всемирной дадаистической революции, выставляли горы мусора, подвешивали под потолок чучело армейского офицера со свиной харей, разбрасывали свои листовки на официальных госмероприятиях, расклеивали провокационные стикеры – это они их придумали. Некоторые дадаисты – Гросс в том числе – сблизились с коммунистами и слегка поучаствовали в коммуняцких путчах, которых на рубеже 1910-1920 гг. в Германии было несколько. После одного из них Гросса даже арестовали. Что ж, приличному авангардисту пристало быть левым в той или иной степени, эта традиция существует и сейчас. Правым-то быть неинтересно, правое – слишком правильно и пресно. Стих, однако.
Без названия
Гросс даже вступил в Коммунистическую партию Германии – до того ему осточертели все эти германские милитаризмы, империализмы, реваншизмы, национализмы и т.д. Впрочем, съездив в 1922 году в СССР, познакомившись с Лениным и Троцким, посмотрев на все, что тут у нас происходило, он из партии ушел. Все-таки он был, скорее, анархистом. Во всяком случае, Гросс хотел свободы, а не просто смены начальников жизни. Так закончился его дадаистический период, и я смело заявляю, что если бы он был единственным в его карьере, то все равно Гросс остался бы в благодарной памяти потомков. А ведь Гросс еще и в новой вещественности поучаствовал.
Что такое новая вещественность, я уже хорошо рассказал в тексте об Отто Диксе и повторяться не буду – все, что там об этом предмете написано, применимо к Гроссу без всяких оговорок. Вот его работы этого периода:
Потрет писателя Макса Херрманн-Нейсе
Портрет боксера Макса Шмелинга
Надо сказать, что тяжелое дадаистическое прошлое иногда выскакивало у Гросса в виде таких вот работ:
Столпы общества
Опять резкая политическая критика, опять шокирующие нетренированный глаз детали – видите мордатого столпа справа с кучкой дерьма вместо мозгов? Гросса опять периодически штрафуют за богохульство.
«Держите свой рот закрытым и выполняйте свой долг (из альбома иллюстраций к
«Похождениям бравого солдата Швейка»)»
Или за порнографию. Это - совсем невинная работа, у него есть очень крутые в этом смысле.
Без названия
Естественно, дело не обходится без политической карикатуры, в которой появляется новый герой.
Гитлер
Опять же, если бы с самого рождения до самой смерти Гросс был исключительно новым вещественником, он и тогда был бы одним из трех важнейших художников Германии в межвоенный период вместе с Диксом и Беккманом.
В январе 1933 года, за две недели до прихода этого нового героя к власти, Гросс уплывает в США – его пригласили на один семестр преподавать живопись. Домой он вернулся через 26 лет. За это время на родине он был удостоен очередной чести – его работы были представлены на выставке «Дегенеративное искусство»*** и частично уничтожены. Таким образом, его штрафовали при кайзере, при Веймарской республике, а при Гитлере просто жгли. Это ли не признание?
В Америке, не видя перед собой врага, Гросс попытался заниматься просто искусством и просто зарабатыванием денег.
Высокие дюны
Размахивающий флагом
Обложка коммерческой pocket-book
Правда, надо сказать, что к тому времени ему политика сильно надоела. В самом деле, он боролся с империализмом в Германии – и нашел его же в стране Советов. Боролся с капитализмом – но этот капитализм оказался раем по сравнению с тем, что пришло ему на смену вместе с Гитлером. И спасался он от этого Гитлера в самой капиталистической стране мира. Короче, все оказалось тлен, и обман и покрывало Майи. Только изредка Гросс делает что-то в более или менее старом духе.
Каин, или Гитлер в аду
Но вот беда – если бы от Гросса осталось только то, что он сделал в Америке – ни в какую историю искусства он бы не попал. Настоящий Гросс – это жесткое, эпатирующее, предельно правдивое и не стремящееся понравиться искусство, сделанное на основе нелюбви и ненависти.
А тем временем пришло официальное признание. В 1954 году Гросс был избран в американскую Академию литературы и искусств, в 1958 - в Академию искусств Германии. В 1959 он вернулся в Берлин (западный). Где-то через месяц он напился на встрече со старыми друзьями. Ночью вернулся домой. Открыл не ту дверь – рядом была дверь в подвал – и скатился по ступенькам, весь переломавшись. Утром он еще был жив, его отвезли в больницу, но спасти не смогли.
* Его еще проверяли на психическую вменяемость.
** Возможно, тут еще заложена и языковая игра. Gross по-немецки – большой,
Grosz по-немецки и по-английски – грош, т.е. что-то мелкое.
*** Было несколько категорий дегенеративности. Гросса отнесли к четвертой -
«Изображение немецких солдат как идиотов, сексуальных дегенератов и
пьяниц».
В Германии Гросса все и каждый продаются.
Все человеческие отношения за исключением солидарности класса рабочих, отравлены.
Мир принадлежит четырем породам свиней: капиталист, чиновник, священник и жулик...
Он был одним из беспощаднейших судей искусства.Роберт Хью г
В ответ на просьбу написать автобиографию для сборника "Молодое искусство" Георг Гросс прислал статью с изложением своих взглядов.
Он считал это более важным. Однако прежде чем появились взгляды...
Георг Эренфрид Гросс родился 26 июля 1893 года в Берлине в семье Карла Эренфрида Гросса и Марии Вильгельмины Луизы. Когда мальчику было 7 лет, его отец умер. Мать работала швеей, заработка не хватало и семья перехала в Померанию, где мать стала работать в офицерском казино. Георг ходил в школу, но оставил учебу в 15 лет после того как дал пощечину учителю.
В 1909 году Георг поступил в Королевскую академию искусств в Дрездене и специализировался в графике, с 1910 года начал сотрудничать с сатирическими журналами.
В 1913 году Георг приехал в Париж, где провел семь месяцев в студии Коларосси. После возвращения Гросса в Германию его карикатуры стали публиковать в журналах «Ульк», «Веселые листки» и других. Георг также занялся созданием иллюстраций к книгам и начал писать маслом.
Первые работы Георга показали, что у него есть как минимум способности. Как максимум талант.
Он рисовал то, что видел - на улицах, в кабаре, в кафе, в подворотнях. Иногда это получалось смешно, иногда не смешно, но правдиво
.
Иногда это раздражало и возмущало - разве можно рисовать ТАКОЕ!
А что значит "ТАКОЕ"? Разве то, о чем не всегда принято говорить в "приличном обществе" не существует в жизни и в этом самом обществе не делается?
Тогда почему бы не нарисовать ЭТО?
В августе 1914 года началась I мировая война и Георг добровольцем пошел в армию. Ему был 21 год.
Был ли он
патриотом (хотя, что значит "быть патриотом"?)?
Наивным юнцом? Юношей, искавшим приключений? Мечтателем, грезящем о свершении "героического подвига"?
Ему повезло и он не попал на фронт. После заболевания (воспаление ушной раковины) в марте 1915 года Георг был комиссован и остался в Берлине. Там он познакомился со многими художниками, артистами, литераторами, в их числе были братья Виланд и Хельмут Херцфельде - исключительно важное знакомство, переросшее в дружбу. Более того, в совместное творчество, основанное на общих взглядах и на войну, и на жизнь, и на искусство.
Георг Гросс и Джон Хартфилд с плакатом "Искусство мертво. Да здравствует новое искусство..."
В 1915 году в знак протеста против развязанной в Германии антианглийской истерии Георг Гросс (Georg Gross) начинает подписывать свои работы как Джордж Гроc (George Grosz), а Хельмут Херцфельде (Helmut Herzfelde) становится Джоном Хартфильдом (John Heartfield).
Заметим, что национальный шовинизм, антигерманская, антианглийская, антирусская истерия пышно цвели во всех странах, участвовавших в войне.
(см. - примеры плакатов времен I мировой войны).
В начале 1917 года Георг вторично был призван в армию, но после «оскорбления действием» одного из офицеров был арестован и помещен в лечебницу для психически больных, а в мае 1917 года окончательно комиссован.
В 1917 году был издан «Первый альбом Георга Гроша», а чуть позже «Маленький альбом Гроша».
Итогом Первой мировой войны для Германии стали 5 миллионов убитых и раненых, сотни тысяч инвалидов, вдов, сирот, массовая безработица, инфляция… Но, как обычно бывает, на войне кто-то теряет жизнь, а кто-то и наживает состояние на поставках в армию.
В стране зрела революция, а в искусстве рождалось новое направление, которое отвергало все виды и жанры "святого искусства", рассуждавшего о прекрасном и вечном - рождалось DADA - дадаизм.
Дадаизм (особенно в Германии) был направлением в живописи, литературе, театре, которое выражало несогласие. недовольство, стремилось шокировать, удивлять, бросать вызов и... говорить правду о мире, который, казалось, сошел с ума.
"В те дни (после I мировой войны) мы все были дадаистами. Если слово DADA и означало что-нибудь вообще, то это означало кипеть недовольством, неудовлетворенностью и цинизмом. Поражение и политический фермент всегда дают начало движениям такого рода". (Г.Гросс)
На выставке DADA
Во многом вдохновляясь вестями из России, совершившей революцию, а также революционными событиями на своей родине, Георг Гросс вступил в созданную в 1918 году «Группу Ноябрь», а чуть позже и в Коммунистическую партию Германии.
Во время восстания спартаковцев в Берлине Гросс был арестован, но благодаря подложным документам ему удалось оказаться на свободе.
В 1919 году вместе с Виландом Херцфельде (издательство "МАЛИК") он начал издавать журнал «Пляйте». Рисунки Гросса печатаются во многих выпусках брошюр из серии "Маленькая революционная библиотека", которую выпускает издательство "МАЛИК".
В 1920 Георг женился на своей бывшей соученице Еве Петер.
В 1921 году Гросс выпускает альбом «С нами бог» и за рисунки, «оскорбляющие честь германской армии», был оштрафован на 300 марок. Эта история - "ДАДА перед судом" в деталях описана Раулем Хаусманном.
В 1922 году вместе с писателем Мартином Андерсеном Нексе совершает пятимесячную поездку в СССР, во время которой встречается с В.Лениным и Л.Троцким.
Однако увиденное не вдохновляет Гроша воспевать советскую Россию, скорее подталкивает к выходу из компартии, что и происходит в 1923 году.
Критические высказывания Георга Гросса о В.И.Ленине послужили одной из причин того, что некоторые издания с его цитатами оказались в СССР в спецхране.
Он не становится «буревестником революции», а начинает свою собственную революционную борьбу с обществом, культурой и искусством эксплуатации и тоталитаризма.
Работы Гросса 1920-ых годов могут быть охарактеризованы как политическая и социальная сатира. Искусствоведы определяют их и как сатирический авангардизм, и как социальный экспрессионизм. Некоторые его работы (особенно ранние) считаются классикой дадаизма. Некоторые поздние считают предтечей такого направления как поп-арт.
Но никто не сомневается в том, что Георг Гросс вошел в историю живописи как выдающийся политический художник.
И это выбор был сделан им вполне осознанно.
Была война, была разруха, была политика официального патриотизма, которая пронизывала и печать, и литературу, и живопись. Те, кто видел войну, понимал, что правда - на стороне людей из окопов. Но власть - на стороне других. И у других.
Сам Гросс написал позже в автобиографии «Маленькое ДА и большое НЕТ»:
"Всюду начали звучать гимны ненависти. Ненавидели всех и каждого: евреев, капиталистов, прусских юнкеров, коммунистов, армию, владельцев собственности, рабочих, безработных, черный рейхсвер, контрольные комиссии, политических деятелей, универмаги, и снова евреев. Это была оргия подстрекательства, и сама республика была слабой вещью, едва заметной. Это был мир полный негатива, отрицания, увенчанный красочной мишурой и блестками, мир, который многие представляли как истинную, счастливую Германией, в то время как начиналось новое варварство".
В 1924 году выходит альбом «Это человек», который был охарактеризован буржуазной прессой как «порнографическая халтура». За «оскорбление общественной морали» Гросс опять побывал перед судом и был оштрафован на 6000 рейхсмарок.
В 1924 художник стал председателем ассоциации художников "Rote Gruppe" (Красная Группа), до 1927 он был регулярным иллюстратором к публикациям в коммунистической печати. В 1928 он стал одним из учредителей «Ассоциации Революционных Художников Германии».
В 1926 году вместе с М.Харденом, М.Пехстейном и режиссером Э.Пискатором основывает «Клуб 1926» - общество политики, науки и искусств.
В 1928 году готовит около 300 набросков к фильму «Похождения бравого солдата Швейка» по Ярославу Гашеку. Отдельные рисунки, вышедшие в альбоме «Основа», вызывают новые обвинения Гросса в богохульстве и оскорблении церкви. Особенно изображение распятого Иисуса Христа в противогазе и армейских сапогах.
"Держите свой рот закрытым
и выполняйте свой долг"
В 1932 году Гросс по приглашению Студенческой Лиги Искусств в Нью-Йорке посетил США для чтения лекций, а в следующем году эмигрировал туда вместе с женой и двумя сыновьями.
Выезд ускорило известие об обыске в квартире, проведенном гитлеровскими штурмовиками.
В США и его работы, и поведение изменились, ушли нападки на общество, но не исчезли принятые художником обязательства участвовать в классовой борьбе.
О периоде своей американской жизни Гросс написал, что он пытался "не нанести обиду никому и нравиться всем», однако "для того, чтобы сделать карьеру и заработать, лучше всего вообще не иметь характера". Еще одно правило приспособленчества – «…думать, что все прекрасно! Все, включая вещи, которые в действительности не красивы».
Гросс потерял смирение и проявил характер, когда узнал о смерти друга в концентрационном лагере. Он выпустил антифашистский альбом "Междуцарствие", который однако не только не имел в США успеха, но, напротив, был подвергнут критике.
Американцы в это время не видели особой опасности в фашизме и картины художника казались абсурдным преувеличением.
Гросс вспоминал:
“Я начинаю изображать наготу, солнце, дюны, Аркадию, и траву, хорошее прекрасное воображение..., но увы, чем больше я продолжаю свою работу, тем больше она изменяется и внезапно возникают огонь и разрушение, грязь и мрачные развалины повсюду..., как будто меня ведет кто - то больше знающий и совершенно разрушительный.”
В 1937 году работы Георга Гросса (а также Макса Эрнста, Поля Клее, Эрнста Барлаха, Марка Шагала, Василия Кандинского и некоторых других художников) - 650 работ изъятых из 32 музеев были представлены на выставке "Выродившееся искусство", организованной по инициативе Геббельса. До апреля 1941 года выставка была показана в 12 городах и ее посмотрело с целью "очищения германского духа" более 3 миллионов немцев, испытавших "праведное возмущение" под присмотром нацистских "экскурсоводов".
Кроме Георга Гросса из гитлеровской Германии эмигрировали Д.Хартфилд, Б.Брехт, Л.Фейхтвангер, Э.Пискатор, М.Дитрих, Г. Эйслер, Т.Манн и многие многие другие.
В 1938 Гросс был лишен немецкого гражданства.
В Америке Гросс преподавал, открыл частную художественную школу. В 1937 году он получил финансовую поддержку фонда Гуггенхайма, что позволило ему посвятить большее время своим собственным работам. Он не был богат, но жил достаточно комфортно. Выставки его работ (особенно в послевоенные годы) пользовались успехом и признанием критиков и зрителей.
В 1946 году в США издана автобиография Гросса "Маленькое ДА и большое НЕТ".
В 1954 Гросс был избран в американскую Академию Литературы и Искусств, в 1958 году - в Академию Искусств Германии.
Его последние работы в Америке были коллажами, которые напоминают о его периоде дадаизма и считаются предвестниками художественного направления известного как поп-арт.
В 1959 Гросс вернулся в Берлин и спустя месяц после возвращения 5 июля умер в своем доме.
Вернувшись с первой мировой войны Гросс рисовал то, что увидел в Берлине – кабаре, спекулянтов, нищих, проституток, банкиров, прусских военных, аристократов, наркоманов, инвалидов, полицейских, бюргеров.
Позже в число персонажей его рисунков вошли чернорубашечники и, разумеется, их вождь – Адольф Гитлер.
Его постоянно обвиняли - в «порнографичности», «оскорблении общественной морали», «антипатриотизме».
Все признавали мастерство Гросса как художника. Но его работы - и рисунки, и живописные картины - жесткие, беспощадные, злые, будоражащие, провоцирующие...
Большую часть из них не повесишь в гостиной или спальне, они не для офисов или залов заседаний.
Они не являются предметом украшения. И в этом их сила.
Нарком просвещения СССР А.В.Луначарский сказал о Георге Гроссе:
«…Блестящий, своеобразный рисовальщик, злой и проницательный карикатурист буржуазного общества и убежденный коммунист… Это поистине изумительно по силе таланта и по силе злобы. Единственно, что я могу поставить в вину Гроссу, это то, что порою его рисунки чрезвычайно циничны…».
В предисловии к сборнику рисунков Георга Гросса, изданному в СССР в 1931 г., говорилось:
"Сила Гросса заключается в том, что он умеет с необыкновенной остротой дать общее выражение классовой противоположности между буржуазией и пролетариатом.
...Его внимание поглощено исключительно негативной задачей, задачей разоблачения буржуазии... отрицая капитализм, он в то же время не видит конкретного выхода для трудящихся и не показывает в своих рисунках той силы, которая призвана уничтожить капиталистический строй".
Коммунисты упрекали Гросса в мелкобуржуазности, недостатке идейности.
Нацисты называли его большевистским прихвостнем. Одна из немецких газет писала: “Среди немцев, которые имеют здоровый, естественный образ мыслей - как экспертов, так и непрофессионалов - артистические таланты господина Гроса наименее уважаемы. Грос - квалифицированный политический агитатор, который использует для пропаганды не слова, а свой карандаш. Он - на стороне не немецких художников, а с большевиками или скорее политическими нигилистами.”
Георг Гросс не был активным сторонником идей коммунизма, хотя и сотрудничал с левыми и коммунистическими изданиями.
Георг Гросс не был героем-подпольщиком, боровшимся с нацизмом.
Главным его врагом был воцарившийся в Германии тоталитаризм, опору которого составляли не только тысячи гестаповцев, но и десятки тысяч немцев, писавших в гестапо доносы на своих соседей и родственников, боявшихся доносов от своих соседей и родственников, но довольных тем, что в гитлеровской Германии наконец-то «наведен порядок», продается сыр и поезда ходят по расписанию.
Нацисты изымали из музеев и галерей рисунки Георга Гросса, альбомы с его работами сжигали на площадях.
Сейчас любой музей мира гордится тем, что в его залах висят работы этого великого мастера.
В 1931 году в СССР был издан альбом рисунков Георга Гросса, в который вошло несколько десятков рисунков из серий «Das Gesicht der Herrschenden Klasse» («Лицо господствующего класса»), «Ecce Homo» («Это человек»), «Gott mit uns» («С нами бог») и некоторых других.
Прежде чем вы перейдете к просмотру рисунков Георга Гросса и другим материалам
ПОЯСНЕНИЕ:
РИСУНКИ Георга Гросса представлены в "альбомах" 1,2,3,4
ГИМН МИРУ - раннее стихотворение Георга Гросса
ДАДА перед судом - рассказ о реальном судебном процессе
ВМЕСТО БИОГРАФИИ - это то, что посчитал необходимым сказать сам Георг о своем творчестве
DADA INFO LINKS - ссылки на сайты и литература о Георге Гроссе и дадаизме, которую вы можете приобрести.Позже материалы о Георге Гроссе будут дополнены.
И ЕЩЕ ОДНО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
ДЛЯ
ДЕВОЧЕК и МАЛЬЧИКОВ:
ЭТО НЕ ПРИКОЛЬНО!
ЭТО ГЕОРГ ГРОСС!
Там же) - немецкий живописец, график и карикатурист .
Биография
В 1909-1911 гг. учился изобразительному искусству в Академии художеств Дрездена (в мастерской Рихарда Мюллера), в 1912-1916 гг. продолжил образование в Берлинской художественно-промышленной школе (в мастерской Эмиля Орлика) . В 1912-1913 годах был в Париже , познакомился с новейшим искусством, открыл для себя графику Домье и Тулуз-Лотрека . В 1914 году записался в германскую армию добровольцем, был госпитализирован в 1915 году и демобилизован, освобождён от военной службы в 1917 году .
Рисунки Гросса появились в середине 1916 г. в берлинском журнале «Новая молодежь». Вскоре художник привлек к себе внимание - о нём написали несколько известных критиков и публицистов, вышли издания его рисунков. Главным предметом изображения Гросс избрал жизнь Берлина со всей его аморальностью, водоворотом развлечений и пороков .
По склонностям и привычкам был денди , авантюристом , прожигателем жизни. В 1916 году изменил имя и фамилию из романтической любви к Америке , которую знал по романам Фенимора Купера (его друг и соавтор Хельмут Херцфельд взял себе псевдоним Джон Хартфилд , под которым позже и прославился как мастер сатирического фотомонтажа). В 1918 году Гросс стал одним из основателей берлинской группы дадаистов .
Рисовал для сатирического журнала «Симплициссимус » , иллюстрировал роман Альфонса Доде «Приключения Тартарена из Тараскона» (), выступал как сценограф. В 1921 году был обвинён в оскорблении германской армии, на него наложили штраф, серия его сатирических рисунков «С нами Бог» была по приговору суда уничтожена.
Сочинения
- George Grosz, Ach knallige Welt, du Lunapark, Gesammelte Gedichte, München, Wien, 1986.
- Гросс Георг. Мысли и творчество. М.: Прогресс, 1975.- 139 с.
Напишите отзыв о статье "Гросс, Георг"
Примечания
Литература
- Lewis B.I. George Grosz: art and politics in the Weimar Republic. Madison: University of Wisconsin Press, 1971
- Fischer L. George Grosz in Selbstzeugnissen und Bilddokumenten. Reinbek bei Hamburg: Rowohlt, 1976.
- Klassiker der Karikatur. George Grosz. Eulenspiegel. Verlag, Berlin.1979
- Sabarsky S. George Grosz: the Berlin years. New York: Rizzoli, 1985
- Flavell M.K. George Grosz, a biography. New Haven: Yale UP, 1988
- McCloskey B. George Grosz and the Communist Party: art and radicalism in crisis, 1918 to 1936. Princeton: Princeton UP, 1997.
- Vargas Llosa M. Ein trauriger, rabiater Mann: über George Grosz. Frankfurt/ Main: Suhrkamp, 2000
- George Grosz: Zeichnungen für Buch und Bühne. Berlin: Henschel, 2001
- Anders G. George Grosz. Paris: Allia, 2005.
- Рейнгардт Л. Георг Гросс (1893-1959)// Искусство, № 12, 1973. С.43-47.
- Куирт Ульбрих. Георг Грос // Художники XX века. По страницам журнала «Творчество». - М., Советский художник, 1974. - 66-71 с.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Гросс, Георг
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.
– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
(George Grosz) (Жорж Гросс, настоящее имя Георг Эренфрид Гросс)(26 июля 1893, Берлин – 6 июля 1959, там же) – немецкий художник и карикатурист. Известен своими рисунками, точно передавшими атмосферу Веймарской республики.
Сын владельца пивной. Его родители были фанатичными лютеранами.
Вырос в Померании, в городе Штольп (сейчас Слупск в Польше), куда мать переехала после смерти отца в 1901. Здесь начал учиться рисованию – у местного художника Грота. Копировал сцены в питейных заведениях Эдуарда фон Грютцера.
В 1909-11 учился в Дрезденской академии изящных искусств. Среди его учителей были Рихард Мюллер, Роберт Штерл, Рафаэль Веле и Оскар Шиндлер.
Затем учился в Берлинском колледже искусств и ремесел у Эмиля Орлика. На начальных этапах творчества на его манеру оказали влияние экспрессионизм и футуризм.
В ноябре 1914 ушел добровольцем в армию. В 1915 был госпитализирован с синуситом. В 1916 изменил имя на Джордж Гросс в знак протеста против немецкого национализма и романтического увлечения Америкой.
В 1918 был одним из основателей берлинской группы дадаистов. Рисовал карикатуры для знаменитого сатирического журнала «Симплициссимус». Иллюстрировал «Тартарена из Тараскона» Альфонса Доде.
Принимал участие в спартаковском восстании в январе 1919. Сумел скрыться, используя фальшивые документы. В 1919 вступил в Германскую коммунистическую партию, из которой вышел после визита в СССР в 1922. Во время визита он встречался с Троцким и Лениным.
Переехал в США вскоре после прихода Гитлера к власти. В Германии его работы были отнесены к дегенеративному искусству.
В 1938 стал гражданином США. Жил в Бэйсайде, Нью-Йорк. В Америке кардинально изменил стиль. Стал рисовать обнаженных моделей и акварельные пейзажи.
В 1946 выпустил автобиографическую книгу «Маленькое «да» и большое «нет».
1. Австрия, 1 марта 2005. Марка, посвященная выдающемуся боксеру Максу Шмеллингу. Портрет спортсмена работы Георга Гросса. Скотт 1988 (А1178)
2. Германия, 11 марта 1993. Серия «Германская живопись 20 века». На одной из марок картина Георга Гросса «Кафе». Скотт 1778 (А779) Михель 1656
3. Западный Берлин, 13 июля 1977. Марка, посвященная 15-й европейской выставке искусств. На марке картина Георга Гросса. Скотт 9N410 (А104)
