Выставка армянских художников. Анна толстова о том, чем был импрессионизм для армянской живописи. Единое полотно армянского искусства
29.03.2017 13:00
24 марта дружественная соседняя страна стала нам еще ближе. В российской столице открылась выставка «Армянский импрессионизм. От Москвы до Парижа». Представленные на ней картины могут считаться национальным достоянием, как лаваш и дудук.
На частной площадке выставлено около шестидесяти работ двадцати авторов из Национальной галереи Армении, Музея русского искусства в Ереване и частных коллекций. Они незаслуженно обойдены вниманием в России и за рубежом. По замыслу организаторов, эта выставка - хороший повод познакомить московскую публику с художниками и темами, исторически близкими нашей стране и русскому импрессионизму.
Основатель музея предприниматель Борис Минц просто ни минуты не мог простоять на одном месте, обнимался то с театральным режиссером Иосифом Райхельгаузом, то с бывшим генеральным директором издательского дома «Аксель Шпрингер Раша» Региной фон Флемминг, то почтительно пожимал руку телеведущему Леониду Якубовичу.
Тут все было устроено как в лучших домах Еревана: фуршетные столики украшали сочные гранаты - один из символов закавказской страны, щедро лились армянская речь и, конечно, коньяк «Арарат». А олицетворением армянского радио из анекдотов стал член совета Rietumu Banka Александр Гафин, рассказавший Леониду Якубовичу шутку: «Леня, мы тут картины смотрим, а давай я в твое просвещение юмора добавлю. У армянина родился сын. «Назвал в честь Гагарина», - делится он новостью с коллегами. «Что, Юриком?» - интересуются те. «Нет, Гагариком».
Некоторые гости выставки были удивлены, узнав о таком направлении в искусстве, как армянский импрессионизм. «А он есть! Французская палитра этого художественного течения очень близка традиционному колориту Армении, - заверил FP художник и дизайнер Армен Ерицян. - Яркие и жизнеутверждающие краски как нельзя лучше подошли для живописания ее зеленых лугов, величественных гор и цветущих садов».
Для того чтобы присутствующие смогли в полной мере оценить шедевры, всех собирали в мини-группы для получасовых экскурсий. Гости, среди которых были председатель совета директоров Промсвязьбанка Алексей Ананьев, телеведущие Екатерина и Александр Стриженовы, директор «Мультимедиа арт музея» Ольга Свиблова, актер Максим Матвеев и другие известные персоны, путешествовали по небольшим залам.
Легкое дуновение воздуха, мягкий солнечный свет, тени на изумрудной траве - армянские художники творили в лучших традициях импрессионизма. А вот картина Седрака Аракеляна «Сбор пшата» дарит не только эстетическое впечатление, но и погружает в национальную легенду. Как рассказала гид Анастасия Винокурова, армяне считают, что в Библии есть небольшая неточность. Когда ковчег пристал к Арарату, Ной не сразу решился покинуть свой плавучий дом. Он выпустил голубя разведать окружающий мир. Принеся в клюве нежную ветвь маслины, птица возвестила об уходе вод Потопа и о возможности продолжать жизнь.
«Вокруг Арарата масличные деревья не встречаются. Но, возможно, древний летописец имел в виду ветвь пшата, называемого «дикой маслиной», - уточнила экскурсовод. - Из мякоти пшатового дерева легко варится вкуснейшая каша, которой кормят и грудных детей. Мякоть добавляют в муку при выпечке хлеба или булочек, используют ее в качестве панировки».
В музее можно было познакомиться с «кудрявым» алфавитом нашего братского народа. Иллюстратор Гегам Арутюнян каллиграфическим почерком выводил на родном языке слова, которые гости просили написать на открытках с работами армянских живописцев. Чаще всего это были имена, но по желанию корреспондента FP на одной из карточек появились «радость» и «солнце». Выглядели они непонятными, но красивыми завитками.
Борис Минц, в какой-то миг переняв всем известную кавказскую горячность, принялся эмоционально представлять гостям только что приобретенные им лично полотна русских художников: «Вот новый Коровин! Моя последняя гордость. Третьяковка отдыхает». А на вопрос, какими экспозициями музей порадует посетителей в ближайшее время, заговорщически ответил: «Готовится много новых программ. Летом покажем часть личной коллекции Владимира Спивакова. Но я буду интриговать».
Во время официальной церемонии открытия экспозиции новый посол Армении в РФ Вардан Тоганян говорил о дружбе братских народов и поблагодарил основателя музея за продвижение армянского культурного наследия в российской столице. «Президент Серж Саркисян очень хотел побывать сегодня в этих стенах. У нас полным ходом идет подготовка к парламентским выборам, но он обещал приехать в Москву в апреле и посетить выставку. Больше 15 лет московская публика не видела масштабных творческих проектов, связанных с армянскими именами», - отметил Тоганян.
Кроме шуток, выставку «Армянский импрессионизм. От Москвы до
Парижа» открыл в Москве Музей русского импрессионизма.
Оставим термины – не в них тут суть. О чем речь; что, собственно, привезено?
Работы армянских художников из Национальной галереи Армении (участвовали также Музей русского искусства из Еревана и частные коллекционеры). В основном это авторы, которые входили в профессиональную жизнь в последней четверти XIX века или в начале ХХ столетия. То есть для них развившийся во Франции импрессионизм уже воспринимался не как слом традиций – «поверх барьеров» – а как достаточно устоявшаяся данность. Как и работа на пленэре, и дробность мазка, и использование чистого цвета, и прочее, что уже прочно вошло ко времени зрелости этих живописцев в художественный оборот. И с чем уже можно было познакомиться не только непосредственно в Париже (что, к слову, многие и делали), но и опосредованно, через Москву (многие учились в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у таких профессоров, как Поленов, Серов, Коровин).
А вот знакомы эти авторы московскому зрителю не слишком
хорошо. То есть некоторые-то, конечно, вполне хорошо – например, Мартирос
Сарьян, активно представленный и в постоянной экспозиции Третьяковки. (Он,
кстати, как раз учился в МУЖВЗ, а с французскими мастерами знакомился в частных
собраниях Морозова и Щукина.)
Егише Тадевосян – еще один автор более-менее известный
москвичу и представленный в московских музеях. Вновь выпускник МУЖВЗ (где
главным его учителем был Василий Поленов). Привезенная выставка позволяет
увидеть не менее десятка его работ.
Вардгес Суренянц считается классиком армянского искусства.
За его плечами было не только МУЖВЗ, но и Мюнхенская академия художеств. Сам,
между прочим, примыкал к поздним передвижникам.
Седрак Аракелян – вновь МУЖВЗ и Коровин с Архиповым в
качестве преподавателей. Впоследствии Аракелян создал первое художественное
объединение в советской Армении – Общество работников изобразительных искусств.
Ваграм Гайфеджян, что любопытно, учился первоначально в
Московском университете одновременно на медицинском и юридическом факультете.
Но и то, и другое променял на Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Вместе
с одним из своих преподавателей, Константином Коровиным, работал позже над
оформлением спектаклей в Большом театре. А переехав впоследствии в Армению, сам
долгие годы преподавал.
Фанос Терлемезян в молодые годы делил свое время между
участием в борьбе армян против османского ига (несколько раз был арестован) и
изобразительным искусством. После двух лет, проведенных в петербуржской
Рисовальной школе Общества поощрения художеств, продолжил учебу в Париже в
Академии Жюлиана.
А вот Арсен Шабанян, уроженец Западной Армении (то есть
находившейся в составе Османской империи), вообще числится «французским
художником армянского происхождения». Учиться живописи начинал в Венеции,
продолжил в Париже. И на его работах – ландшафты Бретани или Прованса.
Карапет Адамян более известен под именем Шарль и также
проделал путь из Западной Армении через Италию во Францию.
Ованнес Алхазян тоже сменил имя на Жана – и это не случайно.
Уроженец города Ван (в 1915 году ставшего символом армянского сопротивления
туркам), свое художественное образование Алхазян начинал в Тифлисе, а продолжил
в Париже, где и прожил в результате большую часть жизни (много, впрочем,
путешествуя).
Рафаел Шишманян, еще один похожий путь: Западная Армения –
Константинополь – Париж. Национальная школа декоративного искусства плюс все та
же Академия Жюлиана. И даже создание Союза армянских художников Парижа (sic!). Впрочем, в отличие от
многих соучеников, все-таки вернулся в советскую Армению (уже в конце 40-х).
Ерванд Кочар после ВХУТЕМАСа и учебы у Петра Кончаловского
около полутора десятилетий провел в Париже. Вернуться в СССР его угораздило очень
«вовремя», в 1936 году – и понятно, вскоре он «сел». Но уцелел – а поскольку
прожил долго, то в конце концов стал заслуженным художником Армении.
Григор Шарбабчян, еще один ученик парижской академии
Жюлиана, долгие годы работал главным художником Армянского драматического
театра в Тбилиси.
А вот Ованнес Тер-Татевосян проделал путь в ином направлении
– на Восток. После учебы в Тифлисской художественной школе и в МУЖВЗ у Коровина
молодой художник предпочитает отправиться не в Европу, а в Туркестан. И
становится в конце концов народным художником Узбекистана – и так бывает.
Габриел Гюрджян, еще один уроженец Западной Армении,
образование получил в Пензенском художественном училище (где его обучали в
основном ученики Репина). Позже и сам преподавал, а заодно возглавлял Союз
художников Армении. Писал и «идейные» картины на индустриальные темы, но тут
представлены, разумеется, пейзажи.
Саркис Хачатурян, получив художественное образование в Риме
и Париже, вернулся на родину – на территорию, подконтрольную Османской империи.
Спасшись во время резни 1915 года, он посвящает этой теме (как и вообще судьбе
армянских беженцев) десятки полотен. Но на выставке показаны сюжеты гораздо
более мирные – в основном семейные портреты.
Еще судьба: Аруюн Галенц в пятилетнем возрасте остался
сиротой после резни 1915 года. Рисованием увлекся в детстве, во время жизни в
приюте. Жил в Сирии и Ливане, образование получил в частных мастерских (в
основном открытых французами). В 1946 году вполне преуспевающий художник решает
репатриироваться – и едет с семьей в советскую Армению. Где сначала его
принимают в Союз художников и даже устраивают персональную выставку, но затем
за «формализм» из союза исключают. Но не посадили – и на том спасибо. Впрочем,
посмертно ему и госпремию дадут, и музей откроют.
Однако перечисленные художники – особенно работавшие
непосредственно в Армении – оказали влияние и на последующие поколения. Приведу
один яркий пример. Оганес Зардарян учился в Ереване у двух учеников еще
дореволюционного МУЖВЗ, Седрака Аракеляна и Ваграма Гайфеджяна. А там и сам
преподавал – в общем, линия продолжается.
Выставка из Армении имеет и еще один дополнительный бонус. В дополнение к армянскому искусству из ереванского Музея русского искусства привезли четыре работы представителей русского авангарда. (Внимание! Они размещены в залах постоянной экспозиции.)
Наталья Гончарова.
Александр Куприн.
Алексей Кравченко.
И Аристарх Лентулов.
Выставка из Армении будет открыта в Музее русского
импрессионизма до начала июня.
На всякий случай – где искать сам музей: он расположен в пространстве бывшей фабрики, а теперь «культурно-делового комплекса» «Большевик». Официальный адрес – Ленинградский проспект, 15 (в общем, это недалеко от Белорусского вокзала). Здание музея – на первой фотографии.
Яркие, эмоциональные и чувственные полотна импрессионистов не обязательно имеют французскую прописку. Музей русского импрессионизма организует выставку «Армянский импрессионизм. От Москвы до Парижа», чтобы вы имели возможность познакомиться с исторически близкими нам по духу последователями Гогена, Дега и Моне ─ поторопитесь успеть до 4 июня. О том, почему это обязательно нужно увидеть, нам рассказала куратор выставки Юлия Ракитина.
Егише Тадевосян, «Портрет Жюстины, жены художника», 1903Армянский импрессионизм сформировался как отдельное явление на рубеже XIX-XX веков под влиянием трех художественных направлений: французского импрессионизма, русской художественной школы, а также традиций армянского искусства, уходящего корнями вглубь веков. Истоки армянского импрессионизма нужно искать в России. Многие художники-армяне учились в России, в первую очередь, конечно же, в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (Ваграм Гайфеджян, Мартирос Сарьян). Их преподавателями были Василий Поленов, Валентин Серов и Константин Коровин, виднейший русский художник-импрессионист. В то же время на рубеже веков многие художники-армяне жили во Франции и путешествовали по Европе. Очень многие мастера, представленные на выставке, учились в академии Рудольфа Жюлиана в Париже (Григор Шарбабчан, Рафаэл Шишманян). Оказавшись на родине импрессионизма, армяне образовали сплоченную диаспору.
Французская импрессионистическая палитра оказалась очень близка к традиционному колориту Армении, как художественному, так и географически-природному. Яркие и жизнеутверждающие краски как нельзя лучше подошли для живописания природы Армении, ее зеленых лугов, величественных гор и цветущих садов. Красота армянской земли, традиционно-уважительное и восхищенное отношение к женщине, зарисовки улочек армянских городов и деревень – все это стало новым источником вдохновения для армянских импрессионистов.
На выставке, организованной Музеем русского импрессионизма (она охватывает временной диапазон с 1898 по 1970 год) представлены 57 работ из собраний Национальной галереи Армении, Музея русского искусства Еревана (коллекция профессора А. Абрамяна) и частных коллекционеров из России и Армении. Познакомимся с некоторыми художниками поближе.
Вардгес Суренянц
На художественное становление Вардгеса Суренянца повлиял случай. Ему едва исполнилось 7 лет, когда отца перевели с Кавказа в Крым настоятелем армянской церкви в Симферополе. Суренянцы приехали к своим дальним родственникам Айвазовским. Однажды вместе с великим художником священник Акоп Суреньянц ездил в Бахчисарай, взяв с собой совсем еще маленького Вардгеса. В той поездке мальчик делал зарисовки ханского дворца, в которых знаменитый маринист увидел задатки большого таланта (впоследствии Суренянц посвятит свои работы по Бахчисараю именно Айвазовскому), похвалил его и подарил ему набор красок. Этот случай стал началом художнического пути Вардгеса Суренянца.
Суренянц считается основоположником исторического жанра в армянском искусстве, он же одним из первых, если не первым привнес в национальную живопись влияние модерна и символизма.
Суренянц получил художественное образование сначала в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, а затем в Мюнхенской академии художеств. Он много путешествовал по Европе (в армянском монастыре на острове Сан-Ладзаро-дельи-Армени в Венеции он открыл для себя богатейшее собрание армянских иллюминированных рукописей), присоединился к иранской экспедиции Валентина Жуковского. В поездках по Армении он создал множество этюдов, зарисовок и полотен, проникнутых восхищением красотой и величием страны. Впрочем, сам Суренянц считал себя представителем мировой культуры. Полиглот и известный переводчик, он на персидском декламировал Хафиза и Омара Хайяма, переводил с английского Шекспира и Уайльда, читал доклады на итальянском, писал предисловия к немецким книгам. С 1892 года Вардгес Суренянц активно участвовал в художественной жизни Москвы и Санкт-Петербурга (в частности, в 22-й выставке Передвижников с картиной «Покинутая»), как театральный художник сотрудничал с Мариинским театром, а в конце жизни расписал церковь Сурб Рипсиме в Ялте.
Егише Тадевосян
Детство Егише Тадевосяна прошло в окружении замечательных памятников армянской культуры. В его родном городе Вагаршапате расположен Эчмиадзинский монастырь – престол главы Армянской церкви и сокровищница средневекового искусства, в первую очередь, иллюстрированных рукописей. «Проводником» в глубокое понимание традиционной культуры для Тадевосяна стал живописец и знаток национального искусства Вардгес Суренянц, в семье отца которого Тадевосян жил в Москве (он привил Егише любовь к фольклорным сказаниям, научил копировать орнаменты с древних армянских манускриптов). Главным учителем и близким другом Тадевосяна был Василий Поленов – мастер исторических и пейзажных полотен, страстный пленэрист и наставник многих выдающихся художников. У него Тадевосян учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, в его доме познакомился с Репиным и Суриковым, Левитаном и Виктором Васнецовым, там же встретил свою будущую супругу.
Мастерство Тадевосяна-пейзажиста раскрылось в поездке с Поленовым в Палестину, Сирию, Египет и Грецию в 1899 году, где некоторые этюды он написал прямо с палубы парохода. На обратном пути из Константинополя Тадевосян впервые оказался в Западной Европе, о которой раньше слышал лишь в рассказах московских коллег. Уже став преподавателем в Тифлисе, на летние каникулы художник отправлялся в Европу – смотреть искусство старых мастеров. Постепенно проникался он и живописными открытиями импрессионистов. Помимо пейзажей, Тадевосян писал портреты (часто его моделью становилась жена Жюстина). Во время путешествий по Европе Тадевосян создал большое количество как полноформатных работ, так и этюдов. Одной из точек притяжения для художника стала Венеция, очаровавшая Тадевосяна своими каналами, гондолами и яркой, средиземноморской атмосферой. Увлеченный исследователь свето-воздушной среды, Тадевосян в своих венецианских этюдах постарался не только отразить праздничный, «открыточный» колорит города, но и описать завораживающую красоту переменчивых вод каналов, многоцветие итальянского неба.
Карапет Адамян
Карапет Адамян родился в Османской империи, учился в Италии, но талант его наиболее ярко раскрылся во Франции, где художник был известен под именем Шарль. Он родился в семье константинопольского ювелира и музыканта. Из армянской школы Мхитарян тринадцатилетнего Карапета отправили в гимназию Мурад-Рафаэлян в Венеции, располагавшейся в здании барочного палаццо Ка’Дзенобио. Здесь Адамян брал частные уроки живописи у профессора Антонио Паолетти, затем стал посещать венецианскую Академию изящных искусств. Не окончив Академии, он вернулся в Константинополь, где состоялась его первая выставка. Молодой художник поступил на работу в мастерскую керамики султанского дворца.
В 1897 году Адамян, успешный придворный керамист и живописец, не обделенный и частными заказами, из-за армянских погромов эмигрировал во Францию и в скором времени стал известным мастером плаката. Он также иллюстрировал книги Ги де Мопассана, Рене Базена, Анатоля Франса, сотрудничал с ведущими газетами и журналами (L’Illustration, Le Monde Illustre), оформлял спектакли в театрах Парижа и был одним из основателей общества армянских художников Франции.
«Визитной карточкой» Адамяна стали идиллические морские пейзажи с фигурами людей на берегу. Он наполнял полотна светом и прозрачным воздухом, струящимся в вихре мелких, динамичных мазков, зачастую наложенных на холст лопаточкой-мастихином. Силуэты отдыхающих женщин и играющих детей написаны против света, в контражуре, на фоне мерцающей цветовыми отблесками поверхности воды.
Ваграм Гайфеджян
Ваграм Гайфеджян родился в Грузии, в семье священника и учителя армянского языка и литературы. В 12 лет он приехал в Москву, где учился сначала в Лазаревском институте восточных языков, а затем продолжил учебу в Московском университете на медицинском и юридическом факультетах. Однако склонность к изящным искусствам оказалась сильнее. Еще во время учебы в Лазаревском институте он посещал художественный кружок, а в 1902 году поступил на живописное отделение Московского училища живописи, ваяния и зодчества, где стал учеником Валентина Серова, Константина Коровина, Аполлинария Васнецова и других известных мастеров.
Закончив учебу, молодой художник некоторое время работал в Москве (копировал произведения русских и европейских художников, участвовал в оформлении спектаклей в Императорском Большом театре), но затем вернулся на родину в Грузию. Грузинский город Ахалцих становится для художника «духовной родиной», подобной тому, что искали Поль Гоген на Таити. После переезда из Грузии в Армению Гайфеджян долгие годы проработал в художественном училище, совмещая преподавание и творчество. Разносторонне развитый интеллектуал, он был блестящим педагогом. Важную роль он сыграл и в развитии армянской художественной критики и искусствоведения, став автором ряда научно-критических и теоретических статей и монографий.
Мартирос Сарьян
Путь Мартироса Сарьяна в искусстве начался с курьеза. В нахичеванской городской конторе по распространению журналов и газет, куда после гимназии устроился пятнадцатилетний Мартирос, его внимание захватили журнальные иллюстрации и зарисовки колоритных городских типажей. Как-то раз Сарьян нарисовал старика, который на следующий же день заболел. Причиной болезни назвали сарьяновский рисунок и из суеверия его сожгли. Оценив «силу искусства» Мартироса, старший брат Сарьяна помог поступить ему в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.
«Домик в саду, холст», 1935В 1926 году Мартирос Сарьян оказался в Париже, где жил и активно работал два года. Там он основательно изучил и использовал художественные принципы импрессионизма, что послужило обновлению его цветовой палитры и восприятия света… И 7 января 1928 года в знаменитой парижской галерее Шарля Огюста Жерара открылась персональная выставка художника, имевшая успех у критиков и любителей искусства. Экспонировалось около сорока картин, созданных художником в Париже. Сегодня их, увы, не увидишь: «Французский пароход «Фрижи», который вёз мои картины, должен был погрузить в Новороссийском порту яйца и с этой целью забрал с собой древесные опилки. Ящики с картинами были уложены как раз на этих опилках… В Константинопольском порту на корабле по случайной причине, или преднамеренно, возник пожар – загорелись опилки – и… от моих сорока картин остался лишь небольшой клочок холста». Уцелели только те полотна, которые были проданы Сарьяном в Париже, а также несколько этюдов, которые он вез с собой (среди них «Горы. Котайк», «К роднику», «Газели», «Уголок кавказского города», «На берегу Марны. Париж», «Из окна мастерской»).
В искусстве Сарьяна сплелись воедино знойное солнце Востока и новейшие методы западного искусства. Его творчество стало своеобразным символом Армении.
После октябрьской революции 1917, с переездом на историческую родину, эти красочные легенды обретают подчеркнуто национально-романтичный характер: «сны о Востоке» превращаются в «сны об Армении». Дар обобщения позволял Сарьяну трансформировать образы родной природы в синтетические изображения мира, его сотворения, постоянной изменчивости, размышлениям о роли человека в природе. По сути, в искусстве Сарьяна сплелись воедино знойное солнце Востока и новейшие творческие подходы и методы западного искусства.
Фото: Getty Images, архивы пресс-служб
Музей русского импрессионизма продолжает расширять кругозор любителей живописи, знакомых с импрессионистами по иконическим французским работам из собрания меценатов Щукина и Морозова. В МРИ наступил черед армянских художников: до 4 июня здесь можно будет увидеть выдающуюся экспозицию — около 60 полотен, большую часть которых предоставила Национальная галерея Армении, главный музей страны. Открывая выставку «Армянский импрессионизм. От Москвы до Парижа», посол Республики Армения Вардан Тоганян заметил, что так масштабно искусство его родной страны не представляли в России лет пятнадцать, а то и больше.
Посол Республики Армения Вардан Тоганян
Те, кто всерьез увлечен импрессионизмом, наверняка знают Мартироса Сарьяна — его картины, написанные по мотивам путешествий в Турцию и Египет, можно увидеть в Третьяковке. В Музее русского импрессионизма экспонируются и непривычные взгляду москвича работы Сарьяна, и захватывающие дух пейзажи и портреты, созданные его важными современниками, которые далеко не так известны в России.
Почему «От Москвы до Парижа»? Творческий путь большинства представленных на выставке художников начинался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и продолжался в Мекке импрессионистов — во Франции. Конец 1920-х годов стал для Сарьяна, который жил тогда в Париже, весьма плодотворным периодом. После персональной выставки в 1928 году художник перевозил картины в Россию на пароходе, в какой-то момент в трюме полыхнул пожар и уничтожил все полотна, кроме шести — их Сарьян держал в каюте. Одна из этих уцелевших работ — «На берегу Марны» — сейчас в МРИ. Рядом — его же «Домик в саду» 1935 года, написанный явно под влиянием фовистов, о чем говорят и свободные широкие мазки, и интенсивные цвета.
Цвета портрета Анны Эдельсон кисти Вардгеса Суренянца куда более сдержанные, но зрителей увлекает сочетание разных стилей письма на одном полотне: черты лица героини выписаны с модернистской тщательностью, но все, что ниже шеи — одежда — превращается в импрессионистский водопад. По легенде, в детстве Суренянц учился рисовать у Айвазовского, который был его дальним родственником. Мэтру настолько понравились детские зарисовки ханского дворца в Бахчисарае, что он подарил будущей звезде краски и «благословил» на творчество.
Дмитрий Гуржий
Природа, счастливые ясные дни и женщины — самые популярные мотивы армянских художников. На картине Карапета (Шарля) Адамяна «Женщина на берегу моря», послужившей афишей выставки, курортница в белом платье словно возникла из пенистых волн и солнечных бликов, которые перекатываются по поверхности воды. На полотнах триптиха Саркиса Хачатуряна его возлюбленная Вава растворяется в деревьях — так, что от лица остается лишь улыбка, как у Чеширского кота. Между портретами Вавы сумеречной и солнечной — ее старшие родственницы, которых художник с неменьшей любовью запечатлел в пасторальном сюжете с охапкой сирени.
Ювелир на вернисаже агитировал друзей поехать в Ереван хотя бы ради того, чтобы попасть в Национальную галерею и увидеть художников, которые, по его мнению, даже в чем-то превосходят тех, что представлены в МРИ: «Эта выставка, безусловно, расширяет кругозор, но после нее нужно обязательно провести два дня в исследовании Национальной галереи и Исторического музея — они находятся друг напротив друга на площади Республики. В Армении, на мой взгляд, лучшее собрание живописи, чем в какой-либо другой бывшей союзной республике».
Ольга Свиблова
Ольга Свиблова
«Я, конечно, знаю Сарьяна, но другого: на этой выставке совершенно особенные его работы. Сколько бы я здесь ни ходила — все время к ним возвращаюсь, — поделилась впечатлениями . — Это Сарьян, который еще не потерял свободы, который словно путешествует по невиданным нам измерениям: посмотрите на этот совершенно беспредметный куст у “Домика в саду”, на дорожку-диагональ, которая буквально вспарывает пространство. Как же хороша эта безумная, сияющая работа!» Указывая то на одну, то на другую деталь разных картин, она подмечала стиль французских мэтров, которые вдохновляли молодых выпускников Московской академии живописи, ваяния и зодчества: «Импрессионистская изобразительная традиция Парижа соединилась с какой-то особенной суровостью армянской земли, и в результате этого слияния у художников появился особый дар добывать и сохранять вот такие особенные, солнечные впечатления от окружающего мира. После этой выставки нельзя не поехать в Армению».
Амбарцум Кабанян
Актер Мастерской Петра Фоменко Амбарцум Кабанян согласился с тем, что впечатления от солнечных полотен армянских художников похожи на те, что люди получают в путешествиях. «Это песня цвета, индивидуальности и свободы», — сказал он.
С 25 марта по 4 июня впервые в Москве в Музее русского импрессионизма пройдёт масштабный показ шедевров из собрания Национальной галереи Армении и Музея русского искусства Еревана. В экспозицию «Армянский импрессионизм. От Москвы до Парижа» вошли 58 работ более 20 армянских художников-импрессионистов.
Среди живописных полотен посетители смогут увидеть работы всемирно признанного мастера Мартироса Сарьяна. Великий армянский художник был учеником Валентина Серова и Константина Коровина, однокурсника Кузьмы Петрова-Водкина. Также на выставке будут представлены неизвестные широкой публике авторы, чьи работы по красоте не уступают картинам Эдуарда Мане, Эдгара Дега, Пьера Огюста Ренуара, Камиля Писсарро, Клода Моне и других. Это работы Егише Тадевосяна – ключевой фигуры для армянского искусства. Егише Тадевосян принимал активное участие в Товариществе передвижных художественных выставок и объединении «Мир искусства», дружил с Василием Поленовым, Михаилом Врубелем. Также среди художников стоит выделить Седрака Аракеляна, тонкого и лиричного живописца, у которого яркий колорит сочетается с мягкой моделировкой объёмов, и Ваграма Гайфеджяна, работавшего совместно с Константином Коровиным над оформлением спектаклей в Большом театре.
Армянский импрессионизм как самобытное явление сформировался на рубеже XIX–XX веков под влиянием родоначальников направления – французских художников, переняв их уникальную манеру обращаться к изображению мгновений, будто бы выхваченных из реальной человеческой жизни; вслед за великими учителями они передавали ощущение света, как бы растворяя в нём привычные очертания предметов и форм. Их живой, вибрирующий мазок, выбор тем были призваны прославлять и воспевать все живое.
В. Гайфеджян, Сирень, 1917
Е. Тадевосян, Комитас, 1935
Ф. Терлемезян, Новый мост, Париж, 1909
Х. Есаян, Биг-Бен. Лондон, 1963
В. Гайфеджян, Майское утро. Ахалцих, 1922
В. Гайфеджян, Наш дворик, 1948
В. Гайфеджян, После бала, 1912
