«Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо». Правильно ли мы понимаем смысл этих слов? Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо Ничто человеческое богу не чуждо
Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо
С латинского: Homo sum et nihil humanum a me alienum puto (хомо сум эт нихиль хуманум а мэ альенум путо).
Автор выражения римский комедиограф Теренциий (Публий Терен-ций Афр, ок. 195-159 до н. э.) В комедии «Самоистязатель» старец по имени Хремет говорит (действ. 1, сцена 1): «Я - человек! Ничто человеческое мне не чуждо». После постановки этой комедии фраза стала крылатой.
Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. - М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .
Смотреть что такое "Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо" в других словарях:
Древнеримский комедиограф Теренций, в комедии которого «Самоистязатель» впервые встречается данное выражение «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо» (лат. Homo sum, humani nihil a me alienum puto) фраза из комедии римского п … Википедия
Ср. Литература наивно думает, что ничто человеческое ей не чуждо, что все явления вещественного и духовного мира обязательно подлежат ее исследованию... Салтыков. Круглый год. 1 е мая. Ср. И я человек, и человеческого ничто от меня не чуждо.… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
Я человѣкъ, ничто человѣческое мнѣ не чуждо. Ср. Литература наивно думаетъ, что ничто человѣческое ей не чуждо, что всѣ явленія вещественнаго и духовнаго міра обязательно подлежатъ ея изслѣдованію... Салтыковъ. Круглый годъ. 1 ое мая. Ср. И я… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
ЧЕЛОВЕК, человека, в знач. мн. употр. люди (человеки устар. и шутл., косв. человек, человекам и т.д. только в сочетании с колич. словами), муж. 1. Живое существо, в отличие от животного обладаюшее даром речи и мысли и способностью создавать и… … Толковый словарь Ушакова
ЧЕЛОВЕК, а, в знач. мн. употр. люди, ей (человеки устар. и шутл.; косвенный человек, человеками и т. д. только в сочетании с количественными словами; зв. человече в обращении устар. и шутл.), муж. 1. Живое существо, обладающее даром мышления и… … Толковый словарь Ожегова
Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо» (лат. Homo sum, humani nihil a me alienum puto) фраза из комедии римского писателя Теренция «Самоистязатель» (1, 1, 25), которая является… … Википедия
Афоризмы можно разделить на две категории: одни попадаются нам на глаза, запоминаются и иногда используются при желании блеснуть мудростью, другие же становятся неотъемлемой частью нашей речи и переходят в категорию крылатых фраз. Об авторстве… …
В Викицитатнике есть страница по теме Латинские пословицы Во многих языках мира, в том числе в … Википедия
Подобны цветам четыре миллиарда нарциссов. Уршула Зыбура Общего у людей только одно: все они разные. Роберт Зенд Для человека заурядного все люди на одно лицо. Блез Паскаль Большая часть людей друг друга заслуживает. «Закон Ширли» Возвращаясь из… … Сводная энциклопедия афоризмов
Сенека - Луций Анней Сенека родился в Испании, в Кордубе, на рубеже двух исторических эпох. Он имел огромный успех в политической карьере в Риме. Осужденный Нероном к смерти, он покончил жизнь самоубийством в 65 г. н.э., приняв смерть с твердостью и… … Западная философия от истоков до наших дней
Это крылатое выражение из комедии древнеримского писателя Теренция любил повторять Карл Маркс. Именно эта фраза вспомнилась мне, когда я прочитал о трагедии на Минской улице в Москве, - пьяный водитель буквально снес остановку общественного транспорта. Семеро погибших, их них - пятеро воспитанников детского дома-интерната для умственно отсталых детей. Убийца-водитель пил два дня, и, будто зная о том, что по УК РФ грозит ему всего лишь девять лет, небрежно бросил, что хотел бы полежать «в больничке», пока будет работать следствие.
«Расстрелять!» - воскликнул монашек Карамазов в ответ на вопрос своего брата Ивана: что сделать с генералом, который затравил собаками на глазах матери дворового мальчика. - Я сказал нелепость, - тут же оправдывается Алеша, но брат перебивает его: да на таких нелепостях мир стоит!
Ах, как все хрестоматийно знакомо. Статистику погибших в результате ДТП в России любят вспоминать в контексте размышлений о статистике самоубийств в родном Отечестве: 30 тыс. людей гибнут на дорогах, и 60 тыс. ежегодно самостоятельно сводят счеты с жизнью. Неважно, какую связь пытаются открыть исследователи смертности в нашем обществе, скорее всего, никакую, так, для острастки обывателя выложить штабелями цифры трупов. Ну, и кого это задевает по большому счету? Разве что дотошных комментаторов, потому что 30 тыс. погибших, это всего лишь 30 тыс. цифр. А тут - пять детских тел на остановке общественного транспорта, дети, которые отправлялись с воспитателями на экскурсию или... неважно куда. И вот российское общество взметнулось - в который раз(!) - и требует кары алкоголику водителю. Законодатели надрываются в порывах радикализма - то ли 15 лет наказания, то ли пожизненное заключение. То ли конфисковать транспорт и лишать пожизненно прав за вождение в нетрезвом виде, то ли... допустить право на самосуд, прямо на месте преступления, без суда и следствия. Отлично!
Разумеется, никакие экстренные общественные меры, законы не помогут. Ведь, например, среди жертв июльской трагедии в Крымске тоже были дети, но, как я и предполагал, забылось все и рассосалось в новостных заголовках. И кричали об ответственности, о создании системы технического и общественного контроля, но воз и ныне там, там же он и будет! Даже если поименно вспомнят всех погибших в наводнении несовершеннолетних. То же и с борьбой за трезвость водителей. Система общественного контроля и воспитания, переподготовки и переквалификации водителей и сотрудников ДПС, - что говорить об этом, если услуги по изготовлению прав можно найти на десятках сайтов, в сотнях объявлений по всему городу. Да, хотелось бы создать систему, и я за то, что такую систему создавать надо и что это трудный и долгий процесс, но прежде чем создавать и призывать, отнесите «в больничку» убийце-водителю пистолет, положите перед ним, и, коль восклицал он над трупами пьяненький, что застрелиться бы надо, - пусть застрелится. Обязан застрелиться. До больнички или после выписки, - но... вот тут любой закон осадит кого хочешь. Даже представители союзов и ассоциаций автовладельцев восклицают, мол, это непросто определить степень вины даже пьяного водителя.
«Да какое мне дело до законов природы, если мне эти законы почему то не нравятся!» - восклицал подпольный человек Федора Достоевского. Да какое мне дело до законов общества, если они спохватываются уже после того, когда изменить ничего нельзя! Пятеро убитых детей и семейная пара воспитателей. Увы, если бы погибли только воспитатели, то такого взрыва общественного негодования не было бы, - классик русской литературы гениально подметил, что человек все-таки выбирает и замечает ту жертву, рядом с которой он выглядел бы более решительным, возвышенным и страстным. И нам сегодняшним бунтовать против пьяного беспредела на дорогах сподручнее на фоне трагедии на Минской улице.
Но, вернемся к законам, хоть природы, хоть общества. Скажите, господа профессионалы, а если бы в тот самый момент, когда тела детишек переносили в специальный фургон, явился бы кто-то и прямо тут же расстрелял бы ублюдка на месте, не дожидаясь полиции и других представителей власти, то... Какое наказание в соответствии с УК РФ ожидало бы этого нормального гражданина, переполненного общечеловеческими ценностями? Конечно, общечеловеческими, - разве расстрелять мерзавца не нормальное человеческое стремление и желание?! Почему нет? Зачем же делегировать право на убийство кому-то другому, или еще лучше, освящать оружие, благословлять солдат и офицеров? Что порочного в человеческих желаниях - лишать жизни себе подобного, если этот самый подобный поступает как изувер?
Ох, эта жажда «карать», карать виновных, особенно когда прекрасно сознаешь, что выстроить систему общественного контроля - долгое дело, а наказание должно следовать немедленно! Но зачем же прятаться за это грозное слово: «карать»?! Зачем же прятаться, если все, что предлагает закон, это наказания, но не кара. Кара она пострашнее, почеловечнее наказания. И в данном случае это не «высшая мера наказания», а «расстрел». Но, право «расстрелять» не может быть правом гражданина, в соответствии с пресловутыми законами и природы, и общества. Нет, право «расстрелять» - это неотъемлемое человеческое право, которому, увы, нет места в гражданском обществе.
Но, даже если кричать: «Да какое мне дело до законов общества!», гражданское самосознание всегда ставит подножку человеческим чувствам. Во всяком случае, то ли пистолет не найдется, то ли пули не те будут, то ли не в чем к месту трагедии выйти, - не побежишь же стрелять мерзавца в костюмчике «Адидас» или в тапочках на босу ногу.
Что говорить: ничто человеческое нам не чуждо... Даже человеческая трусость с оглядкой на гражданский и уголовный законы.
Знаком ли вам афоризм «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо»? В современной жизни и культуре это изречение стало удобной и емкой формулой самооправдания всех, кто не хочет идти нелегким путем честности и достоинства. Кто не хочет жить по нетрудным, но трудным десяти заповедям, тот легко себя оправдывает: «А что? Ничто человеческое мне не чуждо!»
Тот ли смысл несет этот афоризм, что мы в него вкладываем, оправдывая свои слабости?
Немного истории
На Зарубежной литературе мы проходили комедию Публия Теренция «Heautontimorumenos» («Наказывающий сам себя»; в русских изданиях – «Самоистязатель»). В пьесе рассказывается, как Клиния, сын старика Менедема, влюбился в соседскую девушку. Отец, чтобы прекратить общение, обошелся с сыном сурово. Клиния уехал из дома и поступил на военную службу. Отца сильно мучила совесть. Он стал изнурять себя непосильным трудом в поле, исполняя работу, которую раньше делали его рабы. Старик сосед Хремет спрашивает Менедема, почему он с утра до вечера себя изнуряет, имея богатое поместье и рабов: «Ни отдыху, ни сроку не даешь себе». И слышит в ответ:
Менедем
Неужто мало дела у тебя, Хремет?
В чужое дело входишь! До тебя оно
Совсем и не касается.
Хремет
Я человек!
Не чуждо человеческое мне ничто.
Дозволь вопрос, дозволь и увещание.
Коли ты прав, так буду поступать и я,
Не прав – я отклонить тебя попробую.
(Акт 1. Сцена 1)
Слова Хремета стали афоризмом. Но вряд ли Теренций предполагал, что в эти слова будут вкладывать совсем иной смысл, чем они имели первоначально.
Ничто человеческое не чуждо - это оказывать помощь и делать добро
В словах Хремета выражена мысль о причастности человека ко всему человеческому – о соучастии человека в радостях и печалях другого человека. В древнеримской литературе это изречение стало выражением идеи общественного единства, ибо все люди имеют одну природу.
Природа производит нас всех братьями, сделанными из одних и тех же элементов, назначенными к одним и тем же целям. Она вкладывает в нас чувство любви, делая нас общительными, дает жизни закон равенства и справедливости, и, согласно ее идеальным законам, нет ничего более низменного, чем обидеть, лучше уж быть обиженным. Она заставляет нас быть готовыми оказывать помощь и делать добро.
Природа создала нас для того, чтобы мы разделяли между собой всю совокупность прав и пользовались ими все сообща. И я, говоря “природа”, хочу, чтобы во всем этом рассуждении меня так и понимали.
Наши пороки нас губят
Но испорченность, связанная с дурными наклонностями, так велика, что от нее как бы гаснут огоньки, данные нам природой, и возникают и укрепляются враждебные им пороки. И если бы люди – как по велению природы, так и в силу своего суждения – признавали, чт о «ничто человеческое им не чуждо», как говорил поэт, то в нашем мире было бы куда спокойней и радостней.
Повторюсь, что в современной жизни и культуре афоризм «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо» стал удобной и емкой формулой самооправдания всех, кто не хочет нелегким путем честности и добропорядочности. Не тот смысл мы вкладываем в эти слова. Совсем не тот.
Сохраним же в сердцах своих слова: « Я – человек, и ничто человеческое мне не чуждо» .
Будем же всегда помнить, что «мы рождены для общества, а наше общество – это что каменный свод, который только потому не падает, что камни, опираясь один на другой, поддерживают друг друга, а они, в свою очередь, крепко держат свод». (Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию)Выражение “Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо”, является очень старым, ему более 2 тысяч лет. Впервые оно появилось за 162 года до Р.Х. Люди, которые любят читать античных классиков, могут найти его в комедии драматурга Публия Теренция Афра “Истязающий сам себя”. Цитата из комедии Теренция встречается в трудах Цицерона и Сенеки.
Большинство людей, которые употребляют это выражение, с творением античного автора не знакомы. Используя меткую фразу, они вряд ли представляют, как исказился ее смысл за два тысячелетия. Если что какая-то фраза была использована в трудах таких достойных мужей, как античные философы и драматурги, это не означает, что она сохранила мысли авторов.
Иеромонах Иов (Гумеров) подробно разбирает значение фразы “Homo sum, humani nihil a me alienum puto”, рассматривая смысл, заложенный Теренцием и Сенекой. Он также дает характеристику современному звучанию этого высказывания. По словам иеромонаха Иова, Теренций, изображая несчастного отца в комедии “Истязающий сам себя”, хотел сказать этой фразой, что каждый человек способен к сочувствию, он сопричастен к общечеловеческому горю и радости.
Когда Теренция цитирует Сенека в своих “Письмах к Луциллию”, то он говорит о том, что человек рожден для служения обществу, что каждый должен быть готовым прийти на помощь ближнему. Сенека говорит о равенстве и единстве всех людей. Таким образом, он не искажает смысл, заложенный в высказывание Теренцием.
Ранее эту фразу цитировал Марк Туллий Цицерон. Он вложил в нее немного другой смысл, потому что его речь касалась равноправия всех граждан. Однако благородное значение фраза все-таки сохранила. Тем не менее, смысл цитаты, хорошо понятный античным авторам, оказался искажен, когда Теренция начали цитировать европейцы в период Ренессанса.
Сегодня выражение “Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо” имеет несколько вульгарный смысл. Оно оправдывает все человеческие пороки и недостатки. С помощью этой фразы люди стремятся объяснить свое стремление к греху. Это очень удобно – прикрываться крылатым высказыванием, уклоняясь от тесного пути спасения в Боге.
Вместо того, чтобы соблюдать заповеди, можно оправдать свои страсти общечеловеческими стремлениями. Это лишь указывает на развращенность людей, которые потеряли ориентиры и потакают своим слабостям. Православный человек не может использовать эту фразу, потому что сегодня ее понимают в определенном вульгарном ключе.
Я человек, ничто человеческое мне не чуждо
Может ли христианин руководствоваться изречением: «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо»?
Валерий
Отвечает Иеромонах Иов (Гумеров):
Высказывание «Homo sum, humani nihil a me alienum puto», ставшее афоризмом, впервые появилось в 162 году до Р.Х. в комедии Публия Теренция Афра (ок. 195 – 159 до Р.Х.) «Heautontimorumenos» («Наказывающий сам себя»; в русских изданиях – «Самоистязатель»). В пьесе рассказывается, как Клиния, сын старика Менедема, влюбился в соседскую девушку. Отец, чтобы прекратить общение, обошелся с сыном сурово. Клиния уехал из дома и поступил на военную службу. Отца сильно мучила совесть. Он стал изнурять себя непосильным трудом в поле, исполняя работу, которую раньше делали его рабы. Старик сосед Хремет спрашивает Менедема, почему он с утра до вечера себя изнуряет, имея богатое поместье и рабов: «Ни отдыху, ни сроку не даешь себе». И слышит в ответ:
Менедем
Неужто мало дела у тебя, Хремет?
В чужое дело входишь! До тебя оно
Совсем и не касается.
Хремет
Я человек!
Не чуждо человеческое мне ничто.
Дозволь вопрос, дозволь и увещание.
Коли ты прав, так буду поступать и я,
Не прав – я отклонить тебя попробую.
(Акт 1. Сцена 1)
Слова Хремета стали афоризмом. Но вряд ли Теренций предполагал, что они будут одним из самых известных афоризмов и много веков спустя. Не мог он предвидеть и того, что в эти слова будут вкладывать совсем иной смысл, чем они имели первоначально. В словах Хремета выражена мысль о причастности человека ко всему человеческому – о соучастии человека в радостях и печалях другого человека. В древнеримской литературе это изречение стало выражением идеи общественного единства, ибо все люди имеют одну природу. Так, Луций Анней Сенека (ок. 4 до Р.Х. – 65 по Р.Х.) писал: «Природа производит нас всех братьями, сделанными из одних и тех же элементов, назначенными к одним и тем же целям. Она вкладывает в нас чувство любви, делая нас общительными, дает жизни закон равенства и справедливости, и, согласно ее идеальным законам, нет ничего более низменного, чем обидеть, лучше уж быть обиженным. Она заставляет нас быть готовыми оказывать помощь и делать добро. Сохраним же в сердцах и на устах слова: «Я – человек, и ничто человеческое мне не чуждо». Будем же всегда помнить, что мы рождены для общества, а наше общество – это что каменный свод, который только потому не падает, что камни, опираясь один на другой, поддерживают друг друга, а они, в свою очередь, крепко держат свод» (Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию. Письмо XCV).
Ранее и Марк Туллий Цицерон (106–43 до Р.Х.) использовал афоризм Теренция: «Природа создала нас для того, чтобы мы разделяли между собой всю совокупность прав и пользовались ими все сообща. И я, говоря «природа», хочу, чтобы во всем этом рассуждении меня так и понимали. Но испорченность, связанная с дурными наклонностями, так велика, что от нее как бы гаснут огоньки, данные нам природой, и возникают и укрепляются враждебные им пороки. И если бы люди – как по велению природы, так и в силу своего суждения – признавали, что «ничто человеческое им не чуждо», как говорит поэт, то все они одинаково почитали бы право» (Цицерон Марк Туллий. Диалоги. М., 1994. С. 99).
Обоснование верной идеи единства человечества как у Цицерона, так и у Сенеки имеет натуралистический характер. Библейско-христианское учение преодолевает ограниченность языческого мировоззрения. Апостол Павел, выступая в ареопаге, дал точное богословское обоснование идеи единства человеческого рода: «От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли» (Деян. 17: 26). Господь Творец не только произвел всех людей от одного человека (Адама), но и положил основные законы жизни человечества и главную цель человеческой жизни – стремление к Богу (чтобы «они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас» (Деян. 17: 27). После Боговоплощения и Искупительной Жертвы Иисуса Христа подлинное единство человечества возможно только во Христе.
Ни в период раннего христианства, ни в средние века к афоризму Теренция христиане не обращались. Лишь в эпоху Ренессанса, когда возникла гуманистическая философия, афоризм Теренция стал использоваться для апологии человека и оправдания его слабостей и даже пороков. Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494) писал: «Человека по праву называют и считают великим чудом, живым существом, действительно достойным восхищения» («Речь о достоинстве человека»). Эразм Роттердамский (1466–1536), отвечая на резкие и грубые высказывания М. Лютера, замечает: «Если бы ты ограничился двумя или тремя выпадами, могло бы показаться, что они вырвались у тебя случайно, но эта книга повсюду кипит поношениями! Ими ты начинаешь, ими ты и заканчиваешь. Если бы ты удовлетворился одной из насмешек такого рода, как называя меня «бревном», «ослом» или «грибом», я бы не ответил ничего, кроме слов: «Я – человек, и, думаю, ничто человеческое мне не чуждо» (Эразм Роттердамский. Гипераспистес // Эразм Роттердамский. Философские произведения. М., 1986. С. 582).
Нравственный антропоцентризм гуманистов неизбежно вел и привел к разрыву с великой христианской традицией, направленной на возрождение человека путем духовного врачевания падшего человеческого естества. «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4: 13). Священное Писание и святые отцы открыли путь победы над грехом: «Никто, согрешая, не может представлять в извинение греха немощь плоти. Ибо единение с Богом-Словом, разрешением клятвы, восстановило в силе все естество, сделав таким образом неизвинительным для нас склонение произволения на страсти. Божество Слова, будучи всегда по благодати соприсуще верующим в Него, заглушает закон греха, сущий во плоти» (преподобный Максим Исповедник).
Дух примиренности с грехом и самооправдания породил постепенно различные идеологии безбожия и человекобожия. Ф.М. Достоевский в диалоге Ивана Карамазова с князем тьмы показывает демоническую природу человеческого самооправдания. Явившийся Ивану собеседник говорит: «Сатана sum et nihil humanum a me alienum puto». «Как, как? Сатана sum et nihil humanum… это неглупо для черта!» – восклицает Иван и слышит в ответ: – «Рад, что наконец угодил» (Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений. Т. 15. М., 1976. С. 74). Преподобный Иустин (Попович), комментируя это место романа «Братья Карамазовы», говорит: «Тайна личности Ивана раскрыта. Она состоит в интеллектуальном родстве и интимных дружеских отношениях с диаволом. И как диавол говорит Ивану: «Я – сатана, и поэтому ничто человеческое мне не чуждо», с таким же правом и Иван может сказать диаволу: «Я – человек и думаю, что ничто сатанинское мне не чуждо». Человек и диавол становятся как бы синонимами; они могут соперничать друг с другом и заменять один другого в нашем человеческом мире, а возможно, и еще в каких-то других мирах» (Иустин (Попович), преподобный. Ф.М. Достоевский о Европе и славянстве. Глава «Тайна атеистической философии и анархистской этики»).
В современной жизни и культуре афоризм «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо» стал удобной и емкой формулой самооправдания всех, кто не хочет идти тесным путем спасения. Кто не хочет жить по заповедям Божиим, тот добровольно подчиняется власти демонов, ибо «кто делает грех, тот от диавола» (1Ин. 3:8). Однако, слово Божие увещевает беспечных: «Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную» (Гал. 6: 7–8).
