Фонвизин, "Недоросль": анализ произведения, характеристика героев. Анализ произведения «Недоросль» (Д. Фонвизин)
Своеобразие комедии Д. И. Фонвизина «Недоросль». Фонвизин казнил в своих комедиях дикое невежество старого поколения и грубый лоск поверхностного и внешнего европейского полуобразования новых поколений. Комедия «Недоросль» была написана Д. И. Фонвизиным в 1782 году и до сих пор не сходит со сцены. Она является одной из лучших комедий автора. М. Горький писал: «В “Недоросле” впервые выведено на свет и на сцену растлевающее значение крепостного права и его влияние на дворянство, духовно погубленное, выродившееся и развращенное именно рабством крестьянства».
Все герои комедии Фонвизина «Недоросль» условно делятся на положительных и отрицательных. К отрицательным относится семейство Простаковых. Людей нравственных, положительных представляют Правдин, Стародум, Софья и Милон.
Некоторые литературные критики считали, что положительные герои «Недоросля» слишком идеальны, что на самом деле таких людей не было и они просто выдуманы автором. Однако документы и письма XVIII века подтверждают существование реальных прототипов героев фонвизинской комедии. А об отрицательных персонажах, таких как Простаковы и Скотинины, можно с уверенностью сказать, что, несмотря на безусловное обобщение, они часто встречались среди русского провинциального дворянства того времени. В произведении - два конфликта. Основной из них - любовный, так как именно он развивает действие комедии. В нем участвуют Софья, Митрофанушка, Милон и Скотинин. По-разному относятся герои к вопросам любви, семьи, брака. Стародум хочет видеть Софью замужем за человеком достойным, желает ей взаимной любви. Простакова хочет женить Митрофана выгодно, загрести Софьины деньги. Девиз Митрофана: «Не хочу учиться, хочу жениться». Эта фраза из комедии «Недоросль» стала крылатой. Переростков, которые ничего не хотят делать, не хотят учиться и мечтают лишь об удовольствиях, называют Митрофа-1 нушками.
Другой конфликт комедии - социально-политический. Он затрагивает очень важные вопросы воспитания и образования, нравственности. Если Стародум считает, что воспитание идет от семьи и главное в человеке честность и благонравие, то Простакова убеждена в том, что важнее, чтобы дитя было сыто, одето и жило в свое удовольствие. Комедия «Недоросль» написана в традициях русского классицизма. В ней соблюдены практически все основные черты классицизма как литературного направления. Здесь присутствует и строгое деление героев на положительных и отрицательных, использование говорящих фамилий и применение правила трех единств (единство места, времени и действия). Единство места соблюдается, так как все действие комедии происходит в деревне Простаковых. Поскольку оно длится в течение 24 часов, то соблюдается единство времени. Однако наличие двух конфликтов в комедии нарушает единство действия.
В отличие от западноевропейского в русском классицизме наблюдается связь с русским фольклором, гражданским патриотизмом и сатирической направленностью. Все это имеет место в «Недоросле». Сатирический уклон комедии не вызывает ни у кого сомнения. Пословицы и поговорки, встречающиеся часто в тексте комедии, делают ее истинно народной комедией («Золотой кафтан, да голова свинцовая», «Храбрость сердца доказывается в час сражения», «Глупому сыну не в помощь богатство», «Почтения достоин тот, кто в чинах не по деньгам, а в знати не по чинам»), Пушкин называл «Недоросля» «единственным памятником народной сатиры». Она проникнута духом гражданского патриотизма, так как ее цель - воспитать гражданина своего отечества. Одним из главных достоинств комедии является ее язык. Для создания характеров своих героев Фонвизин использует речевые характеристики. Словарный запас Скотинина и Митрофана значительно ограничен. Софья, Правдин и Стародум говорят правильно и очень убедительно. Их речь несколько схематична и как будто заключена в строгие рамки.
Отрицательные персонажи, на мой взгляд, получились у Фонвизина более живыми. Они говорят простым разговорным языком, в котором присутствует иногда даже бранная лексика. Язык Простаковой не отличается от языка крепостных, в ее речи много грубых слов и простонародных выражений. Цыфиркин в своей речи использует выражения, которые употреблялись в военном быту, а Вральман говорит ломаным русским языком. В современном Фонвизину обществе царило преклонение перед за границей и презрение ко своему русскому. Воспитание дворян желало гораздо лучшего. Часто молодое поколение оказывалось в руках невежественных иностранцев, которые, кроме отсталых взглядов на науку и дурных качеств, ничего не могли привить своим подопечным. Ну чему мог научить кучер-немец Вральман Митрофанушку? Какие знания могло получить великовозрастное дитя, чтобы стать офицером или чиновником? В «Недоросле» Фонвизин выразил свой протест против Скотининых и Простаковых и показал, как нельзя воспитывать молодежь, какой испорченной она может вырасти в среде, развращенной помещичьей властью, подобострастно преклоняющейся перед иностранной культуррй. Комедия носит поучительный характер, имеет большое воспитательное значение. Оно заставляет задуматься о нравственных идеалах, об отношении к семье, любви к своему отечеству, поднимает вопросы образования, помещичьего произвола.
П. А. Вяземский, Из книги «Фонвизин»
В комедии «Недоросль» автор имел уже цель важнейшую: гибельные плоды невежества, худое воспитание и злоупотребления домашней власти выставлены им рукою смелою и раскрашены красками самыми ненавистными... В «Недоросле» он уже не шутит, не смеется, а негодует на порок и клеймит его без пощады: если же и смешит зрителей картиною выведенных злоупотреблений и дурачеств, то и тогда внушаемый им смех не развлекает от впечатлений более глубоких и прискорбных...
Невежество же, в коем рос Митрофанушка, и примеры домашние должны были готовить в нем изверга, какова мать его, Простакова... Все сцены, в которых является Простакова, исполнены жизни и верности, потому что характер ее выдержан до конца с неослабевающим искусством, с неизменяющеюся истиною. Смесь наглости и низости, трусости и злобы, гнусного бесчеловечия ко всем и нежности, равно гнусной, к сыну, при всем том невежество, из коего, как из мутного источника, истекают все сии свойства, согласованы в характере ее живописцем сметливым и наблюдательным.
Успех комедии «Недоросль» был решительный. Нравственное ее действие несомненно. Некоторые из имен действующих лиц сделались нарицательными и употребляются доныне в народном обращении. В сей комедии так много действительности, что провинциальные предания именуют еще и ныне несколько лиц, будто служивших подлинниками автору.
Н. В. Гоголь, Из статьи «В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность»
Комедия Фонвизина поражает огрубелое зверство человека, происшедшее от долгого бесчувственного, непотрясаемого застоя в отдаленных углах и захолустьях России. Она выставила так страшно кору огрубенья, что в ней почти не узнаешь русского человека. Кто может узнать что-нибудь русское в этом злобном существе, исполненном тиранства, какова Простакова, мучительница крестьян, мужа и всего, кроме своего сына... Эта безумная любовь к своему детищу и есть наша сильная русская любовь, которая в человеке, потерявшем свое достоинство, выразилась в таком извращенном виде, в таком чудном соединении с тиранством, так что, чем более она любит свое дитя, тем более ненавидит все, что не есть ее дитя. Потом характер Скотинина - другой тип огрубенья. Его неуклюжая природа, не получив на свою долю никаких сильных и неистовых страстей, обратилась в какую-то более спокойную, в своем роде художественную любовь к скотине, наместо человека: свиньи сделались для него то же, что для любителя искусств картинная галерея. Потом супруг Простаковой - несчастное, убитое существо, в котором и те слабые силы, какие держались, забиты понуканьями жены, - полное притупленье всего! Наконец, сам Митрофан, который, ничего не" заключая злобного в своей природе, не имея желанья наносить кому-либо несчастье, становится нечувствительно, с помощью угождений и баловства, тираном всех, и всего более тех, которые его сильней любят, то есть матери и няньки, так что наносить им оскорбление - сделалось ему уже наслаждением.
В. О. Ключевский, Из статьи «Недоросль» Фонвизина (Опыт исторического объяснения учебной пьесы)
В комедии есть группа фигур, предводительствуемая дядей Стародумом. Они выделяются из комического персонала пьесы: это - благородные и просвещенные резонеры, академики добродетели. Они не столько действующие лица драмы, сколько ее моральная обстановка: они поставлены около действующих лиц, чтобы своим светлым контрастом резче оттенить их темные физиономии... Стародум, Милон, Правдин, Софья... явились ходячими, но еще безжизненными схемами новой, хорошей морали, которую они надевали на себя, как маску. Нужны были время, усилия и опыты, чтобы пробудить органическую жизнь в этих, пока мертвенных, культурных препаратах...
«Недоросль» - комедия не лиц, а положений. Ее лица комичны, но не смешны, комичны как роли, но вовсе не смешны как люди. Они могут забавлять, когда видишь их на сцене, но тревожат и огорчают, когда встречаешь их вне театра, дома или в обществе.
Да, госпожа Простакова мастерица толковать указы. Она хотела сказать, что закон оправдывает ее беззаконие. Она сказала бессмыслицу, и в этой бессмыслице весь смысл «Недоросля»; без нее это была бы комедия бессмыслиц... Указ о вольности дворянства дан на то, чтобы дворянин волен был сечь своих слуг, когда захочет...
Митрофан - синоним глупого неуча и маменькина баловня. Недоросль Фонвизина - карикатура, но не столько сценическая, сколько бытовая: воспитание изуродовало его больше, чем пересмеяла комедия.
Комедия «Недоросль» признана лучшим произведением выдающегося русского драматурга Д. И. Фонвизина. В ней писатель правдиво изобразил русскую крепостническую действительность, выставил ее, по словам В. Г. Белинского, «как бы на позор, во всей наготе, во всем ужасающем безобразии».
Жестокость и произвол помещиков заявляют о себе в комедии Фонвизина «во весь голос». Крепостники, подобные Простаковой и Скотинину, творят свои беззакония в полной уверенности в собственной правоте. Поместное дворянство совершенно забыло о чести, совести, гражданском долге. Помещики с тупым пренебрежением относятся к культуре и просвещению, трактуют законы, исходя только из собственной выгоды, по собственному усмотрению и пониманию. А понимать эти законы невежественным, безграмотным крепостникам попросту не дано: например, в Указе о вольности дворянства Простакова видит только подтверждение права дворянина высечь своего слугу, « когда захочет ». Огорчает ее в отношении своих крестьян лишь «несправедливость». «С тех пор как все, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!» - жалуется Простакова брату.
Стараясь придать яркость и убедительность образам, Фонвизин раскрывает особенности их характера не только с помощью изображения поведения, поступков, взглядов на жизнь, но и с помощью метких речевых характеристик. Персонажи комедии, прежде всего отрицательные, наделены меткой, глубоко индивидуализированной речью, резко отличающей каждого из них от остальных героев и подчеркивающей основные черты, основные недостатки и пороки того или иного человека.
Речь всех действующих лиц в «Недоросле» различается как по-лексическому составу, так и по интонации. Создавая своих героев, наделяя их яркими языковыми особенностями, Фонвизин широко использует все богатство живой народной речи. Он вводит в произведение многочисленные народные пословицы и поговорки, широко использует простонародные и бранные слова и выражения.
Наиболее яркими и выразительными являются языковые характеристики поместного дворянства. Вчитываясь в слова, произнесенные этими героями, просто невозмояшо не угадать, кому они принадлежат. Речь персонажей невозможно спутать, как невозможно спутать с кем-то самих героев - настолько это яркие, колоритные фигуры. Так, Простакова - властная, деспотичная, жестокая, подлая помещица. В то же время она невероятно лицемерна, способна приспосабливаться к ситуациям, менять свои взгляды исключительно с целью собственной выгоды. Эта жадная, хитрая госпожа на самом деле оказывается трусливой и беспомощной.
Все указанные выше черты Простаковой наглядно иллюстрирует ее речь - грубая и злобная, насыщенная бранными словами, руганью и угрозами, подчеркивающая деспотизм и невежество помещицы, ее бездушное отношение к крестьянам, которых она не считает за людей, с которых сдирает «три шкуры» и при этом возмущается и попрекает их. «По пяти рублей на год да по пяти пощечин на день» получает от нее Еремеевна, верная и преданная служанка и нянька («мама») Митрофана, которую Простакова называет «старой хрычовкой», «скверной харей», «собачьей дочерью», «бестией», «канальей» . Возмущена Простакова и девкой Палашкой, что лежит и бредит, ваболев, «как будто благородная». «Мошенник», «скот», «воровская харя» - эти слова обрушивает Простакова на голову крепостного Тришки, сшившего «изряднехонько» кафтан «дитяти» Митрофану. В этом сама Простакова уверена в своей правоте, по невежеству она просто не способна понять, что скрестьянами должно обращаться как-то иначе, что они тоже люди и заслуживают соответствующего отношения. «Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера, как за язык подвешена, рук не докладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и дом держится, мой батюшка!» - доверительно сообщает помещица чиновнику Правдину.
Характерно, что речь этой лицемерной госпожи способна совершенно менять свою окраску в разговорах с людьми, от которых она зависит: здесь ее язык приобретает льстивые, хитрые интонации, она перемежает разговор постоянными заискиваниями и хвалебным и словами. При встрече гостей речь Простаковой приобретает налет * светскости » (« рекомендую вам дорогого гостя », « милости просим »), а в униженных причитаниях, когда после неудавшегося похищения Софьи она вымаливает себе прощение, речь ее близка к народной («Ах, мои батюшки, повинную голову меч не сечет. Мой грех! Не погубите меня. (К Софье.). Мать ты моя родная, прости меня. Умилосердись надо мною (указывая на мужа и сына) и над бедными сиротами»).
Меняется речь Простаковой и в те моменты, когда она общается с сыном, Митрофанушкой: «Век живи, век учись, друг мой сердешный!», «душенька». Эта деспотичная помещица любит сына и потому обращается к нему ласково, временами наивно и даже униженно: «не упрямься, душенька. Теперь-то себя и показать», «Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек» . Но даже в этом случае Простакова, будучи в девичестве Ск-тининой, проявляет животную сущность: «Слыхано ли, чтоб сука щенят своих выдавала?» Встречаются в ее грубой, часто примитивной речи и меткие пословичные выражения («как за язык подшчпена», «где гнев, тут и милость», «повинную голову меч не сечет»). Но главная отличительная черта речи Простаковой - частое употребление просторечий («первоет», «деушка», «арихмети-ка», «ребенок», «пота его и понежить») и вульгаризмов («...а ты, бестия, остолбенела, а ты не впилась братцу в харю, а ты не раздернула ему рыла по уши...»).
В образе другого помещика, брата Простаковой Тараса Скотинина, все говорит о его «животной» сущности, начиная с самой фамилии и заканчивая собственными признаниями героя в том, что свиней он любит больше, чем людей. Это о таких как он еще за десять лет до появления «Недоросля» поэт А. П. Сумароков сказал: «Ах, должно ли людьми скотине обладать? » Скотинин еще более жесток в обращении с крепостными, чем его сестра, он изворотливый, расчетливый и хитрый хозяин, ни в чем не упускающий своей выгоды и использующий людей исключительно в целях наживы. «Не будь я Тарас Скотинин, - заявляет он, - если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою... а всякий убыток... сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду». В речи таких помещиков, как Скотинин, прослеживается уверенность уже не только в собственной правоте, но и в абсолютной вседозволенности и безнаказанности.
Речь других отрицательных персонажей также служит раскрытию их социально-психологической сущности, она характерна и достаточно индивидуализирована, хотя и уступает языку Простаковой в разнообразии. Так, отец Митрофанушки, Простаков, в сцене знакомства со Стародумом представляется: «Я женин муж», подчеркивая этим свою полную зависимость от жены, отсутствие собственного мнения, собственной жизненной позиции. Он совершенно не имеет никакого самостоятельного значения. Как и его жена, он невежествен, о чем свидетельствует его безграмотная речь. Забитый грозной супругой, Простаков восторженно говорит о сыне: «то-то умное дитя, то-то разумное». Но мы-то понимаем, что об уме Митрофанушки, вобравшего в себя все уродливые черты своих родителей, не приходится и говорить. Он не способен даже отличить истинные слова от откровенной издевки. Так, читая церковнославянский тексту предложенный ему учителем, Кутейкиным, Митрофан читает: «Аз же есмь червь». А после комментария учителя: «Червь, сиречь животина, скот», покорно произносит: «Аз есмь скот» и повторяет после Кутейкина: «А не человек».
Так же ярок и индивидуализирован язык учителей Митрофана: солдатский жаргон в речи Цыфиркина, цитаты (часто неуместные) из Священного Писания у Кутейкина, чудовищный немецкий акцент бывшего кучера Вральмана. Особенности их речи позволяют безошибочно судить и о той социальной среде, откуда вышли эти учителя, и о культурном уровне тех, кому доверено воспитание Митрофана. Неудивительно, что Митрофанушка так и остался недорослем, не получив в ходе обучения ни полезных знаний, ни достойного воспитания.
Основуречи положительных действующих лиц составляют « прапильные», книжные обороты. Стародум часто использует афоризмы («тщетно звать врача к больным неисцельно», «наглость в женщине есть вывеска порочного поведения» и др.) и архаизмы. Исследователи отмечают также прямые «заимствования» в речи Стародума из прозаических произведений самого Фонвизина, и это вполне закономерно, ведь именно Стародум выражает в комедии авторскую позицию. Для Правдина характерными являются канцеляризмы, а в языке молодых людей Милона и Софьи встречаются сентиментальные обороты («тайна сердца моего», «таинство души моей», «трогает мое сердце»).
Говоря об особенностях языка героев Фонвизина, нельзя не упомянуть служанку и няню Митрофана Еремеевну. Это яркий индивидуальный характер, обусловленный определенными социальными и историческими обстоятельствами. По принадлежности к низшему сословию, Еремеевна безграмотна, но ее речь глубоко народная, впитавшая в себя лучшие черты простого русского языка - искреннего, открытого, образного. В ее горестных высказываниях особенно ярко чувствуется униженное положение служанки в доме Простаковых. «Сорок лет служу, а милость вся та же... - жалуется она. - ...По пяти рублей на год да по пяти пощечин на день». Однако, несмотря на такую несправедливость, она остается верной и преданной своим хозяевам.
Своеобразием отличается речь каждого героя комедии. В этом особенно ярко проявилось удивительное мастерство писателя-сатирика. Богатство языковых средств, использованных в комедии «Недоросль», говорит о том, что Фонвизин прекрасно владел словарем народной речи и был хорошо знаком с народным творчеством. Это помогло ему, по справедливому утверждению критика П. Н. Беркова, создать правдивые, жизненные образы.
Проблема жанрового своеобразия комедии «Недоросль»
На уровне жанрообразования поэтика “Heдоросля” продолжает пребывать парадоксальной: сатирико-бытовые по типу художественной образности персонажи комедии предстают в плотном ореоле трагедийных ассоциаций и жанрообразующих мотивов, тогда как герои-идеологи, по своему эстетическому статусу восходящие к бесплотному голосу высоких жанров оды и трагедии, целиком погружены в стихию комедийных структурных элементов.
Начнем с того, что бытовые персонажи -- архаисты, приверженцы старины и обычая, как истинно трагические герои [Гачев Г.Д., Содержательность художественных форм, 1990, стр. 293]. “Старинные люди” (III,5) не только родители Простаковой и Скотинина, но и они сами, принадлежащие к роду “великому и старинному” (IV,1), чья история восходит к шестому дню творения. Впрочем, задолго до того, как выяснится это обстоятельство, отдаленный звон трагедийных ассоциаций слышится в первой же характеристике, которую г-жа Простакова получает от постороннего лица: “Правдин. Нашел помещика дурака бессчетного, а жену презлую фурию, которой адский нрав делает несчастье целого их дома (II,1)”. Фурии и ад -- устойчивые словесные ореолы трагических тиранов Сумарокова, возникающие в каждом из девяти его трагедийных текстов (ср., например, “Димитрий Самозванец”: “Зла фурия во мне смятенно сердце гложет”; “Ступай во ад, душа, и буди вечно пленна!” [Сумароков А.П., Полн. собр. соч. в стихах и прозе. 2-е изд., 1797, ч.4, стр. 70, 126]). Что же касается несчастья, то именно это понятие покрывает собою трагедийный мирообраз, в котором совершается специфически трагедийная перипетия -- перелом от счастья к несчастью.
Именно такая перипетия совершается в “Недоросле” по линии действия в стане бытовых героев: радостно готовящиеся к свадьбе Скотинина в начале комедии (“Скотинин. В день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева” -- I,4), они дружно впадают в тоску и скорбь в финале. Мотив тоски, первоначально возникающий в связи с бытовыми образами в каламбурно-предметном смысле желудочной неприятности объевшегося Митрофана (“Еремеевна. Протосковал до самого утра” -- I,4), очень быстро распространяется в значении “состояния души” по тексту комедии и определяет собой эмоциональную доминанту действия для бытовых персонажей:
Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях-то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) <...> Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек (I,7); Кутейкин. Житье твое, Еремеевна, яко тьма кромешная. Пойдем-ка за трапезу, да с горя выпей сперва чарку. Еремеевна (в слезах). Нелегкая меня не приберет! (II,6); Г-жа Простакова. Как! Нам расстаться с Софьюшкой! <...> Я с одной тоски хлеба отстану. (III,5); Цыфиркин. Ох-ти мне! Грусть берет. Кутейкин. О, горе мне, грешному! (III,6); Г-жа Простакова (тоскуя). О, горе взяло! О, грустно! (V,4).
Эта финальная тоска Простаковой, высказанная ею самой и поддержанная двумя ремарками (“видя в тоске г-жу Простакову” -- V,5; “очнувшись в отчаянии” -- V, явл. последнее) усугубляется еще и типично трагедийной пластикой: стояние на коленях, простирание рук и обморок довершают ассоциативно-трагедийный рисунок ее роли, подчеркивают эмоциональный смысл действия, сопряженного с образами бытовых героев, как трагедийный.
И такое свойство трагического действия как его постоянное колебание на грани жизни и смерти, чреватое гибелью и кровопролитием, также находит в ассоциативно-словесной ткани “Недоросля” свое адекватное выражение. Правда, в комедии никто не гибнет физически. Но само слово смерть и синонимичные ему слова погиб, пропал, умер, покойник буквально не сходят с уст бытовых персонажей, которые обладают эксклюзивным правом на это трагедийное понятие и широко им пользуются. Обычные фразеологизмы, включающие слово “смерть” как выражение предельной концентрации качества или эмоции, то и дело мелькают в их речи:
Г-жа Простакова. Я чаю, тебе жмет до смерти (I,1); Скотинин. И не деревеньки, а то, что в ее деревеньках водится, и до чего моя смертная охота (I,5); Г-жа Простакова. Умираю, хочу видеть этого почтенного старичка (II,5); Простаков. А я уже тут сгиб да пропал (III,5).
Бурное физическое действие в стане обличаемых постоянно подвергает их жизнь риску и ставит на грань гибели, и такой сугубо трагедийный мотив, как самоубийство, тоже очень не чужд бытовым персонажам комедии:
Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти на волоску. Еремеевна. Ах, уходит он его! <...> Скотинин. <...> чтоб я в сердцах не вышиб из тебя духу. <...> Еремеевна. Издохну на месте, а дитя не выдам! (II,4); Митрофан. Нет, так я спасибо, уже один конец с собою! <...> Ведь здесь и река близко. Нырну, так поминай как звали. Г-жа Простакова. Уморил! Уморил! <...> По тебе, робенка хоть убей до смерти (II,6).
Исконный трагедийный смысл этой темы со всей силой начинает звучать в финальном пятом акте, до предела насыщенном мотивом гибели и смерти:
Г-жа Простакова. Всех прибить велю до смерти! (V,2), Жива быть не хочу! (V,3), Мой грех! Не губите меня! (V,4); Стародум. Не хочу ничьей гибели. Я ее прощаю (V,4); Г-жа Простакова. Все теряю. Совсем погибаю! (V,4), Погибла я совсем! Отнята у меня власть! <...> Нет у меня сына! (V, явл. последнее).
Так действие комедии, для семейства Простаковых характеризующееся лавинообразным нарастанием мотива погибели и смерти, разрешается вполне трагедийным финалом хотя бы в чисто словесном плане: физически живая, Простакова настойчиво твердит о своей погибели, которую, в таком случае, может быть, следует счесть духовной. И разве не мертва ее душа на всем протяжении действия, разве не убил ее, воскресшую на секунду в финале, Митрофан, повергнув своим грубым словом в обморок, равнозначный смерти?
Наконец, и такое специфическое свойство трагедийного действия как его роковой характер, предсказуемость и неотвратимость трагического финала, в высшей степени характеризует действие “Недоросля” по отношению к бытовым героям комедии. С самого начала известно, чем оно для них кончится: “Правдин. Не сомневаюсь, что унять их возьмутся меры” (II,1); “Правдин. Именем правительства вам приказываю <...>” (V,4).
Этот глобальный повтор в структуре комедии, в сущности, упраздняет необходимость всего того, что происходит между означенными явлениями. Однако действие происходит, стремительно движется к предначертанной катастрофе, его трагический характер усугубляется истинно трагической маниакальной слепотой и противоположными ожиданиями семейства Простаковых, которые все время уповают на случай -- но им этот универсальный помощник комедийных героев служить отказывается:
Г-жа Простакова. Как кому счастье на роду написано, братец (1,6). Авось-либо господь милостив, и счастье на роду ему написано (II,5). Батюшка, ведь ребенок, может быть, свое счастье прорекает: авось-либо сподобит Бог быть ему и впрямь твоим племянничком (III,5).
Эти несбыточные упования актуализируют в категориальном аппарате “Недоросля” сугубо трагедийный мотив пророчества-рока. Судьба, настигающая семейство Простаковых, обрушивает на них пусть заслуженную, но, тем не менее, вполне трагическую кару утраты: как справедливо заметил П.А. Вяземский, “в наших комедиях начальство часто занимает место рока (fatum) в древних трагедиях” . Этот финал -- утрата того, чем персонаж обладал при завязке -- классическая структура соотношения исходной ситуации и развязки трагедийных текстов. Все бытовые персонажи “Недоросля” что-нибудь теряют: г-жа Простакова -- власть и сына, Скотинин -- невесту и ее деревеньки со свиньями, Митрофан -- беспечальную жизнь в родительском доме (“Правдин. Пошел-ко служить...” -- V, явл, последнее). Ничего не теряют только те, кому терять нечего. Простаков и Еремеевна остаются при своем, как Стародум без табакерки, но свое для них -- это полное и бессловесное личное рабство, которого не может отменить даже указ об опеке. И если принять за чистую монету ту гармонию, которую Правдин именем правительства насильственно водворяет в искаженном безумием мире простаковского имения, то разве это не трагический исход тоже?
В итоге приходится констатировать факт: та группа персонажей, которая концентрирует в себе квинтэссенцию комизма “Недоросля”, в своих формально-драматургических параметрах всесторонне выстроена инвариантами трагедийной структуры, что и дает совершенно невероятное жанровое определение: комедия... рока.
Совершенно ту же самую картину, но развернутую на 180°, можем наблюдать в противоположном мире “Недоросля”. Образы героев-идеологов комедии, созданные по этико-эстетическим установкам высоких жанров оды и трагедии, развернуты в действии сугубо комедийной структуры.
Несмотря на то, что Стародум носит “старую” фамилию, он в комедии -- “новый человек”, новатор, как и положено это герою комедии . История его рода не идет дальше Петровской эпохи -- по сравнению с шестым днем творения это достаточно “ново”, даже если не учитывать того очевидного факта, что эпоха Петра I общепризнанно открывает собой период новой русской истории. И если Стародум думает по-старому при Екатерине II, то это на самом деле значит, что он думает по-новому.
Перипетия, которая совершается для героев-идеологов в “Недоросле”, тоже носит отчетливо комедийный характер поворота от несчастья к счастью. В завязке комедии Софья, попавшая к Простаковым после смерти матери и разлученная с Милоном, глубоко несчастна, да и Милон, потерявший следы своей возлюбленной и терзаемый подозрениями, что его любовь безответна, появляется несчастным на сцене, но исходное несчастье и взаимная утрата увенчаны полным и совершенным счастьем Софьи и Милона в финале комедии:
Софья. Сколько горестей терпела я со дня нашей разлуки! Бессовестные мои свойственники... Правдив. <...> не спрашивай о том, что столько ей прискорбно...” (II,2); Милон. <...> и, что еще горестнее, ничего не слыхал я о ней во все это время. Часто, приписывая молчание ее холодности, терзался я горестию. <...> Не знаю, что мне делать в горестном моем положении. (II,1). Милон (обнимая Стародума). Мое счастье несравненно! Софья (целуя руки Стародумовы). Кто может быть счастливее меня! (IV.6).
Правдин, переживающий “несчастье целого дома” Простаковых как свое собственное, счастлив возможностью “положить границы злобе жены и глупости мужа” (II, 1); Стародум переживает эту комедийную перипетию буквально за один момент, ибо сам его приезд, равнозначный избавлению Софьи от вынужденного брака, и является той самой точкой осуществления комедийной перипетии, которой подводит окончательный итог “явление последнее” комедии:
Стародум. Ничто так не терзало мое сердце, как невинность в сетях коварства. Никогда не бывал я так собою доволен, как если случалось вырвать добычу из рук порока <...> (III,2); Стародум (к Правдину, дерзка руку Софьи и Милона). Ну, мой друг! Мы едем. Пожелай нам... Правдин. Всего счастья, на которое имеют право честные сердца (V, явл. последнее).
И даже тогда, когда по этой линии действия добродетельный персонаж, пусть хотя бы в словесном плане, оказывается на грани смерти, в его репликах актуализируется мотив жизни. В мире героев-идеологов даже война не столько чревата погибелью, сколько служит средством утверждения жизненных принципов. Не случайно и слово “смерть” принципиально отсутствует в лексиконе положительных персонажей, даже когда речь идет о жизни на грани смерти:
Стародум. В самое то время <...> услышали мы нечаянно, что объявлена война. Я бросился обнимать его с радостию. “Любезный граф! Вот случай нам отличить себя. Пойдем тотчас в армию и сделаемся достойными звания дворянина” <...> (III,1); Стародум. Как! Будучи в сражениях и подвергая жизнь свою... <...> Милон. Он [военачальник] <...> славу свою предпочитает жизни. <...> неустрашимость его состоит, следственно, не в том, чтоб презирать жизнь свою. <...> Мне кажется, храбрость сердца доказывается в час сражения, а неустрашимость души во всех испытаниях, во всех положениях жизни (IV,6).
И конечно, далеко не случайно в рассуждениях добродетельных персонажей о риске жизнью всплывает такая субстанциально-комедийная категория, какой является всесильный двигатель этого типа действия -- случай. Многочисленные случайные встречи близко знакомых людей в поместье Простаковых исследовательская традиция тоже склонна рассматривать как огрех драматургической техники Фонвизина: “Милон неожиданно встречает в доме Простаковых любимую им девушку, Правдин -- Милона, Стародум находит в нем племянника друга своего, графа Честана, даже Вральман оказывается знакомцем Стародума, у которого был кучером” . В этих многочисленных случайностях комедии многие литературоведы видят превышение меры драматургической условности, искусственную концентрацию событий и совпадений в пределах сценического времени .
Но если отнестись к случайности как к жанрообразующей категории, то станет очевидно, что такая концентрация случайных совпадений в “Недоросле” далеко не случайна: это жанровая доминанта, эстетическая характеристика мира героев-идеологов. Так же как трагедийное слово “смерть” не сходит с уст бытовых персонажей “Недоросля”, комедийное слово “случай” прочно утверждается в кругу понятий героев-идеологов: всесильный комедийный случай правит жизнью отвлеченных риторических персонажей, чей художественный генезис восходит к высоким жанрам и одо-трагедийному типу образности:
Милон. Как я рад, любезный друг, что нечаянно увиделся с тобой! Скажи, каким случаем... (II,1); Милон. Любезная Софья! Скажи мне, каким случаем здесь нахожу тебя? (II,2); Стародум. <...> услышали мы нечаянно, что объявлена война. <...> Любезный граф! Вот случай нам отличить себя. <...> Многие случаи имел я отличить себя. <...> Тут слепой случай завел меня в такую сторону, о которой мне отроду и в голову не приходило. <...> я видел тут множество людей, которым во все случаи их жизни ни разу не приходили ни предки, ни потомки. (III,1); Стародум. Случалось быть часто раздраженным <...> (III,2); Правдин. Я найду случай представить тебя после (III,5); Милон. Признаюсь вам искренно, что показать прямой неустрашимости не имел я еще никакого случая (IV,4); Стародум. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели случилось ехать, так знаешь, куда едешь (IV,8); Милон. Я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче ученого (IV,8).
Поддержанное благосклонностью комедийного случая, действие! “Недоросля” для добродетельных героев развивается по типично комедийной схеме обретения: Стародум, обретший материальный достаток за пределами текста, обретает в действии племянницу с “сердцем честного человека”, Милон и Софья обретают друг друга, Правдин, как будто ничего особенного не получивший, кроме возможности обуздать произвол, на самом деле тоже обретает, и едва ли не больше других: утрата иллюзий относительно “человеколюбивых видов вышней власти” -- в конечном счете тоже обретение, и принципиальное для героя-идеолога, поскольку оно совершается в сфере духа.
Однако при этом сверхблагополучном исходе действия комедии; его трагический обертон не только весьма ощутим, но даже и подчеркнут той невероятно высокой концентрацией случайностей, которая нужна, чтобы удержать логику событий в сфере комедийной структуры. Случай и только случай с неизменной закономерностью отделяет добродетельных персонажей от подлинно трагического для них возможного исхода событий. И разве не трагично то, что идеальная добродетель в своем стремлении к нормальной разумной жизни может уповать только на счастливый случай и внешнюю поддержку? Так второй мирообраз “Недоросля”, целиком выстроенный на идеолого-эстетическом категориальном аппарате высоких жанров, обретает не менее парадоксальные, чем первый, жанровые очертания трагедии... случая.
До сих пор мы рассекали действие и текст комедии “Недоросль” надвое. Пора, наконец, вспомнить, что это одно действие и один текст, в котором на равных правах, в постоянной системе аналогий и оппозиций функционируют два типа художественной образности, два мирообраза, две жанровые установки: универсальное двоение всех уровней поэтики “Недоросля” доходит, наконец, до своего логического завершения. Под напором двоящегося слова, двоящихся типов художественной образности, двоящегося мирообраза и двойной сферы жанрового тяготения текста “Недоросля” к трагедии и комедии двоится сама традиционно единая структура драматического произведения, в котором, с аристотелевско-европейской точки зрения, должен быть один конфликт и одно действие.
Пожалуй, утверждение И.А. Гончарова о том, что в грибоедовском “Горе от ума” “две комедии как будто вложены одна в другую” [Гончаров И.А., Собр. соч., 1980, т. 8, стр. 45], может быть применено к “Недорослю” едва ли не с большим успехом. В этом повинно все то же самое каламбурное слово, изначально решительно размежевавшее все структурные элементы комедии. Между персонажами, чьи среды обитания (дом и мир) так различны, чьи образы сформированы столь разными (вещь и понятие) категориями и чьи уровни владения словом (предметное и переносное значение) исключают какой бы то ни было диалог, основу любого драматического действия, невозможен никакой личностный конфликт, который охватил бы всех персонажей многофигурной композиции “Недоросля” одним противоречием. Отсюда -- естественный переход конфликта в сферу надличностную и его дробление.
В конфликте “Недоросля” происходят постоянные “обманные движения” и подстановки. Как и любой драматургический текст, комедия Фонвизина должна была бы обозначить свою конфликтную сферу с самого начала. Однако та линия политического противостояния, которая намечается в первых пяти явлениях (спор о кафтане, г-жа Простакова и Тришка, крепостница и крепостной), не находит развития в действии комедии. Конфликт, стало быть, переходит на уровень бытового нравоописания (борьба Митрофана и Скотинина за право присвоить деньги Софьи -- I,4; II,3). Появление же на сцене Правдива и Стародума, сразу ознаменованное диалогом о неизлечимой болезни русской власти (III, 1), переводит его в сферу идеологическую .
Из этих трех возможностей реализации конфликта в действии комедии актуализируются только две: политический субстрат, на который намекает столкновение хозяйки поместья с крепостным портным, так и остается под спудом действия, ибо единственный сюжет, в котором этот конфликт мог бы развернуться, -- бунт крепостных -- был, естественно, немыслим на русской сцене. Следовательно, приходится признать, что в комедии “Недоросль” два конфликта: семейно-бытовое соперничество за руку богатой невесты, порождающее любовную интригу, которую венчает помолвка Милона и Софьи, и идеологический конфликт идеальных понятий о природе и характере власти, категорически не совпадающих с ее практическим бытовым содержанием. Этот конфликт продуцирует нравственно-идеологическое противостояние реального властителя-тирана г-жи Простаковой и носителей идеальной концепции власти Стародума и Правдина, которое и увенчано лишением г-жи Простаковой ее политических прав.
Таким образом, каждый из двух конфликтов развернут в самостоятельном действии, которых, естественно, в комедии Фонвизина тоже: оказывается два, причем внутри каждого лагеря персонажей эти действия распределяются по закону кривозеркального (или, если угодно, каламбурного) отражения однотипных драматургических ситуаций. Если г-жа Простакова осуществляет тираническую власть на деле (“То бранюсь, то дерусь; тем и дом держится <...>” -- II,5), то Стародум и Правдин обсуждают проблему власти и условий ее перерождения в тиранию. Вскармливание Митрофана пародически соответствует просвещению умов Правдина и Софьи, псевдоэкзамен Митрофана предварен истинным экзаменом Милона на право называться честным человеком, драка Митрофана и Скотинина за право присвоить наследство Софьи сопровождает борьбу Милона за счастье с любимой девушкой и т.д. Причем каждое из этих действий “Недоросля” обладает полным набором композиционных элементов структуры: исходной ситуацией, развитием, кульминацией и развязкой -- и этот двойной набор соответственно удваивает композиционные элементы действия комедии в целом.
Если в стане героев-идеологов происходит истинно-результативное действие со знаком “плюс”: освобождение Правдина от политических иллюзий, обуздание произвола и тирании г-жи Простаковой, соединение любящих друг друга Милона и Софьи, то в стане бытовых героев эти же самые элементы оказываются антидействием со знаком “минус” в смысле своей полной безрезультатности: усилия г-жи Простаковой по воспитанию Митрофана дают отрицательный эффект, ее попытки устроить судьбу сначала брата, а потом сына в браке с Софьей увенчиваются полным крахом, наконец, она сама, лишившись власти, тоже оказывается у разбитого корыта.
И если учесть то обстоятельство, что истинно результативное действие осуществляется в идеологическом говорении, а безрезультатное охватывает собою вещный мирообраз достоверного физического быта, то приходится признать мирозиждительную силу слова-мнения, которое правит миром “Недоросля” отчасти даже в сакральном смысле. “В начале было Слово” -- и письмо Стародума творит живой движущийся мир комедии. В конце -- тоже слово, “Страшный Суд” наместника воскрешает мертвые души “Недоросля” для того, чтобы сокрушить этот сущий, но недолжный мир. Так сакральные ассоциации сюжета и композиции комедии усугубляют невероятную емкость фонвизинской картины русской жизни, возводя ее общий абрис к универсальному вневременному сюжетному архетипу Евангелия и Апокалипсиса: пришествие новой ипостаси Божества, несущей Новый завет погрязшему в пороках, изжившему себя ветхому миру и возвещающей Страшный Суд грешникам в конце времен.
Синтез инвариантных элементов двух оппозиционных рядов жанровой иерархии XVIII в., поделившей литературу на области высокого идеального и низкого бытового мирообразов, сложная система их параллельного и перекрестного совмещения в “Недоросле” породили принципиально новый эстетический статус литературного произведения. Если ранее сама категория жанра, замыкающая в жесткую систему инвариантных элементов заданной структуры каждый входящий в систему этого жанра текст, делала его своеобразным способом конструирования словесной модели мира под определенным углом зрения, т.е. модели моноскопической, то комедия Фонвизина, совместив в себе две жанровые структуры, два набора инвариантов, два угла зрения и два способа словесного моделирования жизненных связей, создала эффект стереоскопический. Отсюда модель действительности, продуцируемая “Недорослем” в целом, приобрела доселе неведомую русской литературе объемность, всеохватность и универсальность. Пожалуй, невозможно найти в русской литературе XVIII в. другой текст, который при столь же компактном объеме был бы столь же репрезентативен в отношении масштабов охвата русской действительности и литературной жизни, как “Недоросль”.
История создания
Д.И. Фонвизин является одним из наиболее ярких деятелей просветительского движения в России XVIII века. Он воспринимал идеи просветительского гуманизма особенно остро, жил во власти представлений о высоких нравственных обязанностях дворянина. Поэтому писателя особо огорчало неисполнение дворянами своего долга перед обществом: «Мне случилось по своей земле поездить. Я видел, в чем большая часть носящих имя дворянина полагает свое любочестие. Я видел множество таких, которые служат, или, паче, занимают места в службе для того только, что ездят на паре. Я видел множество других, которые пошли тотчас в отставку, как скоро добились права впрягать четверню. Я видел от почтеннейших предков презрительных потомков. Словом, я видел дворян раболепствующих. Я дворянин, и вот что растерзало мое сердце». Так писал Фонвизин в 1783 году в письме к сочинителю «Былей и небылиц», авторство которых принадлежало самой императрице Екатерине II.
Имя Фонвизина стало известно широкой публике после создания им комедии «Бригадир». Затем более десяти лет писатель занимался государственными делами. И только в 1781 г. им была завершена новая комедия - «Недоросль». Фонвизин не оставил свидетельств о создании «Недоросля». Единственный рассказ, посвященный созданию комедии, был записан много позже Вяземским. Речь идет о сцене, в которой Еремеевна защищает Митрофанушку от Скотинина. «Пересказывают со слов самого автора, что, приступая к упомянутому явлению, пошел он гулять, чтобы в прогулке обдумать его. У Мясницких Ворот набрел он на драку двух баб. Остановился и начал сторожить природу. Возвратясь домой с добычею наблюдений, начертал он явление свое и вместил в него слово зацепы, подслушанное им на поле битвы» (Вяземский 1848).
Правительство Екатерины, напуганное первой комедией Фонвизина, долгое время противилось постановке новой комедии писателя. Лишь в 1782 г. другу и покровителю Фонвизина Н.И. Панину через наследника престола, будущего Павла I, с большим трудом все же удалось добиться постановки «Недоросля». Комедия была разыграна в деревянном театре на Царицыном лугу силами актеров придворного театра. Фонвизин сам принимал участие в разучивании актерами ролей, входил во все детали постановки. Роль Стародума Фонвизиным была создана в расчете на лучшего актера российского театра И.А. Дмитревского. Обладая благородной, изысканной внешностью, актер постоянно занимал в театре амплуа первого героя-любовника. И хотя успех спектакля был полный, вскоре после премьеры театр, на сцене которого впервые был поставлен «Недоросль», закрыли и расформировали. Отношение императрицы и правящих кругов к Фонвизину резко изменилось: до конца своей жизни автор «Недоросля» ощущал себя с этой поры опальным, гонимым писателем.
Что касается названия комедии, то само слово «недоросль» воспринимается сегодня не так, как задумано автором комедии. Во времена Фонвизина это было совершенно определенное понятие: так назывались дворяне, не получившие должного образования, которым поэтому запрещено было вступать в службу и жениться. Так что недорослю могло быть и двадцать с лишним лет, Митрофанушке же в комедии Фонвизина - шестнадцать лет. С появлением этого персонажа термин «недоросль» приобрел новое значение - «балбес, тупица, подросток с ограниченно порочными наклонностями».
Род, жанр, творческий метод
Вторая половина 18 в. - время расцвета театрального классицизма в России. Именно комедийный жанр становится самым важным и распространенным в сценическом и драматическом искусстве. Лучшие комедии этого времени являются частью общественно-литературной жизни, связаны с сатирой и часто имеют политическую направленность. Популярность комедии заключалась в непосредственной связи с жизнью. «Недоросль» создавался еще в рамках правил классицизма: деление персонажей на положительных и отрицательных, схематизм в их изображении, правило трех единств в композиции, «говорящие имена». Однако в комедии просматриваются и реалистические черты: достоверность образов, изображение дворянского быта и социальных отношений.
Известный исследователь творчества Д.И. Фонвизина Г.А. Гуковский считал, что «в «Недоросле» борются между собой два литературных стиля, причем классицизм оказывается побежденным. Классические правила запрещали смешение и печальных, веселых и серьезных мотивов. «В комедии Фонвизина есть элементы драмы, есть мотивы, которые должны были умилить, растрогать зрителя. В «Недоросле» Фонвизин не только смеется над пороками, но и прославляет добродетель. «Недоросль» - полукомедия, полудрама. В этом отношении Фонвизин, нарушая традицию классицизма, воспользовался уроками новой буржуазной драматургии Запада». (Г.А. Гуковский. Русская литература XVIII века. М., 1939).
Сделав жизненно достоверными и отрицательных и положительных персонажей, Фонвизин сумел создать новый тип реалистической комедии. Гоголь писал, что сюжет «Недоросля» помог драматургу глубоко и проникновенно вскрыть важнейшие стороны социального бытия России, «раны и болезни нашего общества, тяжелые злоупотребления внутренние, которые беспощадной силой иронии выставлены в очевидности потрясающей» (Н.В. Гоголь, полн. собр. соч. т. VIII).
Обличительный пафос содержания «Недоросля» питается двумя мощными источниками, в равной степени растворенными в структуре драматического действия. Таковыми являются сатира и публицистика. Уничтожающая и беспощадная сатира наполняет все сцены, изображающие жизненный уклад семейства Простаковой. Заключительная реплика Стародума, которой завершается «Недоросль»: «Вот злонравия достойные плоды!» - придает всей пьесе особое звучание.
Тематика
В основе комедии «Недоросль» лежат две проблемы, которые особенно волновали писателя. Это проблема нравственного разложения дворянства и проблема воспитания. Понимаемое достаточно широко, воспитание в сознании мыслителей XVIII века рассматривалось как первоочередной фактор, определяющий нравственный облик человека. В представлениях Фонвизина проблема воспитания приобретала государственное значение, так как правильное воспитание могло спасти дворянское общество от деградации.
Комедия «Недоросль» (1782) стала этапным событием в развитии русской комедии. Она представляет сложную по структуре, продуманную систему, в которой каждая реплика, каждый персонаж, каждое слово подчинены выявлению авторского замысла. Начав пьесу как бытовую комедию нравов, Фонвизин не останавливается на этом, а смело идет дальше, к первопричине «злонравия», плоды которого известны и автором строго осуждены. Причиной же порочного воспитания дворянства в крепостнической и самодержавной России является установившийся государственный строй, порождающий произвол и беззаконие. Таким образом, проблема воспитания оказывается неразрывно связанной со всем жизненным и политическим укладом государства, в котором живут и действуют люди снизу доверху. Скотинины и Простаковы, невежественные, ограниченные умом, но не ограниченные в своей власти, могут воспитать только себе подобных. Их характеры прорисованы автором особенно тщательно и полнокровно, со всей жизненной достоверностью. Рамки требований классицизма к жанру комедии Фонвизиным здесь существенно расширялись. Автор полностью преодолевает присущий более ранним своим героям схематизм, и персонажи «Недоросля» становятся не только реальными лицами, но и нарицательными фигурами.
Идея
Защищая свою жестокость, преступления и самодурство, Простакова говорит: «Разве я не властна и в своих людях?». Ей возражает благородный, но наивный Правдин: «Нет, сударыня, тиранствовать никто не волен». И тут она неожиданно ссылается на закон: «Не волен! Дворянин, когда захочет, и слуги высечь не волен; да на что ж дан нам указ-то о вольности дворянства?» Изумленный Стародум и вместе с ним автор восклицают только: «Мастерица толковать указы!»
Впоследствии историк В.О. Ключевский верно сказал: «Всё дело в последних словах госпожи Простаковой; в них весь смысл драмы и вся драма в них же... Она хотела сказать, что закон оправдывает её беззаконие». Простакова не желает признавать никаких обязанностей дворянства, спокойно нарушает и закон Петра Великого об обязательном образовании дворян, знает только свои права. В её лице определенная часть дворян отказывается исполнять законы своей страны, свой долг и обязанности. О какой-то дворянской чести, личном достоинстве, вере и верности, взаимном уважении, служении государственным интересам тут и говорить не приходится. Фонвизин видел, к чему это привело на деле: к государственному развалу, безнравственности, лжи и продажности, безжалостному угнетению крепостных крестьян, всеобщему воровству и пугачёвскому восстанию. Поэтому и писал о екатерининской России: «Государство, в котором почтеннейшее из всех состояний, долженствующее оборонять отечество купно с государем и корпусом своим представлять нацию, руководствуемое одною честию, дворянство, уже именем только существует и продаётся всякому подлецу, ограбившему отечество».
Итак, идея комедии: осуждение невежественных и жестоких помещиков, которые считают себя полноправными хозяевами жизни, не соблюдают законов государственных и нравственных, утверждение идеалов гуманности и просвещения.
Характер конфликта
Конфликт комедии заключается в столкновении двух противоборствующих взглядов на роль дворянства в общественной жизни страны. Госпожа Простакова заявляет, что указ «о вольности дворянской» (освободивший дворянина от обязательной службы государству, установленной Петром I) сделал его «вольным» прежде всего в отношении к крепостным, освободив ёго от всех обременительных для него человеческих и нравственных обязанностей перед обществом. Иной взгляд на роль и обязанности дворянина Фонвизин вкладывает в уста Стародума -- лица, наиболее близкого автору. Стародум по политическим и нравственным идеалам - человек Петровской эпохи, которая противопоставлена в комедии эпохе Екатерины.
В конфликт втягиваются все герои комедии, действие как бы выносится из помещичьего дома, семьи и приобретает социально-политический характер: произвол помещиков, поддержанный властью, и бесправие крестьян.
Основные герои
Публику в комедии «Недоросль» привлекли, в первую очередь, положительные герои. С большим энтузиазмом воспринимались серьезные сцены, в которых выступали Стародум и Правдин. Спектакли благодаря Стародуму превращались в своего рода общественные демонстрации. «По окончании пьесы, - вспоминает один из современников, - зрители бросили на сцену г. Дмитревскому кошелек, наполненный золотом и серебром... Г. Дмитревский, подняв его, говорил речь к зрителям и прощался с нею» («Художественная газета», 1840, №5.).
Одним из главных героев пьесы Фонвизина является Стародум. Он по своему мировоззрению - носитель идей русского дворянского Просвещения. Стародум служил в армии, храбро воевал, был ранен, но обойден наградой. Ее получил его бывший приятель, граф, отказавшийся ехать в действующую армию. Выйдя в отставку, Стародум пытается служить при дворе. Разочаровавшись, он уезжает в Сибирь, но остается верен своим идеалам. Он является идейным вдохновителем борьбы с Простаковой. Реально же действует в имении Про-стаковых не от имени правительства, а «из собственного подвига сердца» единомышленник Стародума чиновник Правдин. Успех Стародума определил решение Фонвизина издать в 1788 г. сатирический журнал «Друг честных людей, или Стародум».
Положительные персонажи обрисованы драматургом несколько бледно и схематично. Стародум и его единомышленники на протяжении всей пьесы поучают со сцены. Но таковы были законы тогдашней драматургии: классицизм предполагал изображение героев, произносивших монологи-поучения «от автора». За Стародумом, Правдиным, Софьей и Милоном стоит, конечно, сам Фонвизин с его богатым опытом государственной и придворной службы и безуспешной борьбы за свои благородные просветительские идеи.
С удивительным реализмом представлены Фонвизиным отрицательные персонажи: госпожа Простакова, ее муж и сын Митрофан, злобный и жадный брат Простаковой Тарас Ско-тинин. Все они враги просвещения и закона, преклоняются только перед властью и богатством, боятся только материальной силы и всё время хитрят, всеми средствами добиваются своих выгод, руководствуясь только практическим умом и своим интересом. Нравственности, идей, идеалов, каких-то моральных устоев у них просто нет, не говоря уже о знании и уважении законов.
Центральной фигурой этой группы, одним из значимых персонажей пьесы Фонвизина является госпожа Простакова. Она сразу становится основной пружиной, движущей сценическое действие, ибо в этой провинциальной дворянке есть какая-то мощная жизненная сила, которой не хватает не только положительным персонажам, но и её ленивому эгоисту сыну и свиноподобному братцу. «Это лицо в комедии необыкновенно удачно задуманное психологически и превосходно выдержанное драматически», - говорил о Простаковой знаток эпохи историк В.О. Ключевский. Да, это персонаж в полном смысле отрицательный. Но весь смысл комедии Фонвизина в том, что его госпожа Простакова - лицо живое, чисто русский тип и что все зрители этот тип знали лично и понимали, что, выйдя из театра, они с госп"о-жами простаковыми неизбежно встретятся в реальной жизни и будут беззащитны.
С утра до вечера эта женщина сражается, давит на всех, угнетает, приказывает, следит, хитрит, лжет, ругается, грабит, бьёт, унять её не могут даже богатый и влиятельный Стародум, государственный чиновник Правдин и офицер Милон с воинской командой. В основе этого живого, сильного, вполне народного характера - чудовищное самодурство, бестрепетная наглость, жадность к материальным жизненным благам, желание, чтобы всё было по её нраву и воле. А ведь это злобное хитрое существо - мать, она беззаветно любит своего Митрофанушку и всё это делает ради сына, нанося ему страшный нравственный вред. «Эта безумная любовь к своему детищу есть наша сильная русская любовь, которая в человеке, потерявшем своё достоинство, выразилась в таком извращённом виде, в таком чудном соединении с тиранством, так что, чем более она любит свое дитя, тем более ненавидит всё, что не есть её дитя», - писал о Простаковой Н.В. Гоголь. Ради материального благополучия сына она кидается с кулаками на братца, готова сцепиться с вооружённым шпагой Милоном и даже в безвыходной ситуации хочет выиграть время, чтобы подкупом, угрозами и обращением к влиятельным покровителям изменить официальный судебный приговор об опеке её имения, оглашённый Правдиным. Простакова хочет, чтобы она, её семья, её крестьяне жили по её практическому разуму и воле, а не по каким-то там законам и правилам просвещения: «Что захотела, поставлю на своём».
Место второстепенных персонажей
На сцене действуют и другие персонажи: забитый и запуганный муж Простаковой, и брат ее Тарас Скотинин, больше всего на свете любящий своих свиней, и дворянский «недоросль» - любимец матери, не желающий ничему учиться сын Простаковых Митрофан, избалованный и развращенный материнским воспитанием. Рядом с ними выведены: дворовый Простаковых - портной Тришка, крепостная нянька, бывшая кормилица Митрофана Еремеевна, его учитель - сельский дьячок Кутейкин, отставной солдат Цифиркин, хитрый пройдоха немец-кучер Вральман. Кроме того реплики и речи Простаковой, Скотинина и других персонажей - положительных и отрицательных - все время напоминают зрителю о незримо присутствующих за сценой, отданных Екатериной II в полную и бесконтрольную власть Скотининым и Простаковым крестьянах русской крепостной деревни. Именно они, оставаясь за сценой, становятся фактически главным страдательным лицом комедии, их судьба бросает грозный, трагический отблеск на судьбы ее дворянских персонажей. Имена Простаковой, Митрофана, Скотинина, Кутейкина, Вральмана стали нарицательными.
Сюжет и композиция
Сюжет комедии Фонвизина несложен. В семье провинциальных помещиков Простаковых живет их дальняя родственница - оставшаяся сиротой Софья. На Софье хотели бы жениться брат госпожи Простаковой - Тарас Скотинин и сын Простаковых - Митрофан. В критический для девушки момент, когда ее отчаянно делят дядя и племянник, появляется другой дядя - Стародум. Он убеждается в дурной сущности семьи Простаковых при помощи прогрессивного чиновника Правдина. Софья выходит замуж за человека, которого любит - за офицера Милона. Имение Простаковых берут в государственную опеку за жестокое обращение с крепостными. Митрофана отдают в военную службу.
В основу сюжета комедии Фонвизин положил конфликт эпохи, общественно-политической жизни 70 - начала 80-х годов 18 в. Это борьба с крепостницей Простаковой, лишение ее права владения своим поместьем. Одновременно в комедии прослеживаются другие сюжетные линии: борьба за Софью Простаковой, Скотинина и Милона, история соединения любящих друг друга Софьи и Милона. Хотя они не составляют основного сюжета.
«Недоросль» -- комедия в пяти действиях. События разворачиваются в имении Простаковых. Значительная часть драматического действия в «Недоросле» посвящена решению проблемы воспитания. Это сцены учения Митрофана, подавляющая часть нравоучений Стародума. Кульмина-ционным пунктом в разработке этой темы, бесспорно, является сцена экзамена Митрофана в 4-м действии комедии. Эта убийственная по силе заключённого в ней обличительного сарказма сатирическая картина служит приговором системе воспитания Простаковых и Скотининых.
Художественное своеобразие
Увлекательный, стремительно развивающийся сюжет, острые реплики, смелые комические положения, индивидуализированная разговорная речь персонажей, злая сатира на русское дворянство, насмешки над плодами французского просвещения - всё это было ново и привлекательно. Молодой Фонвизин нападал на дворянское общество и его пороки, плоды полупросвещения, на поразившую людские умы и душу язву невежества и крепостного рабства. Он показал это тёмное царство как оплот тяжёлого самодурства, повседневной бытовой жестокости, безнравственности и бескультурья. Театр как средство социальной публичной сатиры требовал понятных для зрителей персонажей и языка, острых актуальных проблем, узнаваемых коллизий. Всё это есть в знаменитой комедии Фонвизина «Недоросль», которая ставится и сегодня.
Фонвизин создал язык отечественной драмы, верно понимая её как искусство слова и зеркало общества и человека. Он вовсе не считал этот язык идеальным и окончательным, а своих героев положительными персонажами. Будучи членом Российской академии, писатель всерьёз занимался изучением и совершенствованием современного ему языка. Фонвизин мастерски строит языковые характеристики своих героев: это и грубые, оскорбительные слова в неотесанных речах Простаковой; характерные для военного быта словечки солдата Цы-фиркина; церковно-славянские слова и цитаты из духовных книг семинариста Кутейкина; ломаная русская речь Вральмана и речь благородных героев пьесы - Стародума, Софьи и Правдина. Отдельные слова и фразы из комедии Фонвизина стали крылатыми. Так уже при жизни драматурга имя Митрофана стало нарицательным и обозначало лентяя и невежду. Широкую известность приобрели фразеологизмы: «тришкин кафтан», «не хочу учиться, а хочу жениться» и др.
Значение произведения
«Народная» (по словам Пушкина) комедия «Недоросль» отразила острые проблемы русской жизни. Зрители, видя её в театре, сначала от.души смеялись, но потом ужасались, испытывали глубокую печаль и именовали веселую пьесу Фонвизина современной русской трагедией. Пушкин оставил для нас ценнейшее свидетельство о тогдашних зрителях: «Бабушка моя сказывала мне, что в представлении Недоросля в театре бывала давка - сыновья Простаковых и Скотининых, приехавшие на службу из степных деревень, присутствовали тут - и, следственно, видели перед собою близких и знакомых, свою семью». Фонвизинская комедия была верным сатирическим зеркалом, на которое нечего пенять. «Сила впечатления в том, что оно составляется из двух противоположных элементов: смех в театре сменяется тяжёлым раздумьем по выходе из него», - писал о «Недоросле» историк В.О. Ключевский.
Гоголь, ученик и наследник Фонвизина, метко назвал «Недоросля» подлинно общественной комедией: «Комедия Фонвизина поражает огрубелое зверство человека, происшедшее от долгого бесчувственного, непотрясаемого застоя в отдалённых углах и захолустьях России... Нет ничего в ней карикатурного: всё взято живьем с природы и проверено знанием души». Реализм и сатира помогают автору комедии заговорить о судьбах просвещения в России. Фонвизин устами Стародума назвал воспитание «залогом благосостояния государства». А все описанные им комические и трагические обстоятельства и самые характеры отрицательных персонажей смело можно назвать плодами невежества и злонравия.
В комедии Фонвизина есть и гротеск, и сатирический комизм, и фарсовое начало, и очень много серьезного, такого, что заставляет зрителя задумываться. Всем этим «Недоросль» оказал сильнейшее воздействие на развитие русской национальной драматургии, как и всей «великолепнейшей и, может быть, наиболее социально плодотворной линии русской литературы - линии обличительно-реалистической» (М. Горький).
