• Публикации
• Вторые блюда
• Отзывы Покупателей
• Финансы и бизнес
• Мода и стиль

Айвазовский в феодосии изложение готовое. Что Айвазовский сделал для родного города. Добрый гений Феодосии

Сочинение по картине И. К. Айвазовского «Лунная ночь. Купальня в Феодосии»

Иван (Ованес) Константинович Айвазовский ро­дился в Феодосии 17 (30) июля 1817 года. Мальчик рано начал интересоваться искусством, особый инте­рес у него вызывали музыка и рисование. В 1833 году Айвазовский был зачислен в Академию художеств в Петербурге.

Иван Константинович Айвазовский по праву счи­тается выдающимся русским живописцем. Все произ­ведения этого великого художника известны во всём мире.

Многие картины Ивана Константиновича Айва­зовского посвящены морю. Художник подчёркивает характер морской стихии, так точно и реалистич­но передаёт всё, что связано с морем. Одной из самых знаменитых картин является «Лунная ночь. Купальня в Феодосии». Это произведение было созда­но в 1853 году. Картина была написана маслом на холсте.

Мы видим на этом полотне ночное море. Небо, облака, корабль. Свет полной луны освещает окрест­ности. И всё кажется несколько нереальным, эфе­мерным, даже мистическим. Вместе с тем мы можем различить самые мельчайшие детали, поэтому реаль­ность всего, что изображено на картине, несомненна.

На переднем плане картины мы видим тихое спо­койное море. Яркая лунная дорожка кажется такой загадочной и притягательной. Бескрайнее море ухо­дит за горизонт. С правой стороны лунной дорожки плавает девушка. Как ей не страшно здесь одной… Ведь море только выглядит таким спокойным и безмя­тежным. А на самом деле коварство морской стихии известно всем. Впрочем, может быть это русалка? И морская стихия для неё является родным домом. Сразу вспоминаются легенды об этих удивительно красивых обитателях моря. Может быть, они суще­ствуют на самом деле. И на картине изображена одна из них? Но тут же становится ясно, что это всего лишь мечты.

На берегу расположен домик купальни. Здесь дверь открыта, внутри светло. Мы видим девушку. Наверное, она ждёт свою подругу, которая плавает в море. Если внимательно приглядеться, то в правой стороне картины можно увидеть набережную. Её освещает яркий лунный свет. Чуть дальше находятся дома. Они скрыты в темноте, ни огонька не видно в окнах.

В центре картины мы видим парусники. Один из них ярко освещён лунным светом. У причала стоят корабли. Но их не так легко разглядеть, они скрыты ночной темнотой.

Небо кажется особенным, его ярко освещает лун­ный свет. Облака так отчётливо видны.

Они кажутся такими осязаемыми, как будто их можно коснуться рукой.

Красота ночного моря и неба удивительна. На эту картину хочется смотреть снова и снова. И всякий раз в ней удаётся увидеть что-то совсем новое.

В картине есть нечто необычное, мистическое. Здесь, с одной стороны, ощущается редкостное спо­койствие и гармония. Но с другой стороны, чувству­ется грозная сила моря, которое в любую минуту может из спокойного и безмятежного превратиться в грозное и опасное. И тогда разгул стихии заставит позабыть обо всём. Ведь человек беззащитен перед силой морской стихии. Но сейчас об этом не хочется думать. Море такое ласковое, спокойное. Создаёт­ся впечатление, что до нас доносится удивительная морская свежесть.

Данная картина входит в Крымский цикл, создан­ный художником. В настоящее время произведение находится в Таганрогском художественном музее.

29 июля 1817 года родился всемирно известный маринист Иван Константинович Айвазовский.

В самом центре городской набережной стоит памятник скульптора И. Я Гинцбурга. Великий художник изображен в момент творческого вдохновения, сидящим с палитрой и кистью в руках и смотрящим вдаль на море. Надпись на памятнике лаконичная – «Феодосия Айвазовскому». Так, благодарные жители города 85 лет назад увековечили память своему самому выдающемуся жителю. Конечно же, история не любит сослагательного наклонения. Тем не менее, вряд ли маленький уездный городишка пусть и с древней историей стал бы одним из красивейших и развитых городов северного Причерноморья, если бы не Он. На протяжении нескольких десятков лет Иван Айвазовский был самым настоящим Отцом города. Без его разрешения и указания, ничего не предпринималось. Что скажет Иван Константинович, так тому и быть. В его гостиной слагалось общественное мнение, а в его кабинете подвергались предварительному обсуждению все более или менее важные городские дела.

О его умении открыть любую дверь в столице по уездной Феодосии ходили легенды. Для амбициозных муниципальных проектов (автором большинства которых был сам Айвазовский) нужны были большие связи и субсидии. И остается только догадываться, как старик их находил….
Но стоило ему вернуться в родной город и пройтись по набережной своею медленной, но бодрой походкой, как всякий обыватель считал за честь снять перед мэтром шляпу и низко поклонится.

Он был первым, кто решил многовековую проблему Феодосии.
В 1887 году Иван Константинович обратился в Городскую думу Феодосии с письмом: «Не будучи в силах далее оставаться свидетелем страшного бедствия, которое из года в год испытывает от безводья население родного города, я дарю ему в вечную собственность 50 000 ведер в сутки чистой воды из принадлежащего мне Субашского источника» .
Этот источник является началом реки Субаш, впадающей в Азовское море, и находился он на территории имения семьи Айвазовских Шах-Мамай (ныне село Айвазовское).

Через год состоялось торжественное открытие Субашского водопровода. Вода из имения художника пришла в Феодосию, пройдя 26-километровый путь по трубопроводу, построенному городом. Тогда же заработал и фонтан. Он был построен на средства Айвазовского и по его собственному проекту. Воду из фонтана можно было пить бесплатно, из специальной серебряной кружки, расположенной возле фонтанного крана. На кружке было написано: «За здравие его семьи» (то есть семьи Айвазовского). Водой из Субашского источника Феодосия обеспечивалась вплоть до пуска Северо-Крымского канала в 1970 году.

Да будет …порт!
В 1885 г. было принято решение о переводе главного коммерческого порта Крыма из Южной бухты Севастополя. Порт предполагалось перевести в Феодосию или в Стрелецкую бухту Севастополя. Для решения вопроса даже была создана специальная комиссия. Император Александр III предоставил комитету министров. В апреле-мае 1890 г. вопрос о коммерческом порте трижды обсуждался на заседаниях комитета министров. Сторонники Феодосии (среди которых, кстати был и царевич Николай - будущий император России) оказались в меньшинстве.

Однако их сторону принял Александр III , тем самым решив вопрос в пользу Феодосии. По слухам, севастопольский порт стал жертвой интриг армянского старика, который умело использовал все свое влияние и благосклонность Романовых. Разгневанные севастопольские газеты впоследствии еще не один год печатали карикатуры на известного феодосийца. Ну а сам Айвазовский в долгу перед императором не остался. Вскоре по его инициативе и на собранные художником пожертвования, в центре города был установлен памятник Александру III.

Железная дорога
Для дальнейшего развития порта была необходима железная дорога. И опять на помощь пришел Айвазовский. Он стал одним из главных акционеров Акционерного общества феодосийской железной дороги. Постройка этой дороги не только создала удобства для жителей Феодосии, но и в разы повысила оборот местного порта. Линию железной дороги тянули от станции Джанкой Лозово-Севастопольской железной дороги. Кое-где использовали железнодорожные сооружения 1857–1860 гг. Принимались во внимание местные условия: рельеф, освоенность земель. Был выбран наиболее оптимальный маршрут трассы. Железную дорогу вели к феодосийскому порту, кратчайший путь к которому с севера проходил по берегу моря.

В результате трассу проложили по искусственной насыпи у среза воды. В связи с возведением насыпей был полностью уничтожен участок песчаного пляжа. (Не одно поколение феодосийцев безосновательно обвиняет в его гибели И. К. Айвазовского. Ведь художник так мечтал, что ж\д ветка проходила прямо под его окнами. В августе 1892 г. после долгих лет ожидания и неудачных попыток была наконец открыта Джанкой-Феодосийская линия Лозово-Севастопольской железной дороги. Так в одночасье, Феодосия превратилась из провинциального, богом забытого захолустья в современный город.

Музей древностей
Что общего у двух приморских соседок Керчи и Феодосии? Конечно же богатейшая история. Ведь именно эти два города считались самыми древними в России. В 1835 г. по проекту одесского архитектора Георгия Торичелли в Керчи на горе Митридат было построено здание местного музея, в виде афинского храма Гефестиона. Роскошное белое здание сразу же стало новой визитной карточкой города. Но надо было знать характер Айвазовского. Как же так? Ведь Феодосийский музей древностей старше Керченского да и экспонатами побогаче. К тому же здесь есть свой холм Митридат. Айвазовский давно мечтал переместить в большое красивое здание местный музей. Однако денег в городской казне на столь грандиозный культурный проект не было.

Тогда художник решил построить здание сам. На вырученные деньги от его столичных выставок. В 1871 году феодосийские музейщики переехали в новое здание, построенное на холме Митридата. В нем также хранились и те экспонаты, которые были найдены Айвазовским лично. Да, именно. Велики й художник в перерывах между работой занимался археологией. А началом этого хобби послужили найденные им в 1853 году золотые серьги. Вместе с археологом Сибирским Айвазовский вел раскопки курганов на мысе Ильи. Они открыли женское погребение IV века до н. э, как писал сам художник, «золотая женская головка, самой изящной работы, и несколько золотых украшений, а также куски прекрасной этрусской вазы. Эта находка дает надежду, что древняя Феодосия была на этом же месте. Я в восхищении от Феодосии!» Айвазовский отправил драгоценные находки в Петербург, и ныне они находятся в коллекции Государственного Эрмитажа.
К сожалению, здание музея не сохранилось. Также как и его брат-близнец – здание Керченского музея древностей, оно было уничтожено в годы войны.

Всю свою прибыль Иван Константинович тратил на благотворительность. Он также построил, классическую гимназию, городскую библиотеку, храмы и даже помогал с приданым бедным горожанкам. Городу он оставил и свое главное сокровище – картинную галерею с бесценными полотнами. Поэтому проститься с великим Мастером вышел весь город. Это были самые массовые похороны за всю историю Таврической губернии. Многотысячная траурная процессия прошла через весь город. Дорога к древнему армянскому храму Святого Сергия, в котором Айвазовский был крещен и венчался и во дворе которого его похоронили, была усыпана цветами.На его могильной плите на армянском языке высекли надпись: «Родился смертным, оставил по себе бессмертную память».

Феодосия. Корни. Детство

Древние греки из Милета в VI в. до н. э. основали свою торговую факторию на берегу прекрасной бухты и назвали поселение Феодосией, что значит «Дар богов». За много веков город познал периоды славы и богатства, в заливе кипела шумная торговля, привлекавшая сюда греков, турков, татар и армян, игравших заметную роль в его жизни и в жизни всего полуострова Крым. Однако к XIX веку Феодосия превратилась в небольшой провинциальный городок. Сюда-то и перебрался из Галиции (тогда территория Польши) торговец Геворг Гайвазян – потомок древнего армянского рода, уехавшего из родных мест (Турецкая Армения) еще в XVII веке, спасаясь от геноцида, развязанного турками.

Следует отметить, что в книге воспоминаний Николая Кузьмина о его друге Иване Айвазовском, которая была издана в 1901 г., приведены сведения о его турецких корнях, записанные со слов самого художника. Героико-романтическая история повествует, что дед великого мариниста был турком и погиб в жестоком бою с солдатами русской армии при взятии крепости Бендеры. «В числе жертв их находился и секретарь бендерского паши. Пораженный смертельно одним русским гренадером, он истекал кровью, сжимая в руках младенца, которому готовилась такая же участь. Уже русский штык был занесен над малолетним турком, когда один армянин удержал карающую руку возгласом: «Остановись! Это сын мой! Он христианин!» Благородная ложь послужила во спасение, и ребенок был пощажен. Ребенок этот был отец мой. Добрый армянин не покончил этим своего благодеяния, он сделался вторым отцом мусульманского сироты, окрестив его под именем Константина, и дал ему фамилию Гайвазовский, от слова Гайзов, что на турецком языке означает секретарь». А далее со своим армянским благодетелем мальчик переехал подо Львов, получил хорошее образование и занялся торговым делом.

Документальных подтверждений этим данным нет. Точно известно, что после переселения в Феодосию отец художника стал писать фамилию на польский манер: «Гайвазовский» (полонизированная форма армянской фамилии Айвазян), а его родственники владели крупной земельной собственностью в районе Львова; однако никаких документов, бросающих более яркий свет на происхождение Айвазовского, не сохранилось. Сам художник в своей автобиографии вспоминал об отце, что тот из-за ссоры со своими братьями в юности переселился из Галиции в Дунайские княжества (Молдавию, Валахию), где занялся торговлей, а оттуда в Крым. Обосновавшись в Феодосии, Константин Григорьевич Гайвазовский (1771–1841 гг.) женился на местной красавице армянке Репсиме (Аграфене) (1784–1860 гг.), и от этого брака родились три дочери и два сына, которым судьба уготовила великое будущее. Известность в мире братьев Айвазовских несопоставима, но оба они ценны для национальных культур.

Древняя Феодосия была сильно разрушена войной 1812 года и пришла в полный упадок из-за эпидемии чумы. На рисунках того времени можно увидеть на месте когда-то процветающего города груды развалин с едва различимыми следами пустынных улиц да отдельные уцелевшие дома. Осталось в прошлом и хорошо налаженное дело семейства Гайвазовских. Однако, свободно владея армянским, русским, польским, венгерским, турецким и греческим языками, разорившийся купец 3-й гильдии Гайвазовский стал помогать горожанам составлять судебные документы и жалобы и одновременно исполнять должность старосты на феодосийском базаре. Феодосийцы знали его как человека удивительной честности и доверяли вести различные тяжбы. Несмотря на купеческую деятельность, Гайвазовский тянулся к просвещению и искусствам, любил писать стихи и прозу на армянском языке, которые его жена проникновенно читала на семейных и общественных торжествах. К тому же Репсиме была искусной вышивальщицей, и ее мастерство не раз выручало семью в трудные времена. У большинства местных щеголих в гардеробе непременно были вещи, вышитые ее умелой рукой.

17 июля (29 июля по новому стилю) 1817 года священник Мкртич армянской церкви Феодосии сделал запись о том, что родился «Ованес, сын Геворга Айвазяна» – будущий художник с мировым именем Иван Константинович Айвазовский, который свои письма на армянском языке всегда подписывал «Ованес Айвазян».

И старшего сына Саргиса (1812–1880 гг.), и младшего Ованеса родители воспитывали в национальных патриархальных нормах, прививали им любовь и уважение к старшим и к окружающим людям. Семейные традиции сыграли огромную роль в становлении братьев, которые всю жизнь принимали активное участие в общественной жизни и занимались благотворительностью. Сначала они учились в армянской приходской школе Феодосии, но в 1826 году их пути разошлись. Многодетная семья находилась в настолько тяжелом материальном положении, что Геворг Айвазян отдал старшего сына Саргиса (впоследствии в монашестве – Габриэл) купцу-армянину для определения его в лицей Мурат-Рафаелян на острове Св. Лазаря в Венеции. Через несколько лет Саргис принял монашеский постриг и был причислен к братству мхитаристов (армянский католический монашеский орден). Уже в 22 года он получил сан священника и степень магистра богословия. Габриэл стал одним из лучших преподавателей лицея, не имея себе равных в лингвистике и филологии: он владел двадцатью европейскими и восточными языками, что позволило ему переводить и издавать на армянском языке французские, итальянские и русские сочинения. В 1836–1837 гг. Габриэл написал и выпустил в Венеции ряд своих сочинений, среди которых большой словарь армянского языка в двух томах, историческое описание к «Истории Армении» на итальянском языке, «История Османской империи» в двух частях. Казалось, дороги братьев разошлись далеко, но им еще предстояло встретиться…

И если у Габриэла были склонности к языкам, то Ованес еще маленьким мальчиком проявлял исключительные способности в рисовании и музыке – он довольно хорошо играл на скрипке, хотя был самоучкой. Ему на все хватало времени, несмотря на то что с 10 лет он работал «мальчиком» в городской кофейне – из дома уже были проданы все мало-мальски ценные вещи, и нужда все чаще стояла у двери. В кофейне часто играл на скрипке рапсод Хайдар, и у него Ованес научился множеству мелодий и песен и вместо музыканта сам развлекал посетителей. А однажды один из капитанов исполнил заветную мечту мальчика – он подарил ему скрипку.

Как и все ребята, Ованес много времени проводил на море, которое зачаровывало его постоянно меняющимся цветом волн и величественными кораблями. Да и с террасы скромного родительского дома, стоявшего на окраине Феодосии, представала взору роскошная панорама на Феодосийский залив и крымскую степь с древними курганами, Арабатскую стрелку и бесплодные Сиваши, дымкой мерцающие у горизонта.

Много времени проводил Ованес и у развалин средневековых крепостных стен с башнями и бойницами, которые двойным кольцом окружали город. Он часто находил древние черепки и позеленевшие от времени монеты. Своей красотой и живописностью его привлекали старинные постройки древних армянских и греческих церквей, караимские кенасы и еврейские синагоги, турецкие и татарские мечети, каменные фонтаны… Все это будоражило воображение мальчика, уносило его в мечтах в далекие морские походы и неизведанные страны. На феодосийском рейде помимо просмоленных рыбацких фелюг часто становились на якорь боевые корабли Черноморского флота. С замиранием сердца Ованес смотрел на великолепный красавец-бриг «Меркурий», команда которого победила в неравном бою, с упоением слушал рассказы повидавших виды моряков. Романтика побед, одержанных на море, суровые повествования о национально-освободительной борьбе греческого народа против османского ига (1821–1829 гг.) находили отзвук в его душе, ведь и родная ему Армения изнывала под властью турок. Все это рано пробудило у Ованеса стремление к творчеству и определило многие своеобразные черты его таланта, ярко выразившиеся в процессе формирования его дарования.

Когда мальчик видел, как в открытом море появляется медленно плывущий к берегу корабль и солнце – в зависимости от времени суток – меняет окраску его белых парусов от розового до алого – в нем росло острое желание нарисовать этот корабль, уверенно рассекающий волны. И однажды Ованес выбрал кусок самоварного угля и на белой стене домика начал рисовать корабль. Отец, застав сына за этим занятием, не стал бранить его, а дал листок пожелтевшей плотной бумаги и хорошо отточенный карандаш. Но как ни берег мальчик такой ценный подарок, бумага вскоре кончилась.

В те годы Ованес очень много и с увлечением рисовал: он писал людей, пейзажи феодосийского рейда, море и парусные корабли на рейде, копировал народные картинки и гравюры с эпизодами восстания и портреты героев греческого народа. На склоне лет знаменитый художник вспоминал: «Первые картины, виденные мною, когда во мне разгоралась искра пламенной любви к живописи, были литографии, изображающие подвиги героев в исходе двадцатых годов, сражающихся с турками за освобождение Греции. Впоследствии я узнал, что сочувствие грекам, свергающим турецкое иго, высказывали тогда все поэты Европы: Байрон, Пушкин, Гюго, Ламартин… Мысль об этой великой стране часто посещала меня в виде битв на суше и на море».

На всех подвернувшихся под руку листах бумаги (и даже на страницах книг, за что был бит) Ованес изображал и копировал виденное, а когда не хватало бумаги, самым подходящим местом для рисования снова оказывались побеленные стены родительского дома.