Биография и произведения марка твена. Краткая биография марка твена, выдающегося американского писателя. Оценка по биографии
Позднее творчество Твена
Высшая точка творческого развития Твена - роман «Приключения Гекльберри Финна» стал переломным моментом его эволюции. В этой книге уже определилось направление дальнейшего пути писателя. Критические мотивы «Гекльберри Финна» в позднейших произведениях писателя получали все более острое, непримиримое выражение.
На рубеже веков США стремительно становились «одной из первых стран по глубине пропасти между горсткой обнаглевших, захлебывающихся в грязи и роскоши миллиардеров, с одной стороны, и миллионами трудящихся, вечно живущих на границе нищеты, с другой».
В последние десятилетия XIX - начале XX в. глубина этой пропасти стала поистине необозримой. Об этом свидетельствовали и демонстрации безработных вокруг Белого дома, и массовое обнищание фермерства, раздавленного «железной пятой» капиталистических монополий, и непрерывные вспышки костров ку-клукс-клана, и, наконец, серия колониальных войн, развязанных империалистическими кругами США. Все эти зловещие симптомы общественного неблагополучия помимо национального имели и общеисторический смысл. Они означали вступление США, как и всего буржуазного мира, в эпоху империализма.
Империализм, обнаживший противоречия современного общества, обнажил и двойственную природу буржуазного прогресса, раскрыв тем самым разрушительную функцию буржуазной цивилизации. На пороге войн и революций она превратилась в тормоз человеческого развития, машину гнета и истребления народов. Ее именем освящались колониальные «подвиги» империалистов, и все их преступления против человечества мотивировались необходимостью ее насаждения. Все эти явления, вызывавшие глубокую тревогу современников, требовали не только социально-политического, но и историко-философского осмысления. Нужно было обобщить весь опыт, накопленный человечеством, и дать оценку его достижениям. Этим путем и двигались историки, философы и художники конца XIX - начала XX в., и он, как и следовало ожидать, приводил их к диаметрально противоположным выводам, «полярность» которых определялась различиями их идейных позиций. Одним из наиболее заметных итогов этих «футорологических» и историко-культурных изысканий явилась концепция «тупика» истории, ее трагической бессмысленности и бесполезности и обреченности всех ее созидательных усилий. Приобретя в трудах европейских культурфилософов начала века видимость целостной теории, она получила наибольшую завершенность в известной книге Освальда Шпенглера «Закат Европы» (1916). Обобщая пессимистические раздумья буржуазных идеологов, ее автор объявил цивилизацию «продуктом разложения, окончательно ставшими неорганическими и умершими формами жизни общества». Неизбежность их отмирания, по мнению Шпенглера, объяснялась полной исчерпанностью творческих возможностей. Книга Шпенглера вышла в 1916 г., но уже задолго до ее появления мысли, высказанные в ней, «прорезывались» в трудах его единомышленников, вступая в непримиримое противоречие с логикой реального движения истории и с теми ее живыми, революционными силами, которым, вопреки всем мрачным прогнозам, принадлежало будущее. Опорой этих прогрессивных сил становились передовые идеи современности, в первую очередь социалистические и марксистские. Их отзвуки слышались в произведениях даже тех мыслителей и художников, которые не находились непосредственно в сфере их влияния. Все эти тенденции духовной жизни на рубеже веков проявлялись и в области американской идеологии. Но если у историков Европы главный акцент лежал на вопросе о судьбе культуры, то американцы передвинули его на проблему научно-технического прогресса (предпосылкой чего было бурное индустриальное развитие США, особенно содействовавшее обострению социальных конфликтов). Отдельные американские социологи (Генри Адамс) уже в то время пытались найти источник бедствий современного человечества во внутренних, имманентных законах развития технической цивилизации. Но наряду с такой системой объяснения жизни в Америке 80-90-х годов (равно как и первых годов XX в.) предпринимались попытки построения других, прямо ей противоположных, и они носили неизмеримо более активный и действенный характер. Правда, среди прогрессивных «футурологов» также не существовало полного единства мнений. Так, если Эдуард Беллами - автор романа-утопии «Взгляд назад» (1891) стремился построить здание будущего общества на фундаменте всеобщего равенства, то Хоуэллс, как явствует из его романов «Путешественник из Альтрурии» (1894) и «Сквозь игольное ушко» (1907), возлагал свои надежды главным образом на моральное совершенствование людей. Э. Беллами создал роман-утопию - жанр, который в конце XIX - начале XX в. пользовался в Америке известной популярностью (романы С. Х. Стоуна, С. Шиндлера и др.). Самой общей чертой произведений подобного типа явилась тенденция истолкования прогресса в тесной связи с социальными законами жизни общества. Процесс индустриального развития не вызывал у их авторов мистического трепета. Они находили для науки и техники законное (и достаточно значительное) место в разумно организованном царстве будущего и справедливо полагали, что разрушительные функции прогресса возникают не внутри его, а навязываются ему людьми. Но поиски внебуржуазных форм существования совершались не только в романах-утопиях. Они составляли внутренний пафос деятельности нового поколения американских писателей-реалистов: Фрэнка Норриса, Стивена Крейна, Хемлина Гарленда, Теодора Драйзера, Линкольна Стеффенса. Их литературный идеал, четкое выражение получивший у Гарленда, при всей своей устремленности в будущее уже давал характеристику и существующим явлениям литературы. Та литература, которая, согласно Гарленду, не будет создаваться на основе «салонной культуры» и «придет из дома простого американца», дабы «решать проблемы борьбы за сохранение демократии, связывая вопрос о свободе с вопросом о национальном искусстве» была уже не только «утопией», но и жизненной реальностью, и ее создателем был не кто иной, как Марк Твен. И все же дорога его не вполне совпала с новой магистралью развития реалистического искусства XX в. Соприкоснувшись с нею во многих точках, Твен обошел ее стороной.
При всей близости к своим преемникам он принадлежал к другому, раннему этапу литературной истории Америки. Его связь с романтическими и просветительскими традициями XIX в. носила более прямой и непосредственный характер, чем у его последователей. Социальные проблемы, поставленные перед Америкой конца XIX - начала XX в., с трудом вмещались в его идейно-философский кругозор. Поэтому его позднее творчество развивалось под знаком острейших, непримиримых противоречий. Двигаясь в общем русле идейных исканий эпохи, Твен приходил к трудносочетаемым выводам. Углубившаяся социальная прозорливость писателя одновременно рождала в нем и надежды на лучшее будущее человечества, и настроения все усиливающегося пессимизма. Вера Твена в возможность обновления общества на этом этапе, несомненно, получила новую точку опоры. Растущий размах рабочего движения помог ему увидеть общественную силу, способную спасти цивилизацию и вознести ее на высоту, еще невиданную в истории. Он понял, что «только рабочий класс заинтересован в сохранении всех ценных завоеваний человечества». Его уже упоминавшаяся речь «Рыцари труда - новая династия» по существу открывала выход к новому пониманию истории.
Используя «метод широких обобщений» и соотнося «рыцарей труда» со всем историческим процессом прошлого, настоящего и будущего, Твен рассматривает профсоюзное движение как росток, из которого возникнет завтрашний день человечества.
Так апофеоз рабочего класса уже обнаруживает тенденцию к перерастанию в своеобразную философию истории. Подготовленное всей логикой предшествующего развития писателя, выступление в защиту «рыцарей труда» свидетельствует о процессе его внутренней перестройки. «Усилившееся господство плутократии и движение американского общества по направлению к империализму заставило его подвергнуть пересмотру свою концепцию прогресса и вырабатывать новую философию истории».
Действительно, прогресс предстал перед Твеном, как и перед его современниками, в формах, заставивших писателя произвести переоценку своих просветительских ценностей. Его представление об общественном прогрессе как о неуклонном движении по прямой линии пришло в противоречие с объективной логикой исторического развития. Поставленный перед необходимостью выработки новой системы исторических воззрений, он в своей речи уже делает шаг навстречу этому открытию. Но, приблизившись к самому его порогу, Твен так и не сумел перешагнуть через него. Новая концепция истории могла возникнуть лишь на основе социалистической теории. Для Твена - одного из последних могикан буржуазной демократии, далекого от понимания экономических законов развития общества и возлагавшего все свои надежды на «разум», условие это было невыполнимо. Эти глубоко противоречивые тенденции внутренней жизни писателя и воплотились в его новом романе «Янки при дворе короля Артура». Создававшаяся на протяжении ряда лет эта «притча о прогрессе» отразила и процесс духовных исканий писателя, и во многих отношениях их трагический результат. Твен не смог в ней свести концы с концами и дать ответ на им же поставленные вопросы.
Но при всей неразрешенности этих проблем его роман (задуманный как «лебединая песня» писателя) стал одной из вех в истории мировой и американской литературы. Призвав на суд истории буржуазную Америку, Твен создал сатирический шедевр, достойный стать рядом с произведениями Джонатана Свифта.
В созданном на грани 90-х годов романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889) Твен возвращается к теме средневековья. (Отправной точкой для экскурсов Твена в легендарное царство Артура послужила книга английского писателя XV в. Томаса Мэлори «Смерть Артура».)
Вместе с тем именно при сопоставлении нового произведения с предшествующими бросаются в глаза изменения, происшедшие как в исторических воззрениях Твена, так и в общем духовном климате его творчества.
Они проявились и в поэтике его исторического романа. Тема европейского средневековья разработана здесь иными средствами, чем в «Принце и нищем». В гротескно-сатирическом произведении Твена нет лирической мягкости, столь характерной для его исторической сказки. Нет в нем и сдержанного, тонкого юмора. Он написан в воинственно-боевой, вызывающей манере, краски в романе сгущены до предела, а образам свойственна почти плакатная резкость очертаний. Все пустоты здесь заполнены, все пунктирные линии вычерчены. Картина народных страданий в новой книге Твена выписана во всей широте, во всем многообразии оттенков. Мрачные подземелья, в которых десятилетиями томятся люди, костры, пытки, бесконечные надругательства над человеческим достоинством, чудовищная грязь и нечистоплотность - все это увидено с предельной остротой зрения. Беспощадность и ясность этого взгляда мотивирована многими причинами. Наблюдателем здесь становится взрослый человек, способный не только увидеть, но и логически осмыслить происходящие процессы. Но характерная резкость твеновского рисунка здесь идет не только от возрастных особенностей героя романа. Она зависит от некоторых чисто пространственных отношений между изображаемыми предметами (что снова заставляет вспомнить о «Гулливере» Свифта). Оттенок ретроспективности, еще присутствующий в палитре «Принца и нищего», в «Янки» окончательно исчезает. Расстояние между наблюдателем и наблюдаемым сокращено до минимума. Объект изображения находится, в такой близости не только от героя, но и от самого автора, что становится осязаемым. Воображение Твена здесь питается вполне реальными жизненными фактами, происходящими где-то рядом с ним, и ощущение этой близости определяет всю атмосферу романа, а до известной степени и сам характер его замысла. Секрет романа о средневековье заключается в том, что его автор обнаружил «средневековье» в XIX в. Уже здесь он приближается к мысли о том, что «нынешний день человечества ничуть не лучше вчерашнего» (12, 650), выраженной им с полной логической ясностью в одном из писем 1900 г.
Двойной прицел сатиры Твена не составлял тайны для его современников. Хоуэллс, сердце которого, по его собственному признанию, «обливалось кровью» при воспоминании о жестокости и несправедливости прошлого, столь точно воспроизведенной в романе Твена, тем не менее ясно увидел, что речь в нем идет не только о VI в.: «Душа наполняется стыдом и ненавистью к тем порядкам, которые по сути дела похожи на настоящие». Подобные выводы подсказывались всей внутренней организацией романа.
Пространство здесь, как в некоторых романах Герберта Уэллса, становится своего рода визуально воспринимаемым временем. Герой романа, современник Твена, попадает в VI в. Сокращение дистанции между вчера и сегодня осуществляется через сдвиг в историческом времени, и этот условный гротескно-фантастический прием позволяет Твену «столкнуть лбами» две эпохи. В его романе происходит встреча «начала» и «конца» европейской истории и отсутствие промежуточных звеньев создает возможность установить их сходство и различия между ними. Процесс возникновения цивилизации демонстрируется здесь и в его первоистоках, и в конечных итогах. Тем самым XIX столетие призывается на очную ставку с историей, и писатель производит беспристрастный смотр его достижениям. Результаты этой проверки оказываются неблагоприятными для обеих сторон: XIX век - век «прогресса и гуманности» - не только оказывается чем-то похожим на варварский мир средневековья, но и, сколь ни парадоксально, в некоторых отношениях как бы проигрывает от сравнения с ним. В артуровском царстве процесс наступления на природу еще только начинается, цивилизация еще не до конца прибрала ее к рукам, поэтому здесь существуют ее нетронутые оазисы, изобилующие таким богатством красок, что они почти ослепляют Янки, привыкшего к серым и тусклым тонам. «Спокойная и мирная» местность, на которой он очутился в результате какого-то необъяснимого чуда, показалась ему «прелестной как мечта» (6, 317), а огненно-красные цветы на голове маленькой девочки, бредущей по пустынной тропинке, как нельзя более шли к ее золотым волосам.
Свежесть и целостность еще свойственна и человеческим чувствам, и она во многом определяет своеобразие средневекового мироощущения. Рыцари Круглого Стола - большие дети, люди наивного, целостного, «детского» сознания, и поэтому в романе Твена они иногда кажутся почти привлекательными. Особая, «ребяческая», природа их мировосприятия и поведения обыгрывается и в прямой, и в косвенной форме. Многие сюжетные и психологические мотивы нового романа Твена недвусмысленно соотносятся с его детскими повестями (так, странствие короля Артура, путешествующего инкогнито, явно калькирует основную сюжетную ситуацию «Принца и нищего»). Простодушие и наивность, свойственные этим грубоватым взрослым людям, иногда сообщают их образам известное внутреннее обаяние. Его излучает, например, легендарный Ланселот - краса и гордость артуровского двора. Грозный воин, внушающий почтительный страх всему своему окружению, в сущности есть не что иное, как большое доброе дитя. Недаром этот простодушный гигант питает такую привязанность к маленькой Алло Центральной - дочери Янки, находя с нею общий язык. По-своему обаятельна и болтливая спутница (а потом и жена) Янки - Алисанда (Санди). Она - воплощение женственности и доброты, и Янки глубоко заблуждается, когда в начале своего знакомства с ней принимает ее словоохотливость за проявление глупости. Ведь и в самой ее болтливости есть нечто привлекательное, как, впрочем, и во всех наивных россказнях артуровских рыцарей и дам. Они являются «фабрикой вранья» не в большей степени, чем фантастические измышления Тома Сойера и… Дон-Кихота. Это та мифотворческая живость воображения, которая свойственна людям, еще не потерявшим ощущения «волшебства» жизни, ее «чудесной» природы. «Врали» средневековья уже тем выгодно отличаются от лгунов современности, что сами искренно верят в реальность своих выдумок.
Но на сей раз Твен далек от идеализации целостного сознания. Он вносит в свое повествование множество сатирических штрихов, приоткрывающих оборотную сторону средневековой «идиллии». Подобную отрезвляющую функцию выполняет, например, сценка, происходящая во время королевского пира: на голову спящего короля, усыпленного нудным рассказом Мерлина, взбирается крыса и, держа в лапках, кусочек сыра, грызет его «с простодушным бесстыдством, посыпая лицо короля крошками».
«Это была, - с чувством поясняет Твен, - мирная сцена, успокоительная для усталого взора и измученной души» (6, 328). Характер авторского комментария уточняет смысл юмористического эпизода, позволяя разглядеть его сатирический подтекст. «Умилительное» простодушие крысы в чем-то сродни патриархальному простодушию английских аристократов VI в., в детской наивности которых есть оттенок животной примитивности.
В формулу «простодушное бесстыдство» вмещается и стиль застольных бесед вельмож с его сочетанием высокопарности и предельной грубости и откровенности (все вещи здесь называются своими именами), и наивное любопытство придворных дам, разглядывающих голого Янки, и комментарии, которыми они сопровождают свои наблюдения («Королева… сказала, что никогда в жизни не видела таких ног, как у меня», 6, 333). Во всем этом много детского, но еще больше скотского. Английские аристократы представляют собой одновременно и «детей» и «скотов», и ударение чаще всего делается на втором из этих слагаемых. Почти буквальную расшифровку этой мысли дает остросатирический эпизод, изображающий романтический подвиг Янки, который в соответствии с господствующими обычаями освобождает знатных дам, якобы плененных злыми волшебниками. При ближайшем рассмотрении «аристократки» оказываются свиньями, а замок, в котором они обитают, - хлевом. Эпическая невозмутимость, с которой Янки рассказывает о хлопотах, доставленных ему маленькой графиней «с железным кольцом, продетым сквозь пятачок» (6, 436), устраняет разницу между титулованной особой и «хавроньей» и вдобавок лишает эту параллель всякого оттенка необычности. «Скотство» английских аристократов есть нечто большее, чем штрих их индивидуальной характеристики. Это - черта социально типичная и исторически обусловленная. Знатные обитатели Камелота, быть может, и не родились скотами. Но они стали таковыми благодаря условиям своего общественно-исторического бытия. Акцент, который падает на эту мысль, знаменателен с точки зрения эволюции Твена. Детерминистские начала его жизненной философии явно усиливаются. Автор «Янки» еще не изменил принципам просветительства и по-прежнему хочет верить в изначальную доброту человека. «Человек всегда останется человеком! - провозглашает герой Твена. - Века притеснения и гнета не могут лишить его человечности!» (6, 527).
Но на просветительскую антропоцентрическую концепцию уже заметным образом наслаиваются позитивистские влияния, воспринимавшиеся Твеном не только в историко-социальном (Ипполит Тэн), но и в литературном преломлении. Характерно в этом смысле, что одной из книг, которой зачитывался поздний Твен, была «Земля» Эмиля Золя. Роман Золя в его восприятии имел отношение столько же к Франции и французам, сколько и ко всему человечеству. «Разве не кажется невероятным, - пишет Твен в одном из своих писем, - что люди, о которых идет здесь речь, действительно существуют», а между тем «они могут быть обнаружены… скажем, в Массачусетсе или в другом американском штате».
В «Янки» Твен уже находится в преддверии этой мысли. Взгляд Твена на природу как бы двоится. Его по-прежнему привлекает красота ее первозданных очагов, но он уже не питает к ним полного доверия. Оборотной стороной чудесного пейзажа является изобилие надоедливых насекомых, чье общество невыносимо для человека XIX в. Патриархальная целостность средневекового сознания также имеет свою изнанку. В новом романе Твена природа рассматривается не столько как источник нравственной чистоты, сколько как материал, в руках мастера способный принять любую форму. Средневекового варвара с одинаковой легкостью можно сделать и человеком и зверем, и трагедия средневековья заключается в том, что оно создает все условия для «озверения» людей. В рыцарях культивируются их животные инстинкты, народ превращен в инертную и покорную массу «баранов» и «кроликов». Низведенный до положения стада, он готов принять свое бесправие в качестве естественного состояния. В запуганных и униженных рабах убито чувство человеческого достоинства и, как предстоит убедиться Янки, воля к борьбе.
Процесс превращения «ребенка» в «зверя» в романе многократно иллюстрируется и предстает во множестве разнообразных вариантов. Одним из наиболее живописных является образ феи Морганы. Этой бесчеловечной феодальной властительнице, как и многим ее современникам, не чужды детская наивность и особое варварское простодушие. Не случайно некоторые штрихи ее психологической характеристики вызывают в памяти образы Тома Сойера и Гека Финна: ее и их жизненные реакции в чем-то сходны. Логика их мышления во многом однородна. Так, процесс расшифровки непонятных слов у них протекает совершенно одинаково и, что самое замечательное, приводит к «аналогичным» результатам. Если фея Моргана, понимавшая фотографию «не больше чем лошадь», видит в слове «фотографировать» синоним глагола «убить», то Том Сойер и его «разбойничье» окружение аналогичным образом «переводит» загадочный термин «выкуп». Когда атаман только что организованной шайки Том Сойер разъясняет своим сообщникам, что будущих пленников придется держать в пещере вплоть до получения «выкупа», между ним и одним из его слушателей происходит следующий диалог:
«- Выкупа? А что это такое?
Не знаю. Только так уж полагается. Я про это в книжках читал… Сказано: надо их держать, пока они не выкупятся. Может, это значит, что надо их держать, пока они не помрут.
…А почему же нельзя взять дубину, да и выкупить их сразу дубиной по башке?» (6, 17–18).
Едва ли нужно пояснять, что практические следствия этих сходных «лингвистических» экспериментов полярно противоположны и именно эта полярность позволяет измерить качественные различия в детском и варварском сознании. Конечно, кровожадные импульсы средневековой дамы бесконечно далеки от наивного романтизма санкт-петербургских мальчишек, для которых убийство есть понятие сугубо отвлеченное, не имеющее никаких точек соприкосновения с реальной действительностью. Ведь именно тогда, когда романтическая условность становится жизненной реальностью, она вызывает неопредолимое отвращение у Тома и Гека.
В иных отношениях с реальностью находятся садистские склонности феи Морганы. Оттенок наивности, свойственный ее кровожадным эмоциям, ясно показывает, какой податливостью отличается первобытное сознание, как восприимчиво оно ко всякого рода разлагающим влияниям.
Как явствует из всего содержания романа, Твен на данном этапе своего творческого развития еще не совсем отказался от мысли, что на этом «черноземе» истории можно вырастить и здоровый посев. Фея Моргана - не единственная представительница средневековой знати, и рядом с нею в условиях той же исторической действительности существует великодушный и благородный король Артур. Его требуется только слегка «поскоблить», чтобы под «искусственной» личиной короля («Король, - утверждает Янки, - понятие… искусственное», 6, 562) обнаружить человека, и Твен предпринимает этот очистительный процесс на тех же испытанных путях, что в «Принце и нищем». Ведь в смысле уровня своего интеллекта и степени его незрелости король Артур мало отличается от маленького принца Эдуарда. Корруптирующее воздействие королевского звания еще не успело до конца извратить его «детскую» душу. Маска сидит на нем неплотно, между ней и лицом существуют заметные зазоры, и сквозь них видны его еще не стершиеся живые черты. Пройдут века, и маска прирастет к лицам тех, кому суждено ее носить.
История «работает» не на Артура, а на фею Моргану и ей подобных. Пробуждение человека уже в VI в. совершается лишь в порядке единичного опыта, тогда как появление людей типа Морганы «запрограммировано» всей системой господствующих социальных отношений. Внутренняя извращенность этой прелестной, ангелоподобной женщины - результат извращенного хода истории, глубокой противоестественности созданных ею отношений. Ее зоологическая прирожденная жестокость получает опору и в традициях прошлого, и в тенденциях рождающегося будущего.
Характер феи Морганы - это сгусток исторически типичных свойств ее самой и социальной среды, увековеченных историей. Именно эта сгущенность и выводит ее образ на линию исторической перспективы, сообщая ему особый футурологический ракурс. Если Алисанда - «прародительница немецкого языка», то Моргана - скорее всего прародительница инквизиции. В ходе столетий ее уже узаконенная жестокость будет возведена в ранг высшего милосердия и станет стержнем религии, этики, морали.
Янки, взору которого открылись зачатки этого процесса, знает, каково будет его продолжение. Он знает, что принцип сословной иерархии в ходе истории утратит свою изначальную наготу, но останется неизменной основой жизни общества. Важнейшие правовые, юридические и религиозные установления (церковь и тюрьма) уже выполняют свою историческую функцию - освящения и охраны господствующего социального порядка.
Из поколения в поколение «воспитательница» человечества - католическая церковь - будет без устали внушать людям представление о божественном происхождении этого порядка, и унаследованные от нее идеи, войдя в сознание человечества, укрепятся с прочностью, почти непреодолимой. Не поэтому ли и в XIX в. сохранились отношения сословной иерархии - эта опора истории, скрепляющая связь ее времен?
Цепь эта нерасторжима, и Америка составляет одно из ее звеньев. Тщетно Янки пытается отторгнуть свою страну от всемирно-исторического процесса в качестве единственного государства, неподвластного его универсальному закону. Напрасно утверждает он, что зараза благоговения перед званиями и титулами, когда-то жившая в крови и у американцев, уже исчезла. Подобные, сравнительно редкие рецидивы «американизма» не получают опоры в романе, вступая в противоречие со всей логикой его образного развития. Ведь и сама история рабочего Хэнка Моргана (Янки) со всей непререкаемостью свидетельствует о том, что и у современной ему Америки есть своя «аристократия».
Эта печальная истина, скрытая в «подполье» сатирической книги Твена, то и дело выбивается на его поверхность. Уильям Дин Хоуэллс, чуткий и проницательный читатель Твена, оценивший «Янки» как «урок демократии», сразу же заметил, что «в книге есть места, где мы видим, что аристократ времен Артура, жиревший на поте и крови своих вассалов, по сути дела, ничем не отличается от капиталиста времен мистера Гаррисона, богатеющего за счет рабочих, которым он недоплачивает».
Сходные аналогии несомненно приходили на ум и самому Твену. Недаром, согласно первоначальному замыслу писателя, в роман должен был войти в качестве составной его части рассказ «Письмо ангела-хранителя». Можно предположить, что герой этого рассказа - богатый промышленник Эндрью Ленгдон - был введен в роман Твена в качестве живого доказательства неистребимости царства «скотов». Его «скотство» есть нечто еще более несомненное, чем скотство средневековых рыцарей, и уж конечно, при всей их грубости и жестокости в них больше человеческого, чем в нем. Ко всем их отрицательным качествам он добавил (с помощью если не католической, то пресвитерианской церкви) еще и фарисейство. Грубое животное, подвластное всем низменным инстинктам, он прикрывает свои зоологические импульсы личиной религиозного благочестия и человеколюбия. Таков «рыцарь» новейших времен - рыцарь денежного мешка. Отталкивающее лицо этого реального хозяина Америки, выглянувшее из подтекста, могло бы стать наглядной антитезой образу гуманного Янки, лишь по воле каких-то тайных сил поднявшегося до положения Хозяина. Но расстояние между реальной правдой истории и ее нереализованными возможностями осознается и без их лобового противопоставления. Совершенно ясно, что все происшедшее с героем романа - это то самое исключение, которое подчеркивает несокрушимость и незыблемость некоего веками существующего порядка.
Твеновский Янки стал Хозяином лишь по капризу истории, подобно тому как Санчо Панса стал губернатором по капризу скучающей герцогской четы. Как и этот испанский «простак», его американский двойник (в облике которого черты Санчо Панса причудливо объединились с чертами Дон Кихота) показывает, на что способен простой человек, если обстоятельства позволяют ему выявить его творческие возможности. Недаром Янки не хочет возвращаться в «родной» XIX в. Недаром он так тоскует по далекому прошлому. Оно стало его второй, настоящей родиной («Я, - признается герой, - почувствовал себя в этом веке совсем как дома… и если бы мне предоставили выбор, я не променял бы его даже на двадцатый», 6,352). Первоначальный замысел книги особенно акцентировал эту мысль. Финалом книги должно было стать самоубийство Янки. В окончательном ее варианте он умирает, но причина его смерти, как явствует из предсмертного бреда героя, - жгучая тоска по тому миру, где осталось все, что было ему по-настоящему дорого. Ведь именно там он нашел себя и обрел людей, признавших его права на роль, которую он играл, - роль законного хозяина государства. Возвращение в современность лишало его даже той (тоже, впрочем, призрачной) свободы, которой он располагал в Англии артуровских времен. В условиях США XIX в. этот талантливый сын народа из «босса» превращается в рядового труженика, у которого есть лишь одно право - трудиться на предприятии какого-нибудь Эндрью Ленгдона. «Что досталось бы на мою долю в 20-м веке? - спрашивает Янки и отвечает: - В лучшем случае я был бы мастером на заводе - не более» (6,352).
Завоевания прогресса, которыми так гордится Америка XIX столетия, оказываются, таким образом, весьма сомнительными. На этом этапе писатель еще не склонен начисто отрицать благотворную роль научно-технических достижений цивилизации, но он уже догадывается об ограниченности и двойственности этой роли, о ее относительном характере. Тень этих раздумий лежит на реформаторских мероприятиях его героя. Уже с первых моментов своей преобразовательной деятельности Янки попадает в пределы некоего заколдованного круга.
Средства искоренения средневекового зла, на которые рассчитывает этот энергичный социальный реформатор, надежны далеко не во всех отношениях. Сама насаждаемая Янки цивилизация не есть абсолютное благо. И в ней таится разрушительное и деморализующее начало. Плод многовекового развития классового общества, она впитала в себя яд вскормивших ее отношений социального неравенства. Эта отрава проникла во все поры буржуазного прогресса, и его научно-технические достижения смогут стать благодетельной силой жизни народа лишь в условиях иной социальной действительности. Чисто американская влюбленность в технику и прагматическая прямолинейность мышления Янки мешают ему осознать эту истину до конца, и он начинает серию своих прогрессивных мероприятий с телефона и велосипеда. В результате «американский эксперимент», произведенный со всей серьезностью, открывает шлюз для всепроникающей беспощадной иронии. Ее поток изливается на оба исследуемых объекта и не щадит ни Америку XIX в., ни Англию VI в. Технически усовершенствованный Камелот становится злой карикатурой на современное Твену индустриальное общество США. Сочетание телефона и пещеры, «свободной» прессы и работорговли, велосипедов и тяжелых, неудобных рыцарских доспехов - разве этот сатирический гротеск не воплощает самую сущность «американского образа жизни», более того, всего, буржуазного прогресса? В нелепом образе дремучего, грубого, варварского мира, к которому кое-как прицеплены отдельные элементы чисто внешней культуры, уже потенциально заложен мотив «джунглей цивилизации», столь характерный для американской литературы XX в. Пересаженные на невозделанную почву VI в. достижения цивилизации XIX столетия не только подчеркивают убожество и примитивность господствующих жизненных форм, но и сами как бы подвергаются дискредитации. Неведомо для самого реформатора в его реформах таится некая закабаляющая и разлагающая сила. Этот незримый фермент разложения присутствует, например, в финансовой политике Янки. Биржевая игра, затеянная им, разжигает темные страсти в самых, казалось бы, нравственно устойчивых представителях рыцарства. Одним из них оказывается не кто иной, как простодушный и добросердечный Ланселот. Совершенно неожиданно в нем обнаруживаются недюжинные способности к сомнительным спекуляциям. Ведь именно его финансовые аферы становятся непосредственной причиной многочисленных бедствий, захлестнувших злополучное королевство Артура и поглотивших самого его владыку.
Сомнительны и другие нововведения Янки. Даже самым благодетельным из них свойствен оттенок иронической двусмысленности. Научные познания Янки и его технические навыки спасают ему жизнь, помогают разрушить козни волшебника Мерлина, возносят безродного плебея на вершины государственной власти, делая признанным «боссом» средневекового общества. В некоторых отношениях прогресс полезен и для обитателей Камелота. Технизация их варварского быта обеспечивает им известный комфорт и некоторые жизненные удобства. Но она не дает бесправному и обездоленному народу Англии того, в чем он более всего нуждается, - духовного и политического освобождения. В мире, где человек закабален, и сама техника обнаруживает способность к закабалению и порабощению личности, к превращению ее в свой придаток. Нет сомнения, что мыло - великое благо, дарованное людям цивилизацией, но отношения между ним и его потребителями строятся не только по принципу «мыло для человека», но и по прямо противоположному. Во всяком случае, на такую мысль наталкивает вид рыцарей, превращенных в странствующую рекламу. К неудобствам, причиняемым нелепым вооружением, добавляется еще ряд других, связанных с их культуртрегерской миссией. Не менее характерна и участь столпника, отбивавшего поклоны во славу господа. Рационализаторское рвение Янки превратило благочестивого подвижника в своеобразное автоматическое устройство - в двигатель швейных машин. Но хотя в результате такой трансформации число рубашек в королевстве несомненно возросло, положение самого бедняги столпника ни в чем не изменилось. Ему по-прежнему вменяется в обязанность отбивать поклоны. Эта гротескно-сатирическая подробность как бы намекает на известное тождество двух столь непохожих друг на друга эпох. В каждой из них человек из «цели» становится «средством», и если средневековье делает его довеском к нелепым религиозным ритуалам, то в XIX в. ему суждено стать приложением к технике.
Влюбленность Твена в технический прогресс не помешала ему разглядеть и другую, еще более зловещую его сторону. Гротескно-сатирические образы его романа уже намечают мрачную картину дальнейшего развития техники: в условиях собственнического мира техника становится союзницей смерти, орудием убийства и разрушения. Финальные сцены книги, в которых эта мысль выражена наиболее прямо, уже как бы распахивают дверь в XX в., вплотную приближая Твена к таким, казалось бы, далеким от него писателям, как Герберт Уэллс или Рэй Бредбери.
«Путешествие во времени», совершенное героем романа, помогло его автору нащупать одну из трагических тем грядущего столетия - тему дегуманизации науки в буржуазном обществе. Хитроумный Янки, ослепляющий наивных дикарей «волшебством» своих научных познаний, в чем-то не менее наивен, чем они. «Простак» новейшей формации, он слишком доверяет лукавому «демону», находящемуся у него в услужении.
Как водится, коварный слуга предает своего хозяина. Попытка использовать великое научное открытие - электричество - в качестве боевого орудия для разгрома Мерлина и его варварской орды неожиданно оборачивается против Янки. Электрические провода, предназначенные для уничтожения его противника, оказались сетью, в которой запутался он сам. Смертоносное электрическое кольцо обросло горами трупов, и сквозь эту преграду, воздвигнутую смертью, не смогла пробиться горсточка благородных и смелых людей - соратников Янки. Самая совершенная техника отнюдь не является панацеей от бед человечества, если ему не на что опереться, кроме как на нее.
Трагедия этого открытия состоит в том, что оно обобщает опыт не одного человека, а всего человечества XIX в., и в первую очередь той страны, для которой идея научно-технического развития имела определенный «культовый» смысл и служила опорой для целого комплекса национальных иллюзий. От «американской мечты» здесь отпадает один из ее первоэлементов, - идея идиллического содружества природы и науки, призванного стать фундаментом утопического царства свободы. Подточенный всем ходом современной истории, этот несостоявшийся идеал отбрасывает тень и на самого ее носителя. У умного и доброго Янки есть своя особая трагическая вина. Янки из Коннектикута воплощает не только сильные стороны национального характера, но и черты его известной исторической ограниченности. Его образ двоится, как и образ насаждаемого им прогресса. «Простак» сочетается в нем с «мудрецом», прагматически мыслящий американец со «всечеловеком», гражданином республики будущего.
Сын своего времени и своей страны, Янки связан с ними некоторыми особенностями внутреннего, духовного склада. Его подход к жизни и людям в чем-то столь же примитивен, как варварские воззрения дикарей VI в. Чрезмерная прямолинейность и упрощенность, свойственная мышлению этого воинствующего прагматика, отнюдь не всегда подходит под категорию «разум» и даже «здравый смысл». Убежденный рационалист, он слишком верит в арифметику, полагая, что все существующее в принципе сводимо к ее четырем правилам. В деловитости этого почитателя всяческих механизмов иногда мелькает нечто сходное с ними. Так, наряду с прочими фабриками он учреждает в царстве короля Артура и фабрику настоящих людей, считая, по-видимому, что и эту новую разновидность человечества можно изготовлять в массовом оптовом порядке по некоему готовому эталону. А между тем именно он сам и является этим долгожданным новым человеком, появление которого подготовлено не усовершенствованными методами техники (и даже педагогики), а логикой классовой борьбы. Кузнец из Коннектикута, с его умелыми руками, великодушным сердцем и демократическим сознанием, он является обобщенным образом пролетария, той новой силы, которой предстоит проложить дорогу в лучшее будущее человечества. В мире прежнего и новейшего рыцарства он занимает особое место. Он тоже рыцарь, но рыцарь не дворянской чести и не наживы, а труда. Его странствие в веках целью своею имеет не отыскание «чаши Грааля», а другого сокровища - народного счастья. Вся его история есть не что иное, как попытка образного воплощения мыслей, изложенных в публицистически обнаженной форме в речи Твена «Рыцари труда» - новая династия». Поистине Янки стремится осуществить благороднейшую из задач, когда-либо стоявших перед человечеством, и все его столь различные реформы ставят перед собою одну и ту же цель.
Это повзрослевший Гек Финн, чей демократизм уже стал системой вполне осознанных убеждений, мечтает о создании народной республики. Прямой наследник «отцов» американской демократии, он происходит из Коннектикута, в конституции которого сказано, что «вся политическая власть принадлежит народу и все свободные правительства учреждаются для блага народа и держатся его авторитетом; и народ имеет неоспоримое право во всякое время изменять форму правления, как найдет нужным» (6,386). Как явствует из приведенного высказывания Янки, идеальное государство, о котором он мечтает, - это все то же царство невоплотившейся «американской мечты». «Духовная родина Янки, - пишет А. К. Савуренок, - это не Америка Рокфеллера и Вандербильта, это Америка Пейна и Джефферсона, провозгласившая суверенное право народа на власть и самоуправление». Путь в эту обетованную страну, так и не найденный соотечественниками Янки, пытается отыскать этот «рыцарь труда».
Но тщетно стучится он в закрытую дверь будущего. Пытаясь раскрыть ее различными ключами, он использует для этой цели самый разнообразный и противоречивый опыт, накопленный историей. Создавая акционерные общества, он насаждает и профсоюзные организации. Широко развернутая филантропическая деятельность, к которой Янки побуждает его доброе сердце, не мешает ему принять и одобрить методы революционного насилия. В этом смысле, как и во многих других, Янки служит рупором идей самого Марка Твена. Радикализация взглядов писателя на этом этапе проявляется в его изменившемся отношении к французской революции. «Когда я кончил «Французскую революцию» Карлейля в 1871 г., - пишет он в письме к Хоуэллсу, - я был жирондистом; но всякий раз, когда я перечитывал ее с тех пор, я воспринимал ее по-новому, ибо сам изменился мало-помалу под влиянием жизни и окружения. И теперь я снова кладу книгу и чувствую, что я санкюлот! И не бледный бесхарактерный санкюлот, но Марат…» (12, 595).
«Якобинское» кредо писателя оказалось достаточно устойчивым. Свою верность ему он утверждал как в связи с событиями прошлого, так и настоящего. В 1890 г. в письме к издателю «Свободной России» Твен призывает русский народ к тому, чтобы стереть с лица земли самодержавие, и всякое проявление нерешительности в этом вопросе расценивает как «странное заблуждение, никак не вяжущееся с широко распространенным предрассудком, что человек - существо разумное» (12, 610–611). В 1891 г. в письме к другому своему русскому корреспонденту С. М. Степняку-Кравчинскому автор «Янки» восхищается поразительным, сверхчеловеческим героизмом русского революционера, который «прямо смотрит вперед, через годы, в ту даль, где на горизонте ждет виселица, и упрямо идет к ней сквозь адское пламя, не трепеща, не бледнея, не малодушествуя…» (12, 614).
Пришелец из XIX в., Янки в своей деятельности прямо ориентируется на опыт французской революции, послуживший отправной точкой для всей истории его столетия (а в значительной степени и его страны).
История преподает Янки, а заодно и Марку Твену, жестокий урок, в чем-то сходный с тем, какой был преподан ею людям 1793 г. Рационалистическая мысль, замешанная на дрожжах Просвещения, наталкивается на существование законов истории. Они-то и оказываются незримой преградой, стоящей на пути освободительных порывов Хэнка Моргана. Тщетно пытается писатель объяснить причину постигшей его героя катастрофы. В рамках его философии истории для нее нет объяснений. Ведь для того, чтобы разгадать эту трагическую тайну, нужно понимать, что «общество… не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами», ибо в его власти только «сократить и смягчить муки родов».
Антропоцентрическому просветительскому сознанию с его верой в беспредельное могущество разума как единственного двигателя прогресса эта истина недоступна. Поэтому единственный источник трагических неудач Янки Твен находит в незрелости народного сознания. «Сердца дали трещину!» - с горечью констатирует Хозяин, убедившись, что порабощенные церковью рабы не смеют ополчиться против ее зловещей власти. Но при всей убедительности такой мотивировки она проясняет лишь одну из сторон конкретной социально-исторической ситуации. Ведь всей логикой своего романа Твен показывает, что даже удавшаяся буржуазная революция не положила конец господству социального зла, а лишь видоизменила его внешние формы. Революционные потрясения 1770-х годов сделали США республикой, но отношения социального неравенства сохранились, и правит страной не рабочий из штата Коннектикут, а лицемерный стяжатель - Эндрью Ленгдон.
Из книги Как далеко до завтрашнего дня автора Моисеев Никита НиколаевичЧетверг, позднее Пришло ночное письмо из «Белого петуха» и письмо от понедельника, первое, очевидно более позднее, но не наверняка. Я только раз быстро их просмотрел и должен тебе сразу ответить, просить тебя не думать обо мне плохо… И никакой ревности тут нет, просто
Из книги Пять портретов автора Оржеховская Фаина МарковнаПонедельник, позднее Ах, так много документов пришло именно сейчас. И для чего я работаю, вдобавок на невыспавшуюся голову. Для чего? Для кухонной печки.* * *Теперь еще и поэт, первый, он к тому же гравер по дереву, офортист, и не уходит, и столько в нем жизни, что он все
Из книги Дмитрий Мережковский: Жизнь и деяния автора Зобнин Юрий ВладимировичПомянем Марка Твена Мне помнится, что у Марка Твена есть прелестный рассказ о том, как он редактировал сельскохозяйственную газету и что из этого вышло. Эпизод, описанный великим писателем мог произойти не только в Америке. Мало ли кто и почему, например у нас, становился
Из книги Чехов автора Бердников Георгий Петрович7. Позднее знакомство …Зачем он сидит здесь в полном бездействии у своего рабочего стола и думает о композиторе, который давно уже стал классиком? К чему теперь эти воспоминания, когда они исчерпаны в его, Стасова, многолетних трудах? Всем известно, что он пропагандист
Из книги Марк Твен автора Мендельсон Морис Осипович Из книги Марк Твен автора Чертанов МаксимПозднее, трудное счастье Письма, которые Чехов получает от Ольги Леонардовны, живы, занимательны, непосредственны, искренни - искренни и тогда, когда она рассказывает о себе, о своем состоянии, настроении, и тогда, когда проявляет заботу об Антоне Павловиче. Тут и вопросы
Из книги Автопортрет: Роман моей жизни автора Войнович Владимир Николаевич«Университеты» Марка Твена И после того как юноша Сэм Клеменс ушел от Амента, ему приходилось не очень-то легко. То и дело прорывалось раздражение против Ориона, который, став фактическим главою семьи, никак не мог обеспечить ее минимальных нужд. Редактора Клеменса вечно
Из книги Михаил Булгаков. Тайная жизнь Мастера автора Гарин Леонид Из книги Римский-Корсаков автора Кунин Иосиф Филиппович Из книги Мир Марка Твена автора Зверев Алексей Из книги Марк Твен автора Ромм Анна СергеевнаПозднее раскаяние Лакшина Наши отношения стали портиться в начале 1962 года, когда я написал повесть «Кем я мог бы стать» с эпиграфом из австралийского поэта Генри Лоусона (перевод Никиты Разговорова): «Когда печаль и горе, и боль в груди моей, и день вчерашний черен, а
Из книги автора4.4 Позднее творчество Булгакова К позднему творчеству Михаила Афанасьевича Булгакова можно условно отнести два блока. Первый составляют произведения из так называемой «Мольериа?ны» - переводы и адаптации двух произведений Молье?ра для русского театра, а также
Из книги автораПОЗДНЕЕ ПРИЗНАНИЕ Случилось то, чего он ждал долгие годы, на что надеялся и не позволял себе надеяться, во что приказывал себе не верить: его признали. Не в кружке энтузиастов, а в обширном кругу людей, любящих музыку. Возраставший от оперы к опере успех в Москве
Из книги автора Из книги автораНачало пути. Литературная позиция Марка Твена Творческая жизнь Твена началась в переломный момент истории США, когда страна, едва оправившаяся от революционных потрясений 1861–1865 гг., только начинала осмыслять их подлинное значение. Писатель Сэмюэль Ленгхорн Клеменс,
Марк Твен (настоящее имя – Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс) родился 30 ноября 1835 года в многодетной семье Джона Маршала и Джейн. До четырех лет жил в маленьком городе Флориде, штат Миссури. Потом вместе с семьей переехал в другой небольшой городок в Миссури – Ганнибал. Именно его Твен позже увековечил на страницах своих произведений.
Когда будущему писателю исполнилось 12 лет, скончался его отец. Семье он оставил большое количество долгов. Твену пришлось устроиться на работу. Его взяли учеником наборщика в газету «Миссури Курьер». Вскоре старший брат Марка Твена – Орайон – приступил к изданию собственной газеты. Изначально она называлась «Вестерн Юнион». Потом ее переименовали в «Ганнибал Джорнал». Марк Твен старался помогать брату, выступая в качестве наборщика и периодически в роли автора.
С 1853 по 1857 год Твен путешествовал по США. Среди мест, где он успел побывать, - Вашингтон, Цинциннати, Нью-Йорк. В 1857-м Твен собирался отправиться в Южную Америку, но вместо этого поступил в ученики к лоцману. Спустя два года ему выдали лоцманское свидетельство. Твен признавался, что этой профессии мог бы посвятить всю жизнь. В его планы вмешалась гражданская война, начавшаяся в 1861 году и положившая конец частному пароходству.
В течение двух недель Твен воевал на стороне южан. С 1861 по 1864 год жил на территории Невада, где среди прочего на протяжении нескольких месяцев трудился на серебряных приисках. В 1865-м вновь решил попытать счастья в качестве старателя. Только на этот раз занялся поисками золота в Калифорнии. В 1867-м был опубликован дебютный сборник Твена «”Знаменитая скачущая лягушка” и другие очерки». С июня по октябрь писатель путешествовал по европейским городам, в том числе и заезжал в Россию. Кроме того, он побывал в Палестине. Полученные впечатления легли в основу книги «Простаки за границей», изданную в 1869 году и пользовавшуюся огромным успехом.
В 1873 году Твен поехал в Англию, где принял участие в публичных чтениях, проходивших в Лондоне. Ему удалось познакомиться со многими именитыми литераторами. В их числе – выдающийся русский писатель И. С. Тургенев. В 1876 году была впервые опубликована повесть «Приключения Тома Сойера», которая впоследствии стала одним из самых популярных произведений Твена. Книга рассказывает о приключениях мальчика-сироты, живущего в вымышленном городке Санкт-Петербург и воспитываемого тетушкой. В 1879 году Твен путешествовал вместе с семьей по европейским городам. Во время поездки он встречался с И. С. Тургеневым, английским натуралистом и путешественником Чарльзом Дарвином.
В 1880-х годах вышли романы «Принц и нищий», «Приключения Гекльберри Финна», «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура», сборник «”Похищение белого слона” и другие рассказы». В 1884 году открылось собственное издательство Твена «Чарльз Уэбстер и компания». В конце 1880−начале 1890-х финансовое положение писателя становилось хуже и хуже. Издательство обанкротилось – Твен потратил значительную сумму на приобретение новой модели печатного станка. В итоге ее так никогда и не запустили в производство. Немаловажную роль в жизни Твена сыграло знакомство в 1893 году с нефтяным магнатом Генри Роджерсом. Роджерс помог писателю спастись от финансового краха. При этом дружба с Твеном оказала значительное влияние на характер магната – из скряги, которое не сильно волновали проблемы посторонних, он превратился в человека, активно занимавшегося благотворительностью.
В 1906 году Твен встретился в США с писателем Максимом Горьким, после чего публично призвал к поддержке русской революции. Марк Твен скончался 21 апреля 1910 года, причиной смерти стала стенокардия. Писателя похоронили на кладбище Вудлон, расположенном в Элмайре, штат Нью-Йорк.
Краткий анализ творчества
Писательская деятельность Твена началась после гражданской войны, завершившейся в 1865 году и оказавшей огромное влияние как на общественную, так и на литературную жизнь США. Он был представителем демократического направления американской литературы. В его произведениях реализм сочетался с романтизмом. Твен был наследником американских писателей-романтиков XIX столетия и одновременно их ярым противником. В частности, уже в самом начале творческого пути он сочинял ядовитые пародии в стихах на Лонгфелло, автора «Песни о Гайавате».
Ранние произведения Твена, среди них – «Простаки за границей», в которых высмеивается старушка Европа, и «Налегке», где рассказывается о Новом Свете, - наполнены юмором, жизнерадостным весельем. Творческий путь Твена – путь от юмора к горькой иронии. В самом начале писатель создавал непритязательные юмористические куплеты. Его позднее творчество – очерки человеческих нравов, наполненные тонкой иронией, острая сатира, критикующая американское общество и политиков, философские размышления о судьбе цивилизации. Важнейший роман Твена – «Приключения Гекльберри Финна». Книга вышла в 1884 году. Хемингуэй назвал ее самым значительным произведением Марка Твена и всей предшествующей литературы США.
Знаменитый американский писатель Марк Твен (Самюэль Ленгхорн Клеменс), живший позднее Уитмена, имел возможность с еще большей ясностью увидеть, как далека его родина от идеала подлинной демократии. Несмотря на это, Твен в большей части своих произведений оставался писателем жизнерадостным, замечательным юмористом.
Большинство произведений Твена связано с традициями народного юмора Америки, что придает его многочисленным рассказам особую прелесть, яркую национальную окраску. В самых незначительных явлениях Твен замечает смешное и о самых обыденных вещах рассказывает изобретательно и остроумно. Он показывает торгашеский дух буржуазии, жажду наживы и беспринципность политиканов. В рассказе «Как меня выбирали в губернаторы» он высмеивает предвыборную кампанию, превратившуюся в соревнование клеветников. В рассказе «Журналистика в Теннесси» изображает грубые нравы американской печати, погоню за сенсацией, беспринципную борьбу конкурирующих газет. В таких всемирно известных рассказах, как «Разговор с интервьюером», «Мои часы», «Как я редактировал сельскохозяйственную газету» и др., привлекает изобретательность автора, который создает необычайно смешные по своей неожиданности и нелепости ситуации.
Твен очень наблюдательный писатель, прекрасный знаток психологии и быта простых людей Америки, буржуазной и мещанской среды. На своем жизненном пути он встречался с людьми самых разнообразных профессий. Сын провинциального судьи, он с 12 лет начал работать: учеником в типографии, наборщиком, лоцманом на пароходе и, наконец, журналистом. Из воспоминаний о пароходе, на котором он плавал по Миссисипи, возник и псевдоним писателя: «марк твен» – термин, употребляемый при измерении глубины реки.
Воспоминания о детских годах послужили Твену материалом для двух всемирно известных любимых детских книг – «Приключения Тома Сойера» (1876) и «Приключения Гекльберри Финна» (1884). Том и его друзья ищут романтических приключений и свободы вдали от мещанского провинциального городка, от скуки религиозных воскресных школ, от нудных наставлений школьных учителей. Со свойственными Твену наблюдательностью и тонким юмором обрисованы нравы американской провинции первой половины XIX в. А детские переживания Тома раскрыты писателем с трогательной любовью и проникновением в психологию подростка.
Том Сойер – один из самых обаятельных образов детской литературы. Пусть в своих выдумках и проказах он иной раз не знает меры, зато в серьезных, а подчас и опасных переделках Том остается верным и отважным другом. Выступая на суде свидетелем, Том не побоялся взять под защиту обвиненного в убийстве старика и сказать правду о подлинном убийце – страшном и мстительном индейце Джо. Он далеко не всегда правдив, но мы гораздо больше верим в его привязанность к тете Полли, заменяющей ему мать, чем в любовь к ней «примерного», но эгоистичного, подчас коварного и расчетливого брата Тома – Сида.
Когда Марк Твен писал книги о Томе и Геке, рабство в Америке уже отменили. Но угнетение негров и расовое неравенство оставалось, как продолжает оно существовать и сейчас. Твен не мог относиться равнодушно к этому позорному явлению американской жизни.
В повести о маленьком бродяге, свободолюбивом Геке Финне, постоянно рядом с ним его друг – черный невольник, беглый негр Джим. Они странствуют на плоту по реке Миссисипи: Гек сбежал от богатой вдовы, которая приютила его, но замучила своими надоедливыми наставлениями, а Джим стремится попасть в свободные штаты, где нет рабства.
Твен не только веселый юморист, но и блестящий сатирик. Его книга «Янки при дворе короля Артура» (1889) разоблачает феодально-монархические пережитки, которые еще сохранились в некоторых буржуазных странах Европы. Писатель, так же как и его герой, приходит к мысли, что только революция может дать свободу угнетенному человеку. И когда произошла русская революция 1905 г., она встретила горячее сочувствие у Твена.
Почти все дети нашей страны знают интереснейшую историю, написанную М. Твеном, – «Принц и нищий» (1882). В ней рассказывается о судьбе маленького оборвыша Тома Кенти и английского принца Эдуарда. Действие происходит в XVI в. По чистой случайности Том становится на время наследником престола, а принц Эдуард вместо Тома оказывается среди нищих. Тогда-то маленький принц и узнает правду о горькой судьбе своего народа, о жестоком произволе королей, их министров и чиновников. Постепенно меняются взгляды и отношение к жизни ранее избалованного и не знавшего людского горя ребенка. И, вернувшись опять в свой дворец, Эдуард делается добрым, заботящимся о благе своего народа королем. А Том Кенти, хоть иной раз и попадал в смешные положения, не зная придворного быта, восхищает читателя: нищий мальчик из народа, сам того не понимая, часто бывал куда мудрее всех важных и опытных министров.
Многие произведения Твена не печатались на его родине до последнего времени. Слишком резки его высказывания об американской «демократии» и колониальной политике.
Лишь недавно увидали свет письма и дневники Твена, его незаконченная автобиография, памфлеты и др. Они рассказывают о том, что честный художник, горячо любивший свой народ, испытывал мучительные разочарования, видя, как попираются в его стране демократические идеалы.
МАРК ТВЕН«Хорошие друзья, хорошие книги и спящая совесть - вот идеальная жизнь»
2 июня 1897 года еженедельник New York Journal опроверг слухи о смерти писателя Марка Твена, который, увидев некролог, прислал в редакцию телеграмму: «Сообщения о моей смерти несколько преувеличены». К этому времени он потерял детей, начал погружаться в депрессию, но не утратил чувства юмора, присущего ему и сделавшего его известным.
Марк Твен - первый, по мнению современников, истинно американский писатель, оратор и изобретатель резинки, не дававшей упасть брюкам
«Бог создал человека, потому что разочаровался в обезьяне. После этого он отказался от дальнейших экспериментов»
Марк Твен, или как его на самом деле звали Сэмюэл Клеменс, родился 30 ноября 1835 года в городе Флорида (штат Миссури, США) в бедной многодетной семье (на фото дом, в котором родился писатель). Его отец умер в 1847 году, оставив много долгов, поэтому детям рано пришлось начать работать. Старший брат Твена Орайон начал издавать газету, а будущий писатель работал в ней наборщиком, реже и сам писал небольшие статьи. Но больше его привлекала работа лоцмана, поэтому скоро он отправился на реку Миссисипи, где проработал до 1861 года, до тех пор пока не началась Гражданская война. В поисках нового занятия Твен вступил в масоны в ложе «Полярная звезда» №79 в Сент-Луисе
«Я никогда не позволял, чтобы мои школьные занятия мешали моему образованию»
Твен некоторое время участвовал в гражданской войне на стороне народного ополчения, но в 1861 году уехал на запад, где его брату предложили должность секретаря губернатора Территории Невада. Именно на западе Твен сформировался как писатель, а к тому же скопил значительный капитал, став шахтером, и начал добывать серебро. Но для того, чтобы заниматься этим постоянно, Твен был недостаточно терпелив, поэтому скоро нашел работу корреспондента в газете Territorial Enterprise, где впервые использовал псевдоним «Марк Твен». А в 1864 году он переехал в Сан-Франциско и начал писать для нескольких газет одновременно. Первый успех пришел к нему в 1865 году после публикации его рассказа «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса», который был назван «лучшим произведением юмористической литературы, созданным в Америке к этому моменту»
«Прежде всего нужны факты, а уж потом их можно перевирать»
Марк Твен всегда настаивал на нелитературном происхождении своего псевдонима, якобы он был взят им в юности из терминов речной навигации. Когда он был помощником лоцмана на Миссисипи, выкрик «марк твен» (англ. mark twain, дословно -«метка двойка») означал, что достигнута минимальная глубина, пригодная для прохождения речных судов. Однако в сентябре 2013 года в Mark Twain Journal была опубликована статья, в которой предлагалось новое объяснение его происхождения. В Vanity Fair за 1861 год (то есть за два года до того, как Марк Твен впервые использовал свой псевдоним) авторы обнаружили юмористический рассказ Артемуса Уорда «Северная звезда» о трех моряках, которые принимают решение отказаться от компаса из-за его «приверженности северу»,- моряков зовут Господин Густой Лес, Ли Шпигат и Марк Твен. Главный редактор Mark Twain Journal утверждал, что им удалось-таки поймать Твена: о его любви к юмористическому отделу Vanity Fair было известно давно, во время своих первых стендап-выступлений Твен читал именно произведения Уорда, так что о совпадении речь идти не может
На фото слева направо Девид Грей, Марк Твен и Джордж Альфред Таунсенд
«Народ разделился на патриотов и предателей, и никто не в силах отличить одних от других»
Находясь в 1866 году на Гавайях, Твен писал письма о своих приключениях. Когда он вернулся из путешествия, газета Alta California предложила ему поехать в турне по штату, читая лекции, основанные на письмах. Лекции имели оглушительный успех, а Твен объехал весь штат, развлекая публику и собирая по доллару с каждого слушателя. В 1869 году вышла его книга «Простаки за границей», в основу которой легла его поездка по Европе и Ближнему Востоку. Она распространялась по подписке и получила огромную популярность. В 1883 году вышла книга острой сатиры «Жизнь на Миссисипи», в которой он критиковал политиков. Но самым большим вкладом в литературу считаются романы Твена «Приключения Тома Сойера» (1876), «Принц и нищий» (1881), «Приключения Гекльберри Финна» (1884), «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889)
«Сначала Бог создал мужчину, потом он создал женщину. Потом Богу стало жалко мужчину, и он дал ему табак»
Марк Твен шутил, что он никогда не учился курить, а просто попросил огонька сразу, как появился на свет. Знакомые и близкие писателя говорили, что он постоянно курил, во время работы в его комнате стоял такой густой дым, что самого Твена почти не было видно
«Когда я и моя жена расходимся во мнениях, мы обычно поступаем так, как хочет она. Жена называет это компромиссом»
В 1870 году Твен женился на Оливии Лэнгдон (на фото в центре). Их познакомил ее брат Чарльз за три года до свадьбы. Все это время влюбленные общались, посылая друг другу письма. Когда Твен впервые сделал Оливии предложение, она отказалась, но через некоторое время все же изменила свое решение. В ноябре 1870 года у Твена и Оливии родился сын, но он был недоношенным и очень слабым и спустя полтора года умер. К тому времени семья жила в Коннектикуте, была очень уважаема в литературных кругах. В 1872 году родилась дочь Оливия Сьюзан. Она умерла в 25-летнем возрасте, а в 2010 году на аукцион Sotheby`s в Нью-Йорке была выставлена рукопись неопубликованного рассказа Марка Твена, посвященная ей. В 1874 году родилась Клара (на фото) - единственный ребенок писателя, который дожил до старости. В 1880 году на свет появилась младшая дочь Твена Джейн, она умерла незадолго до своего 30-летия
«Нет более жалкого зрелища, чем человек, объясняющий свою шутку»
Твен был прекрасным оратором, выступал с лекциями, любил анекдоты и юмористические рассказы. Он много времени уделял поиску молодых талантов, помогал им, печатал в своем издательстве, которое приобрел в 1884 году. Кроме того, он обожал бильярд и мог проводить за игрой целые вечера. Также он был видной фигурой Американской антиимперской лиги, выступающей против американской аннексии Филиппин. Кроме того, он активно поддерживал образование, организовывал образовательные программы, особенно для афроамериканцев и талантливых людей-инвалидов
Марк Твен обожал технику и изобретения, но как настоящего бизнесмена его интересовал не столько сам технический прогресс, сколько деньги, которые изобретения приносили. На счету самого писателя три патента. В 1871 году он запатентовал резинку, не дававшую упасть брюкам; через год - альбом с кусочками липкой ленты на страницах для наклеивания вырезок и в 1885-м - интеллектуальную настольную игру, помогающую запоминать даты исторических событий. Самым удачным в коммерческом отношении оказался альбом для вырезок, он принес десятки тысяч долларов.
На фото: Марк Твен и математик Джон Льюис
Марк Твен дружил с Николой Теслой, встречался с Томасом Эдисоном. Увлекаясь техникой, он не пропускал ни одного важного изобретения. Конечно, не смог пройти Твен и мимо изобретения Джеймса Пейджа. В те времена тексты книг и газет набирали в типографиях вручную. Наборная машина Пейджа (на фото) значительно ускоряла этот процесс. После первой же встречи с изобретателем в 1880 году писатель купил на $2 тыс. акции компании Farnham Typesetter, где работал Джеймс Пейдж, а через некоторое время, увидев прототип в действии, еще на $3 тыс. Он был уверен в успехе и считал эти $5 тыс. самым выгодным вложением денег в своей жизни. В 1885 году Пейдж попросил у Твена, к тому времени ставшего главным спонсором его изобретения, $30 тыс. на очередные усовершенствования. Через два года деньги кончились, а Джеймс Пейдж все еще не был готов к запуску своей машины в производство. К 1888 году общая сумма вложений Твена достигла $80 тыс., а Пейдж лишь повторял снова и снова, что через пару недель будет готов к испытаниям. 5 января 1889 года наборная машина наконец заработала, но быстро сломалась. Марк Твен еще год давал на аппарат Пейджа по $4 тыс. в месяц и только в 1891-м перестал бросать деньги в эту бездонную яму. Джеймс Пейдж умер в нищете в приюте для бедняков, а Твен оказался на грани банкротства. За 11 лет он потратил на наборную машину Пейджа $150 тыс. ($4 млн в нынешнем эквиваленте)
«Единственная разница между налоговиком и таксидермистом в том, что таксидермист оставляет шкуру»
Марк Твен пришел к выводу: от операции с ценными бумагами следует воздерживаться в двух случаях - если у вас нет средств и если они у вас есть. Он закрыл дом в Хартфорде и сначала уехал с семьей в Европу, а затем отправился в мировое турне с лекциями. Оно оказалось на удивление успешным, что позволило ему к январю 1898 года сполна рассчитаться с кредиторами, чего он, кстати, объявив себя банкротом, делать был не обязан.
На фото: Марк Твен с дочерью Кларой и ее подругой мисс Мари Николь
Кроме наборной машины Пейджа Марка Твена сильно подвело издательство Charles L. Webster & Company (Чарльз Уэбстер был мужем его племянницы и директором издательства), которое он открыл в 1884 году и которое обанкротилось через десять лет. Первая же выпущенная Твеном книга - «Приключения Гекльберри Финна» - имела большой успех. Еще больше денег принесли мемуары бывшего президента США генерала Улисса Гранта. Марк Твен уговорил Гранта издать мемуары у него, пообещав 70% прибыли. В результате генерал Грант заработал более $8 млн в нынешнем эквиваленте. Твен тоже не остался внакладе, он получил около $4 млн. В банкротстве издательства Марк Твен тоже должен был винить себя. В полной уверенности, что американцы обожают биографическую литературу, он издал биографию папы Льва XIII, но не сумел продать и 200 экземпляров
Марк Твен был одним из родоначальников коллективных романов. Идея в начале XX века пришла в голову известному писателю Уильяму Дину Хоуэллсу. Он придумал предложить популярным авторам вместе написать роман о том, как простая помолвка полностью меняет жизнь двух семей, - каждый автор должен был сочинить главу от лица своего персонажа, при этом авторство конкретных глав не разглашалось. Осуществить проект взялась Элизабет Джордан - журналистка, суфражистка, редактор первых романов Синклера Льюиса, с 1900 по 1913 год работавшая в Harper"s Bazaar. Первым ей удалось привлечь в качестве автора Генри Джеймса (своего тогдашнего возлюбленного) - вслед за ним участвовать согласились Марк Твен и еще десяток популярных писателей. Предприятие оказалось мучительным: авторы внезапно отказывались, опаздывали со сдачей текстов и требовали больше гонорара, чем у коллег. Тем не менее каждый выпуск Harper"s Bazaar с очередной главой «Всей семьи» расхватывали за день, впоследствии все 12 частей были изданы одной книгой, выдержавшей несколько переизданий. «Не книжка, а бардак», - говорила о ней сама Джордан, но начало традиции было положено.
На фото: Марк Твен и писательница Дороти Квик
Писатель Уильям Фолкнер: «"Гек Финн" приближается к Великому Американскому Роману, а Марк Твен - к великому американскому романисту, но Твен никогда не писал романов. Мы исходим из того, что у романа есть установленные правила, а его работа слишком рыхлая - куча материала, набор событий»
Сегодня романы Твена «Тома Сойер» и «Приключения Гекльберри Финна» не слишком-то жалуют в Америке, их изгоняют из одного штата за другим. Сначала книга считалась асоциальной: Том Сойер и особенно Гек Финн - мальчики непослушные, а потому ничему хорошему детей научить не могут. Представители же афроамериканских организаций Америки подсчитали, что на первых 35 страницах приключений Гека Финна слово «ниггер» употребляется 39 раз. Сам Твен относился к цензуре с иронией, говоря, что она является едва ли не лучшей рекламой его книг. Однако он прислушивался к мнению своей семьи и не печатал произведения, которые, по мнению домочадцев, могли оскорбить религиозные чувства людей. Так, например, «Таинственный незнакомец» остался неопубликованным до 1916 года. А самой противоречивой работой Твена, вызвавшей толки и осуждение, была юмористическая лекция в парижском клубе, опубликованная под названием «Размышления о науке онанизма». Эссе было опубликовано лишь в 1943 году ограниченным тиражом
«Я не боюсь исчезнуть. Прежде чем я родился, меня не было миллиарды и миллиарды лет, и я нисколько от этого не страдал»
Чем старше становился Твен, тем больше он погружался в депрессию. Главной причиной была смерть его детей и жены Оливии в 1904 году, друга Генри Роджерса в 1909 году, который буквально спас Твена от финансового краха. Кроме того, его волновало то, что популярность его как писателя значительно уменьшилась. Тем не менее он не растерял своего чувства юмора. Свидетельством тому был его ответ на ошибочный некролог в New York Journal. В 1897 году он прислал в редакцию письмо, в котором написал: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены». Он умер спустя 13 лет, 21 апреля 1910 года от стенокардии.
Марк Твен – американский писатель, журналист и общественный деятель. Его творчество насыщенно острым юмором и сатирой, однако им было написано немало произведений в жанре публицистики и философской фантастики.
По романам и рассказам Твена сняты десятки художественных и мультипликационных фильмов, а его «Приключения Тома Сойера» знают во всем мире.
Итак, перед вами краткая биография Марка Твена .
Биография Твена
Марк Твен (настоящее имя Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс) родился 30 ноября 1835 года во Флориде (штат Миссури, ).
В день его рождения над Землей пролетела комета Галлея. Интересен факт, что в день смерти писателя, та же комета снова пронесется над Землей (см. ).
Отец Марка Твена, Джон Маршалл, работал судьей, а мать, Джейн Лэмптон, была домохозяйкой. Однако, несмотря на как будто бы неплохую должность отца, семья испытывала серьезные материальные трудности.
В связи с этим семейство Клеменсов решило переехать в судоходный город Ганнибал. Именно этот небольшой городок с его достопримечательностями оставил в памяти будущего писателя множество приятных и теплых воспоминаний, сыграв в биографии Твена важную роль.
Детство и юность
Когда Твену исполнилось 12 лет, от пневмонии скончался его отец, оставив после себя множество долгов. По этой причине детям пришлось оставить учебу и пойти на работу.
Марк Твен в 15 лет
Вскоре старший брат Твена начал издавать газету. В результате Марк стал работать в ней наборщиком. Именно тогда юноша начал иногда писать и собственные статьи.
В 18-летнем возрасте Твен отправляется в путешествие по городам Америки.
В данный период биографии у него пробуждается особенный интерес к . Он долгое время проводит в библиотеках, читая разных жанров.
Со временем Марк Твен становится лоцманом на судне. По его собственным словам ему очень нравилась данная профессия, требующая внимательности и знания фарватера.
Однако, когда в 1861 г. началась гражданская война, частное судоходство пришло в упадок. В итоге парню пришлось искать другую работу.
Творческая биография Твена
Со временем Марк Твен отправляется на Дикий запад для добычи драгоценных металлов. Несмотря на то, что прииски не сделали его богатым, в этот период биографии ему удалось сочинить несколько остроумных рассказов.
В 1863 г. литератор впервые подписывает свои книги псевдонимом Марк Твен, взятым из судоходной практики. В будущем он будет издавать все свои труды только под этим именем и именно с ним он войдет в историю мировой литературы.
Дебютным произведением в биографии Твена стала «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса». Этот юмористический рассказ получил большую популярность во всей Америке.
Марк Твен в молодости
После этого Твен начал активно заниматься писательской деятельностью. Ему предлагали сотрудничать многие авторитетные издания, которые хотели, чтобы именно у них публиковались произведения восходящей литературной звезды.
Вскоре Марк обнаруживает у себя дар оратора, в связи с чем он начинает часто выступать в разных залах перед большой аудиторией. В этот период биографии он знакомится с будущей супругой Оливией, которая была сестрой его друга.
Произведения Твена
На пике своей популярности Марк Твен пишет несколько книг в жанре реализма, которые получили множество положительных отзывов у критиков.
В 1876 г. из-под его пера вышла знаменитая повесть «Приключения Тома Сойера», принесшая ему еще большую популярность. Интересно, что в ней было немало автобиографических эпизодов из жизни автора.
После этого в печать выходит новый исторический роман Марка Твена «Принц и нищий». В Америке книга имела ошеломительный успех. Позже данное произведение переведет , благодаря чему советские граждане смогут по достоинству оценить этот прекрасный роман.
В середине 1880-х годов Марк Твен открывает собственное издательство, в котором он печатает роман «Приключения Гекльберри Финна». Позже он издает бестселлер «Воспоминания», который посвящает американскому президенту Улиссу С. Гранту.
Типография Твена просуществовала около 10 лет, пока полностью не обанкротилось по причине экономического кризиса, начавшегося в США.
Стоит заметить, что последние произведения Твена хотя и были достаточно популярными, однако уже не имели такого успеха, как первые.
В это время в биографии писателя наблюдался пик славы и признания: ему присваивали докторские степени в разных американских университетах и всячески чествовали его.
Друзья Марка Твена
Марк Твен очень интересовался . У него были дружеские отношения с известным изобретателем (см. ). Вместе с ним он мог долгое время проводить в лаборатории, наблюдая за исследованиями «Повелителя молний».
Еще одним близким другом Твена являлся нефтяной магнат Генри Роджерс. Интересно, что по своей натуре Генри был очень скупым человеком. Однако после долгого общения с писателем он кардинально изменился.
Магнат помог Марку Твену избавиться от финансовых трудностей, а также начал жертвовать солидные суммы денег на благотворительность. Причем о многих его пожертвованиях стало известно лишь после смерти Роджерса.
Смерть
В последнее десятилетие жизни Марку Твену пришлось испытать немало трагедий, связанных с его семьей. Он пережил смерть троих детей и супруги Оливии, которую очень любил.
Возможно, именно поэтому в данный период биографии он окончательно потерял веру в Бога и начал пропагандировать атеизм. Особенно это было заметно в произведениях «Таинственный незнакомец» и «Письмо с земли», изданных уже после смерти классика.
Сэмюэль Клеменс, известный всему миру как Марк Твен, умер 21 апреля 1910 года в возрасте 74 лет.
Официальной причиной его смерти стала стенокардия. Писатель был похоронен в штате на кладбище Вудлон в Элмайре.
Фото Твена
Ниже можно посмотреть те немногие фото Марка Твена, которые вообще существуют.
Если вам понравилась краткая биография Твена – поделитесь ею в социальных сетях. Если же вам нравятся биографии великих людей вообще и в частности – подписывайтесь на сайт . С нами всегда интересно!
Понравился пост? Нажми любую кнопку.
