Никто никогда не видел меня пикирующей вниз. Три вопроса для галины вишневской Галина вишневская биография личная жизнь
Детство Галины Вишневской
Родным городом певицы является Ленинград. Галина была совсем маленькой девочкой, когда её родители развелись. Она оказалась у бабушки (матери отца) в городе Кронштадте, куда её отдали на воспитание.Война началась, когда ей было всего четырнадцать. Бабушка скончалась, не пережив блокады, и оставшаяся одна Галя была принята в местный отряд ПВО. В семнадцать лет девушка поступила на работу в дом культуры города Выборга, где трудилась помощником осветителя.
Галина Вишневская - Каста Дива
В 1943-ем году начала работать музыкальная школа. Там Галина училась петь. Когда блокаду сняли, девушку приняли в хор Театра оперетты. Очень скоро вокальные данные Вишневской были замечены, и она начала исполнять сольные партии. Чтобы совершенствовать вокал, Галина брала уроки. Ради подработки юная певица выступала в филармонии и на эстраде.
Начало карьеры певицы Галины Вишневской
В 1952-ом году Галина отправилась на организованный Большим театром Всесоюзный конкурс. При том что у неё отсутствовало классическое музыкальное образование, её пригласили в Большой в качестве стажёра. Там оперной певице сразу предложили в «Фиделио» исполнить партию Леоноры.Обладание не только вокальными, но ещё и актёрскими данными сделало её сразу любимицей публики. Вскоре она появилась в «Снегурочке» и в «Евгении Онегине». Прошло ещё немного времени, и Галина начала выходить на сцену в качестве исполнительницы главных партий в «Аиде», «Войне и мире», «Каменном Госте», «Лоэнгрине» и др.
Галина Вишневская - прима оперной сцены
Вишневская в пятидесятых-шестидесятых годах стала примой оперной сцены. С гастрольным турне в 1959-ом году она отправилась в Америку, а в 1962-ом году выступила в Лондоне, где впервые предстала в «Аиде». Отправившись в 1964-ом в Милан, Галина Павловна пела со сцены «Ла Скала».В 1966-ом году на экраны вышел фильм-опера с участием певицы. Он назывался «Катерина Измайлова». Музыку же к этому фильму написал Дмитрий Шостакович . Зрители смогли оценить не только голос Вишневской, она смогла раскрыться и как драматическая актриса.
Галина Вишневская в эмиграции
В конце шестидесятых годов семья Галины Павловны поддержала Александра Солженицына, который в тот период был исключён из Союза писателей. Это послужило причиной того, что о Вишневской прекратили писать в журналах и газетах, хотя она и продолжала петь со сцены Большого театра.Галина Вишневская - Ария Аиды
Вскоре её гастроли оказались под запретом, не разрешали выезжать за границу, а также записывать пластинки. Всё это стало причиной того, что Галина Павловна уговорила мужа уехать за границу. Это было весной 1974-го года. Сначала на зарубежные гастроли отправился Мстислав Ростропович, который был мужем певицы, позже Вишневская отправилась вслед за ним вместе с дочерьми. Официально это было оформлено, как длительная заграничная командировка. На самом же деле, возвращаться они не собирались. Семья жила во Франции, в США и в Великобритании.
Когда же в Союзе стало известно, что Вишневская с мужем купила квартиру в Париже, их лишили советского гражданства.
Спустя некоторое время Ростропович был приглашён в США. Национальный симфонический оркестр предложил ему место главного дирижёра. Семья переехала вслед за ним. Галина Павловна всё время выступала на сценах лучших театров. Только в середине восьмидесятых годов гениальная певица перестала выходить на сцену, закончив карьеру выступлением в «Гранд-опера» в Париже. Она занялась постановкой спектаклей, выступая в качестве режиссёра, преподавала, снималась в кино и писала мемуары.
Её книга вышла в Вашингтоне и была названа «Галина». В ней, в расчете на иностранного читателя, описывалась жизнь в Союзе, благодаря чему читатели, как выразилась Галина Павловна, могли понять, что же такое – Россия.
Возвращение Галины Вишневской на Родину
В девяностых годах Вишневская с мужем вернулась на Родину, где вскоре им вернули все ордена и регалии, а также советское гражданство. Тем не менее супруги отказались от гражданства.С 1993-го года певица работала в театра имени Чехова. В постановке «За зеркалом» она сыграла Екатерину II. Был у певицы и опыт съёмки в кино. Так, Галина Павловна снялась в главной роли в кинокартине «Катерина Измайлова» по одноименной опере Д. Д. Шостаковича.
Центр оперного пения Галины Вишневской
С 2002-го года певица стала руководителем Центра оперного пения. В 2007-м году Вишневская вновь сыграла в кино главную роль. На этот раз это была кинокартина «Александра», которую снял А. Сокуров. Известно, что режиссёр написал сценарий специально для Вишневской.Смерть Галины Вишневской
В декабре 2012-го года знаменитая оперная певица скончалась. Ей было восемьдесят шесть лет. Она умерла, как сказали врачи, по причине «естественного угасания».Личная жизнь: Галина Вишневская и Мстислав Ростропович
Георгий Вишневский стал первым мужем семнадцатилетней Галины. Спустя два месяца они расстались, но фамилию девушка не меняла, так и оставшись Вишневской. Её муж был морским офицером.Галина Вишневская и Мстислав Ростропович
Марк Рубин стал следующим мужем певицы. Их разница в возрасте составляла двадцать два года. В то время он работал в должности директора Ленинградского театра оперы. В 1945-ом году их двухмесячный ребёнок умер. Вскоре Галина заболела туберкулёзом. Муж настоял, чтобы она поехала в санаторий. Со временем болезнь удалось победить.
В 1955-ом году Мстислав Ростропович стал третьим мужем Галины Павловны. Они начали встречаться на фестивале молодёжи в Праге, а спустя время поженились. Через год у них появилась дочь Ольга, а ещё через два года певица родила вторую дочку, которой дали имя Елена. Вместе супруги прожили пятьдесят два года. Ростроповича не стало в 2007-ом году.
25 октября 201625 октября исполнилось 90 лет Галине Вишневской — великой русской женщине, выдающейся актрисе и гениальной певице.
Черным кажется, влажным, ночным,
И чего на лету не коснется -
Все становится сразу иным.
Заливает алмазным сияньем,
Где-то что-то на миг серебрит
И загадочным одеяньем
Небывалых шелков шелестит.
И такая могучая сила
Будто там впереди не могила,
А таинственной лестницы взлет.
Анна Ахматова. «Слушая пение».
19 декабря 1961 (Никола Зимний). Больница имени Ленина (Вишневская пела «Бразильскую бахиану» Э.Вилла-Лобоса)
Великая женщина, Галина Вишневская всегда была окружена великими мужчинами. Она была бы великой и без них, но они были.
Ростропович
«- Мел… Мтл… Извините, трудно выговорить ваше имя…
А вы зовите меня просто Славой. Можно мне вас Галей звать?
Хорошо, зовите Галей.»
Главный мужчина ее жизни. Муж, с которым она прожила более полувека. Прошла через великую славу и тяжкие испытания. В своей книге Галина Вишневская много рассказывает об отношениях с мужем - романтических, творческих, дружеских. Действительно, семья Ростроповича и Вишневской долгое время считалась этаким эталоном ячейки общества советской творческой интеллигенции. Фотографии, где Слава дома играет на виолончели, обошли мировую прессу.
И эта пара была образцовой не только в пропагандистском смысле. Их отношения - идеал гражданских чувств. Вот, что вспоминает Вишневская о том, как Ростропович решался подписать письмо в поддержку Солженицына.
«- Оставь, не те теперь времена. Я знаю, что письмо не напечатают, и всё же какой-то круг людей узнает о нём от сотрудников редакций газет.
Но ты берёшь на себя очень большую ответственность за судьбы многих близких тебе людей. Ведь это коснётся не только тебя, но и твоих близких друзей, твоей сестры-скрипачки, которую в любую минуту смогут выгнать из оркестра, а у неё муж и дети. Ты не можешь не думать, что ждёт их, а также меня. У меня театр, и я не хочу перечислять - чего лишусь… Всё, что я создавала в течение всей жизни, пойдёт прахом.
Уж с сестрой-то ничего не случится, а с тобой мы можем фиктивно развестись, и тебя ничто не коснётся.
Фиктивный развод? А где же ты собираешься жить и что ты скажешь детям?
Жить мы будем вместе, а детям я объясню, они уже большие, и всё поймут.
Но, как я понимаю, ты предлагаешь развод, чтобы именно внешне отделить себя от семьи, а тогда мы должны жить врозь. Ты что же, собираешься тайком лазить ко мне в окна по ночам? Ах, нет? Ну, конечно, это смешно. Тогда мы будем жить вместе, а я повешу себе на грудь объявление, что не сплю с тобой в одной постели и потому не отвечаю за твои поступки. Ты это мне предлагаешь? Ты хоть никому не рассказывай, не выставляй себя на посмешище.
Но ты пойми, если я сейчас не вступлюсь, не вступится никто.
Открыто не вступится никто в любом случае. Ты выступаешь против адской машины в одиночку и должен трезво и ясно видеть все последствия. Не забывай, где мы живём, здесь с любым могут сделать всё. Возвысить и уничтожить. Вон Сталина, который был в этой стране больше, чем Бог, выбросили из мавзолея, потом Хрущёва как ветром сдуло, будто он и не был десять лет главой государства. Первое, что с тобой сделают, это тихонько вышвырнут из Большого театра, что нетрудно: ты там приглашённый дирижёр. И, конечно, твоим заграничным поездкам можешь сказать «прощай!». Ты готов к этому?
Перестань паниковать. Я уверен, что ничего не случится. Я должен это сделать, я много думал, и ты пойми…
Я тебя очень хорошо понимаю, и уж ты-то прекрасно знаешь, что в результате во всём поддержу тебя и буду рядом с тобой. Но я отчетливо представляю, что нас ждёт, а представляешь ли ты - в этом я очень сомневаюсь. Я признаю всю твою правоту, хоть сама бы этого и не сделала, имея в виду все несчастья, что свалятся на нашу семью, о чём тебе сейчас говорила… Но ты - большая личность, ты великий артист, и если ты чувствуешь, что должен высказаться, ты это делай.
Спасибо тебе. Я знал, что ты меня поймёшь.»
Шостакович
Великий композитор, а к тому времени, когда он познакомился с Вишневской, даже в ЦК КПСС понимали, что Шостакович - великий, был настолько очарован Галиной Вишневской, что начал писать специально для нее. Сначала вокальный цикл «Сатиры» на стихи Саши Черного, который был совершенно непохож на предыдущие работы Шостаковича, и с трудом пробился на сцену, естественно, из-за сатирического содержания. Потом композитор сделал оркестровку для вокального цикла Модеста Мусоргского «Песни и пляски смерти» - Вишневской очень нравился этот редко исполняемый цикл, прежде всего, из-за его драматической глубины.
Вишневская спела Катерину Измайлову в опере Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», которую он восстановил после разгрома 30-х годов (об этой опере написана знаменитая статья «Сумбур вместо музыки»). Сначала, 26 декабря 1962 года, когда восстановленная опера прошла на сцене театра Станиславского, потом - на киноэкране, в фильме Михаила Шапиро, и наконец, в постановке 1978 года, когда, выполняя завещание старшего друга, Ростропович поставил оперу в ее первой редакции 1932 года.
Бриттен
Бенджамен Бриттен впервые услышал Галину Вишневскую во время ее выступления в Ковент-Гарден. Вишневская уже в 50-е объехала почти весь мир, выступала на крупнейших оперных площадках с лучшими музыкантами и певцами.
Бриттен был очарован «советской Каллас», как называли Вишневскую в буржуазной прессе, и написал специально для нее партию сопрано в своем «Военном Реквиеме». Предполагалось, что Вишневская поет на мировой премьере «Реквиема» в Ковентри - реквием был заказан собором этого города и исполнялся на открытии отреставрированного собора, разбомбленного фашистами во время войны, состав певцов был продуман, один англичанин, один немец и Вишневская - русская, но советская власть распорядилась иначе, на премьеру в Ковентри Вишневскую не пустили, и Галина записала произведение Бриттена в составе «лучших голосов за последние 100 лет».
Там, возмущенная, что инженеры звукозаписи усадили ее с женским хором, а не с солистами-мужчинами, Галина Павловна устроила скандал, но запись все равно считается великой.
Солженицын
Александр Исаевич просто жил рядом с Галиной Вишневской почти четыре года. На даче. Галя и Слава пустили Саню, как он себя называл, пожить на даче, потому что ему негде. Правда, как пишет она в своей книге, Солженицына, жившего фактически через стену, она видела нечасто - он работал, она ему не мешала. Самое удивительное, что пресс КГБ, международная известность Солжи (очень скандальная!), подписывание писем, в общем, ничего не мешало Галине Павловне получать новые награды и звания.
Перед Солженицыным она благоговела, и если бы не Галина Павловна (потому что решения принимал, конечно, больше Ростропович, но жила на даче больше Вишневская), которой невольно пришлось принимать участие в жизни писателя, еще неизвестно, как сложилась бы судьба русской литературы.
Сокуров
Это последний киноэпизод в удивительной биографии Галина Вишневской. Достойный всей ее предыдущей жизни.
Александр Сокуров, снявший документальный фильм-посвящение Ростроповичу и Вишневской, приглашает ее на главную роль в свой фильм «Александра». Это один из первых фильмов о войне в Чечне. Бабушка Александра Николаевна приезжает к внуку-офицеру в расположение части, стоящей в Чечне. Без грима, без музыки, в фильме, который, наверное, можно назвать «мокюментари» - имитирующем документальность, Галина Павловна совершает свой последний выход на широкий экран. Сам фильм и его послание остаются до сих пор неоцененными, и можно только восхититься высочайшим уровнем мастерства Вишневской, которой во время съемок было уже 80 лет.
Галина Вишневская – легенда оперной сцены, всемирно известная певица, актриса, родилась в Ленинграде 25.10.1926 г.
Детство
Детство будущей певицы было достаточно сложным. Ее родители развелись, когда она была еще совсем малышкой. Девочка очень тяжело переживала этот разрыв, и ее отправили к бабушке. Так что в школу она пошла в Кронштадте. Но когда началась война, девочка с бабушкой вернулись в Ленинград.
Никто не ожидал, что военные события буду разворачиваться так быстро и так трагично. Эвакуироваться до начала блокады Галя с бабушкой не успели. На долю 15-летнего подростка выпали все трудности голодных месяцев блокады. Старенькая бабушка не выдержала испытаний голодом и холодом, а где были родители Галя не имела ни малейшего представления.
После смерти бабушки она пришла на призывной пункт и начала упрашивать, чтобы ее отправили на фронт. Что ей делать одной в блокадном городе, Галя совершенно не представляла. Ее зачислили в состав отряда противовоздушной обороны. Поскольку все мужчины находились на первой линии обороны города, такие отряды состояли преимущественно из женщин.
В перерывах между обстрелами девушки пели, и голос Галины выделялся своей глубокой природной красотой. Ее начали просить выступить и перед бойцами переднего фронта, так она стала принимать участие в работе фронтовой агитбригады.
Вскоре почти все бойцы, защищавшие город, знали в лицо и очень любили юную артистку. Девочку часто подкармливали после выступлений. Так она смогла пережить суровые месяцы обороны.
Новая жизнь
После того, как советские войска отстояли город, Галя осталась в Ленинграде. К 1943-1944 году жизнь постепенно начала налаживаться. В городе возобновилась работа школ, и даже открылся дом культуры. Будущая певица даже успела поучиться несколько месяцев в музыкальном училище на вокальном отделении, куда ее после прослушивания зачислили без сдачи других экзаменов.
В 1944 девушку отобрали из числа студентов для работы в театре оперетты. Поначалу она, как все начинающие артисты, пела в массовках. Но уже очень скоро ей начали доверять исполнение сольных партий, а через год она стала полноправной солисткой театра. После войны оставшаяся совершенно одна Галина для того, чтобы как-то выжить начала подрабатывать в филармонии – актерские зарплаты всегда были небольшими.
Заинтересовалась девушка также эстрадным и джазовым пением. Ее часто начали приглашать на концерты, а иногда она устраивала сольные выступления на городских эстрадных площадках. Постепенно она становилась все более известной в городе. Но о всемирной славе девушка тогда не могла еще и мечтать.
Творческий взлет
На талантливую девушку обратило внимание руководство Большого Театра. Ее пригласили на прослушивание, которое она выдержала с блеском. После стажировки Галину официально приняли в труппу Большого театра.
По тем временам это было просто неслыханно – у девушки не было законченного музыкального образования. Но ее неповторимый сильный голос был главным козырем, открывающим все двери.
Очень быстро Галина стала ведущей солисткой Большого Театра и любимицей публики. В составе труппы она много гастролировала по стране и за рубежом, покоряя одну за одной самые знаменитые сцены мира. На протяжении двух десятилетий звезда Вишневской сияла на оперном небосклоне, затмевая более именитых артистов.
Знали и ценили Галину Вишневскую в самых высоких кругах – ее любил слушать и часто приглашал на выступления сам Брежнев. Она была не только звездой, она была фактически символом советского оперного искусства. За что впоследствии и поплатилась.
Эмиграция и возвращение
В начале 60-х, когда появилось так называемое «движение шестидесятников», и многие интеллигенты начали высказываться против советского режима в том виде, в котором он тогда существовал, Галина Вишневская попала в опалу. Причиной стала ее дружба с Солженицыным, взгляды которого она разделяла и позволяла себе высказываться в его поддержку.
Вишневскую объявили диссиденткой и сделали невыездной. Хотя ее театральная карьера вроде бы не пострадала, но о певице перестали много говорить, прекратили ее показывать по телевизору, вокруг нее намеренно создали информационный вакуум. В таком напряжении она прожила более 10 лет.
В 1974 ей удалось уговорить мужа не возвращаться с очередных зарубежных гастролей. Его тоже объявили диссидентом, а когда он купил для семьи квартиру в Париже, лишили советского гражданства. Поскольку Галина отказалась отречься от родства, ее тоже выслали с дочерьми из Советского Союза.
Хотя Вишневская работала в лучших оперных театрах мира, по Родине она очень тосковала. Но до развала Союза о возвращении можно было даже не мечтать. Вновь поселиться в Москве семья смогла только в начале 90-х.
Более того, через некоторое время ей и мужу были возвращены все регалии, в сама Вишневская снова вернулась на сцену в театре Чехова. А в 2002 специально для нее был организован Центр оперного пения, которым она руководила до самой смерти.
Личная жизнь
Вышла замуж Галина впервые в очень юном возрасте – ей едва исполнилось 17 лет. Это неудивительно – оставшись совсем одна, девушка очень нуждалась в поддержке, тем более, что война была в самом разгаре. Ее мужем стал офицер Георгий Вишневский, фамилию которого она носила до самой смерти. Но сам брак продлился всего несколько месяцев.
Однако девушка недолго была одна. Спустя некоторое время ей делает предложение директор оперного театра Марк Рубин. У Галины не было к нему большой любви, но он покорил ее своим нежным и заботливым отношением, и девушка дала согласие. Разница в возрасте с супругом составляла 22 года.
Но и этот брак был сложным. Настоящей трагедией для Вишневской стала смерть их совместного ребенка, который не прожил и двух месяцев. Немного позже выяснилось, что причиной трагедии был туберкулез, которым была больна и сама Галина. Марк был очень обеспокоен судьбой юной супруги и настоял на том, чтобы она отправилась лечиться.
К счастью, оказалось, что инфекция в организм Галины попала недавно и не смогла еще слишком сильно разрушить легкие. После длительного лечения в санатории она практически поправилась. В браке супруги прожили еще несколько лет, но перед отъездом Вишневской в Москву они развелись.
С мужем Мстиславом и детьми
Третьим и последним мужем Вишневской, с которым она успела отметить золотую свадьбу, стал Мстислав Ростропович – талантливый и всемирно известный музыкант, дирижер, композитор. С ним она познакомилась во время зарубежных гастролей. Вскоре после завершения тура они вновь встретились в Москве, оформили брак и уже не расставались всю жизнь.
В этом браке Галина родила двух дочерей. С любимым мужем пережила все трудности вынужденной эмиграции и вместе с ним вернулась на Родину уже в преклонном возрасте. Ростропович скончался в 2007 году, супруга пережила его на 5 лет. Похоронена знаменитая певица в Москве на Новодевичьем кладбище.
Уходят последние из могикан, объединявших народы постсоветского пространства, даже когда страны под названием Советский Союз уже не было на картах мира.
Галина Павловна Вишневская скончалась на 87-м году жизни в Москве.
Это отрывки одного из последних интервью Галины Вишневской.
– У вас всегда была репутация примадонны с характером…
– Это не примадоннский характер. Мой характер из детства. Я же росла сиротой при живых родителях. Меня шести недель от роду подсунули бабушке и забыли о том, что я существую. Бывало, накинется на меня кто-нибудь из соседских: «Капризная, ничего не умеет делать, белоручкой растет». А бабушка в ответ: «Ладно уж, за своими лучше смотри! Накинулись все на сиротку! Радуются…» Я до сих пор помню, чувствую, как ужасно это слово «сиротка» меня обижало и оскорбляло. И я хотела родителям обязательно доказать, как они были не правы, когда меня бросили. Я всем твердила: «Вырасту и стану артисткой!» Я все время пела. Меня дразнили «Галька-артистка». А я думала, вот родители будут плакать, когда поймут, кого они бросили, а я буду проходить мимо них с гордо поднятой головой.
– А если бы в вашей жизни не было Большого театра, вы бы состоялись как певица?
– Не знаю, потому что у меня, конечно, в театре были особые условия. За границей таких условий не бывает, там постоянная борьба, в твои проблемы или самочувствие никто вникать не станет: вышел на сцену - пой! А в Большом театре я и в полтретьего дня могла отказаться от спектакля. К тому же в театре всегда был уникальный ансамбль солистов. Да еще все свои партии я сделала с великим Борисом Покровским! Где я имела бы такую возможность?
Покровскому я абсолютно верила в профессии. Как на репетициях кричал Покровский! «Дура, корова!» Другие артистки злились, бегали жаловаться, плакали... А я не обижалась: в одно ухо влетало, в другое вылетало. Воспринимала это не как грубость, а как допинг. Раз кричит - значит, хочет из меня что-то важное «вытащить». Все мои роли - от первой до последней – это его работа. Даже если были не его спектакли, я к нему приходила, чтобы он со мной позанимался. Он никогда не отказывал. Он любил со мной работать. Потому что я люблю репетировать. Для меня это самое главное и интересное в театре. Ведь когда я поступила в Большой, вообще не знала никаких партий. Взлетела в один день и сразу заняла первое положение. В свой первый сезон получила премьеру – «Фиделио» Бетховена с Покровским и Мелик-Пашаевым. Я думаю, мало таких сюжетов в истории оперного театра. Я пришла уже артистически раскрепощенной, свободной, потому что до этого уже восемь лет была на сцене - четыре года на эстраде, и столько же в оперетте.
Лучшие дня
– Вас многие не любили за это чувство свободы и страшно завидовали...
– Да уж, сколько было интриг, склок и подлостей. Помню, Слава привез мне шубу из Лондона. Это была моя первая шуба! Повесила я ее в артистической и пошла заниматься. Возвращаюсь – вся спина красным лаком для ногтей залита. Несколько ночей сидела этот лак отколупывала. Надо было отчистить каждую ворсинку, при этом нельзя же ацетон использовать – будет пятно... Я тогда пальцы себе чуть не до мяса разодрала. Но все отчистила. Противно, но ничего не поделаешь. Привыкаешь. Я с 17 лет была на сцене. Для меня это нормальный образ жизни. И так называемых «соперниц» тоже понять можно. Например, если «Евгений Онегин» идет за сезон раз пять, а хороших певиц, исполняющих партию Татьяны – семь или даже восемь, и они сидят на «скамейке запасных», и мечтают, чтобы та, кому достался заветный спектакль, голос потеряла или ногу сломала. В Большом театре оперная труппа была более ста человек. Все самые лучшие певцы страны, как только появлялись, тут же отправлялись в Большой. А ныне театрально-закулисные нравы стали еще жестче.
– А что вам самой больше всего нравилось в певице Галине Вишневской?
– Я ее воспринимаю только как голос. Может быть, потому, что я певица. Несмотря на то, что я, конечно, вижу: прекрасная фигура, тонкие черты лица – все есть. К тому же актриса. Красивая женщина, что тут кокетничать, я что – маленькая. Но для меня самое главное в ней это голос молодой девушки, серебристого тембра. Я всегда пела партии молодых: Наташа Ростова, Татьяна, Лиза, Марфа – абсолютное слияние голоса и образа. Дело в том, что мне голос был дан природой. Я открывала рот, и сразу у меня включались все нужные резонаторы. Когда разучивала партию, я моментально схватывала суть образа музыкальную, сценическую, и уже от этого шла работа над нюансами.
– Отъезд из СССР стал переломным моментом в вашей судьбе, но отрицательным или положительным?
– Мы не хотели никуда уезжать. Нас вынудили. Когда Ростропович заступился за Солженицына, которого травили, гонение перешло и на Славу. Ему не давали выступать и, если бы мы не уехали, он бы погиб. Мы боялись доноса, боялись разговаривать по телефону. Я и сейчас по телефону не люблю разговаривать. «Да», «нет» – только информация. Я никогда не писала писем, чтобы не оставлять каких-то доказательства того, что я что-то не то сказала. Все под контролем: каждое слово, каждый шаг. И так получилось, что в реальной жизни была игра. А на сцене можно было, наконец, быть откровенной. В нашем парижском доме хранятся два досье КГБ с пометкой «совершенно секретно» на меня и на Ростроповича. Именно из них, только много лет спустя мы узнали изнанку некоторых наших знакомых. Слава богу, что мы забыли о них, хотя прошло совсем немного лет. Так устроена человеческая память. А тогда стоял вопрос о спасении нашей семьи. И я приняла решение – уезжать. Когда мы оказалась за границей, то мое имя уже было достаточно известно в мире, так как с 1955 года я была «выездной» солисткой Большого театра. И на Запад, как и Слава, я приехала продолжать и заканчивать свою карьеру.
– Вы по-прежнему живете на три дома – Москва, Петербург, Париж?
– В Париже я уже давно не была. А что мне там делать? Сидеть одной в четырех стенах я не хочу. Так что квартира стоит пустая. Это уже перевернутая страница моей жизни. Но там я была счастлива. В Петербурге редко бываю. Сейчас я живу в Москве, на Остоженке, где мой Центр оперного пения, и на даче в Жуковке. Школа требует неусыпного внимания. В Центре я работаю каждый день, кроме субботы и воскресенья. Как простой трудящийся, бывший советский человек, бывший враг народа.
– Выходит, необходим постоянный окрик барыни...
– Матушки. Ну-ка, давай-давай, поворачивайся, не спи на ходу. Но я безумно счастлива, что могу помочь молодым певцам найти себя в профессии.
– С кем вам интереснее заниматься – с мальчишками или с девочками?
– По-разному. Многое, конечно, от таланта зависит. Но все же с басами больше люблю заниматься. Они меня почему-то понимают очень хорошо и быстро раскрываются. Вот в конце прошлого сезона даже на «Бориса Годунова» замахнулись! Это же надо быть такой сумасшедшей, как я, чтобы решить ставить «Бориса», который в больших театрах-то делают редко, уж очень опера трудная во всех отношениях – и в постановочном, и вокальном. И вдруг мне пришло в голову ставить это у меня в Центре, со студентами. Это все от моей безумной любви к Мусоргскому. Я его обожаю, это гений из гениев. И вот когда начали работать, стало проявляться совершенно другое, что мы видим на больших сценах. И потрясающий спектакль получился, таким, каким изначально его замыслил автор. Какая у Бориса главная черта? Совесть у него есть – это уже много. Можно и не иметь совести, будучи царем.
– Что после «Бориса» делать будете?
– Пока не знаю. Теперь сидим и думаем, на кого нам еще замахнуться. Ведь новые студенты должны осваивать и тот наш репертуар, что давно в афише Центра. А у нас уже семь больших спектаклей.
– Чему труднее всего научить современную молодежь?
– Труднее всего «выскрести глотки», убрать все уже напетые недостатки. Как правило, все, кто ко мне приходит, имеют внушительный багаж ошибок и проблем с голосом. Первый год обучения уходит на то, чтобы просто поставить голос на место. Я не говорю о каких-то взлетах. Просто, чтобы можно было слушать – без фальши и «петухов». Когда пошло правильное дыхание, голос расцветает. А уже на втором году может идти речь о наработке репертуара. Но нельзя научить, можно только научиться, я это твердо знаю по себе. И порой приходится расставаться с учениками. Они плачут, я в отчаянии, но бывают ситуации, когда совершенно ничего нельзя сделать.
– Кем из своих студентов вы особенно гордитесь?
– Но, прежде всего это наш выпускник – бас Алеша Тихомиров, который теперь успешно по всему миру поет. Да у нас много хороших учеников, работающих, в том числе, и в московских театрах: Мария Пахарь – в Музыкальном имени Станиславского, Эльчин Азизов – в Большом театре, Сергей Поляков – в «Новой Опере»…
– А кто из современных певцов последнего поколения вам нравится?
– Вообще, я даже не знаю. Я почти не хожу ни в театры, ни на концерты. Наверное, это плохо, но я – максималистка. Воспринимаю как личное оскорбление, если на сцене невесть что происходит. А сегодня среди артистов засилье махрового середняка. Они позволяют делать с собой все что угодно, не зная слова «нельзя». Сейчас катастрофически упал критерий. Любое низменное самовыражение могут назвать искусством. Я же в таком случае завожусь с пол-оборота. Совершенно теряю над собой контроль. Потом несколько месяцев хожу больная. Это ужасно, если мы будем по-хамски распоряжаться нашим национальным достоянием, по принципу «как левая нога захочет» – это, я считаю, преступление. И всякий раз буду кричать: «Верните цензуру, чтобы запретить это хамство!» Ну, когда над оперой кончат изгаляться бездарные проходимцы, возомнившие себя режиссерами! Настоящие преступники, иначе я и не могу этих людей назвать. Надо с почтением относиться к тому, что написано автором и не вносить никаких своих отсебятин. Тебе не нравится – не трогай, делай что-то другое.
– И все же. Неужели никто из нынешних певцов вам не по душе?
– Пласидо Доминго – он допевает свой уже певческий век, но это, конечно, был тенор настоящий во всех отношениях: и певец, и музыкант, и актер прекрасный. Для меня он самый лучший из всех, кого я знала. Отдача его своему делу феноменальна. К сожалению, только однажды, в конце 70-х годов мне посчастливилось петь с ним вместе. Это была абсолютно незабываемая «Тоска». Он был моим Каварадосси. Я чувствовала его полную страстную самоотдачу своему персонажу на сцене. Я уверена, он всегда не просто пел, а по-настоящему проживал характер своих героев, что, безусловно, передавалось публике. И когда мы пели спектакль, случилось нечто невероятное. В момент, когда я пошла убивать Скарпиа, в пылу страсти я даже не заметила, что у меня загорелся шиньон. Скарпиа пел греческий баритон Костас Паскалис. Он встает с пола и что-то кричит. Я остановилась и смотрю на него, а у него в глазах ужас. Когда я поняла, что у меня загорелся парик от канделябра, я выдрала шиньон вместе со своими волосами. Помню, у меня даже ногти обгорели. Слава Богу, это был финал второго акта. А в антракте я кричала – «Дайте мне скорее новый шиньон!» Мне директор сказал: «Вы что, сумасшедшая? Вы что, петь собираетесь что ли?» Я говорю: «Конечно!» И вышла на сцену опять. Мистика какая-то. У Марии Калласс тоже горел парик и тоже в «Тоске».
– А что вы считаете самым ценным в своей жизни?
– Семью и работу. Хотя это очень трудно совместимые вещи. Ну, вот все-таки получилось. Конечно, хотелось бы уделять больше внимания детям, но приходилось и уезжать на гастроли, и почти каждый день бывать в театре: то репетиции, то спектакли. Но я до девяти месяцев обеих кормила. Домработница в театр девку таскала ко мне, и я ее в антрактах кормила. Дети, естественно, между делом росли, успевала только проследить, чтобы на кривую дорожку не свернули. Но замечательные выросли две девочки и Лена, и Оля. У меня уже шесть внуков.
– Вы уже стали прабабушкой?
– Нет еще. Но вполне могу, потому что старшему внуку уже 27 лет.
– По русскому поверью считается тот, кто дождался правнуков, сразу попадает в Рай.
– Правда? Надо будет им сказать, чтобы поторопились, помогли бабушке.
– Внуки с вами только по-русски разговаривают?
– Да, но все по-русски плохо говорят, они – иностранцы. Это мое больное место, и, к сожалению, здесь уже я ничего не могла сделать. Пока они были маленькие, они блестяще говорили по-русски, без всякого акцента, а как только в школу пошли, все кончилось. Может, кто-нибудь из них будет больше связан с Россией или женится на русской, вот тогда, дело с языком пойдет лучше.
– А кто из внуков больше всего похож на вас?
– Не знаю, по-моему, они все на меня похожи. Не могу даже выделить кого-нибудь из них. Ну, младший у нас такой особенный экземпляр. Его зовут Мстислав, в честь деда. Ольгин сын, да. Сейчас ему 16 лет, отец у него француз, так что у нас настоящий месье растет. Он очень артистичный, любит пение, ему нравятся красивые вещи, картины. Он чувствует и понимает красоту. Мне это нравится. Может быть, он выкинет нам какой-то номер, пойдет куда-то по линии искусства. Я бы этого хотела.
Недавно он приезжал в Россию. Я повезла его в Петербург, там у нас дом на Неве – особняк в четыре этажа, где я все сама сделала. Так вот он там прошелся с важным видом и заключил: «Да! Это дворец. И ты никогда не должна это продавать, потому что тут вся твоя жизнь. Здесь когда-нибудь будет музей. И по пятницам он будет закрыт, потому что если каждую неделю все не проверять, все растащат».
– А у вас какие планы на счет петербургского дома?
– Я уже голову сломала, думаю: «Куда это девать все? Что с этим делать?». Я сейчас веду переговоры с Министерством культуры, но я знаю, как охраняет государство свои сокровища, не приведи Господь. Что от писем Рериха осталось? Дырка от бублика! А у нас только один архив документов совершенно феноменальный, бесценный. И предполагать, что после меня когда-нибудь эти вещи из нашего архива, которые мы так любовно собирали со Славой, вдруг появятся где-то на аукционах – это выше моих сил. Это должно принадлежать одному месту, чтобы людям он был доступен этот архив, потому что там и 50 писем Чайковского, и «Дело Распутина», и письма Екатерины II. Кроме того, личный архив Ростроповича и мой тоже.
– В семье всегда последнее слово было за вами?
– Секрет настоящей женщины в том, что она никогда не противится мужчине. Он чего-то требует, ожидает сопротивления – а она, к его удивлению, покорно отступает. И пока он пребывает в изумлении, она так же тихо наступает. Мы-то, женщины, знаем, кто на самом деле главный... Но если ты умна, то и держи свое знание при себе. Не понимаю женщин, которые кричат: хочу быть сильной как мужчина. А я вот хочу быть слабой. Не желаю никого на скаку останавливать ни коней, ни быков. Может, потому что всю жизнь именно этим и пришлось заниматься...
– Считается, что равновеликим талантам вместе ужиться невозможно. Как же у вас получилось быть вместе с Мстиславом Леопольдовичем 52 года?
– Мы очень часто разъезжались с самых первых дней нашего брака. Когда подходило время и два наших темперамента вместе уже высекали огонь, то он уезжал, то я уезжала. Соскучились, приехали: «Слава богу, опять вместе!» Думаю, что это помогло, конечно. Потому что, если всю жизнь вот так с утра до вечера… Взорвались бы, лопнули, наверное. Но сначала было трудно. Я скандалила, спорила, потому что я – молодая женщина, и мне хочется куда-то пойти, я же не пойду с кем-то… Если кто-то меня от театра до дома провожал, то вся Москва уже гудела: «А вы знаете, Вишневскую с кем видели?!». И Слава тут же заводился.
– А вы Ростроповичу поводы для ревности давали?
– На сцене всегда повод найдется, потому что я артистка… А в опере всегда объятья и любовь…
– Среди ваших поклонников были и те, ухаживания которых было не так уж просто отвергнуть…
– Вы имеете в виду Булганина? Это была ситуация, из которой постоянно надо было выкручиваться таким-то образом, чтобы и врага себе не нажить, и в то же время не пойти на какую-то связь со стариком. Поэтому когда он звонил: «Галя, приезжайте ко мне ужинать». Я говорила: «Мы приедем, спасибо». Выходили вдвоем с Ростроповичем, а у подъезда нас уже ждала машина – черный «ЗИС». Вот такой был у меня роман «втроем». Старик, конечно, жутко злился. Тут же при Славе начинал мне в любви признаваться.
– До драки дело доходило?
– До драки – нет. Но напивались они, конечно, вдвоем прилично. А я сидела и смотрела. У меня всегда было отношение к этой так называемой партийной элите, недоверчивое. Как говорится: «Минуй нас пуще всех печалей. И барский гнев, и барская любовь». От политики всегда я была далека, от всех этих приемов. Я это терпеть не могла, меня это оскорбляло. И Булганина попросила избавить меня от выступлений на этих попойках. Хотя, конечно, исстари ведется – тот успешен и тот талантлив, с кем разговаривает царь. С другой стороны, руководители государств – обыкновенные люди. И им тоже бывает скучно, и они хотят общения с интересными людьми. Поэтому артисты всегда имеют возможность общаться с ними, быть приглашенными на разные вечера.
– Так и возникла ваша знаменитая дружба с королевской семьей Испании?
– С королевой Испании Софией я уже около 50 лет знакома. Мы познакомилась вначале 60-ых, когда она еще была греческой принцессой. Она правнучкой русской княгини Ольги Константиновны, вышедшей замуж за греческого короля Георга I. Но ни ей, ни королю Испании Хуану Карлосу I это не мешает быть очень милыми и простыми людьми. Слава тоже с ними был знаком. Он общительный человек, находил контакт со всеми людьми моментально. Я гораздо менее общительна. А он с человеком два слова сказал, и сразу он ему друг.
– А как думаете, вы не поторопились с уходом со сцены?
– Нет-нет, я сделала все правильно, никогда не жалела об этом. Я избежала самого страшного для артиста – публичного увядания, потери голоса. У мужчин это происходит приблизительно после шестидесяти, у женщин – после пятидесяти лет. Это рубеж, который нельзя переступать. Даже если тебе кажется, что ты еще на коне. Я ушла, быть может, на несколько лет раньше, но не жалею об этом. Меня поглотила какая-то внутренняя усталость. Надоело, может быть. Настал момент, когда просто не захотелось петь. Мне было 60 с лишним. Сцена требует такой отдачи, радостной. Если ты этого не ощущаешь – ничего хорошего не выйдет. Я просто поняла, что стала уставать, что хватит мне по миру с чемоданами таскаться. Каждый раз новый театр, новые дирижеры, партнеры. Отменила несколько концертов подряд, а следующие – не брала, так и закончила выступать. Мой последний концерт был в 1988 году в Лондоне. Вместе со Славой и Юрой Башметом - в пользу пострадавших от землетрясения в Армении. Я тогда спела несколько романсов. С тех пор я больше никогда нигде не пела. Ни разу! Ну что, у меня хлеба нет? Я от этого не зависела, я состоятельная женщина. Я выходила на сцену всегда радостной, только тогда, когда хотела этого.
– Даже дома, в ванной не пели?
– Ни-ког-да! Я вообще не имела привычки петь дома. Это вполне естественно. Я – профессионал, я должна выходить на сцену и петь для публики. У меня никогда не было иной потребности. Я ушла с той высокой позиции, которой достигла. Никто никогда не видел меня пикирующей вниз. Я закрыла эту книгу.
На девятый день после ухода Галины Вишневской корреспондент «КП» пообщалась с дочерьми великой певицы [аудио, видео]
Галина Вишневская вместе со своими дочерьми Ольгой и Галиной (на снимке оперной певице 82 года)
Конечно, еще рано говорить, кто станет новым художественным руководителем оперного центра, и как распорядятся наследием Ростроповича - Вишневской их дети. Пока дочери Галины Павловны пытаются свыкнуться с мыслью, что они осиротели, слишком велико горе утраты. Потом будут думать, как им жить дальше.
«Родители выехали из СССР без копейки»
Когда на церемонии прощания в оперном центре на экране сменялись слайды с мамиными портретами, я вспомнила всю свою жизнь, от раннего детства до последних дней, - призналась нам Елена Ростропович. - Мы уехали с родителями из России , когда мне было 16 лет, а Ольге - 18. Хорошо помню, как мы с сестрой ходили в Большой театр на все мамины спектакли. Потом бежали в буфет, там продавали вкусные бутерброды и пирожные. В театр мы всегда надевали нарядные платья, переобували туфли в гардеробе. Это был праздник, несмотря на то, что Большой театр мы воспринимали как дом родной. В моих воспоминаниях это была сказочная, волшебная жизнь. Мы с Ольгой с детства слушали прекрасную музыку, ходили на папины концерты. К сожалению, наши дети такой жизни не знали.
Когда ваших родителей выслали из СССР в 1974-м, вы тоже были вынуждены уехать вместе с ними. И начался не менее интересный этап - заграничный...
Когда мы уехали, я еще училась в школе, Ольга - в консерватории. Никто не думал, что наш отъезд - это надолго. Родители нас определили в пансион при католическом монастыре в Швейцарии . Французский язык мы не знали. Друзья детства остались в Москве . Опекать было некому. Отец должен был играть концерты и зарабатывать, потому что родители выехали из СССР без копейки денег. Я помню, что мы были одеты не как швейцарские дети, и нам хотелось купить что-то новое. Но семейный бюджет на тот момент был очень скромным. Правда, когда мы жили в России, в семье не принято было давать нам деньги на карманные расходы. 22 копейки на мороженое - и мы счастливы. Родители считались обеспеченными по советским понятиям людьми, но нас с сестрой не баловали. Мама всегда говорила: «Что вам еще нужно? У вас и так все есть». Если сравнивать с ее голодным, блокадным детством, у нас действительно было все.
- А чего все-таки в детстве не хватало?
Возможно, семейных застолий... Родители жили своей профессией. Отец - гениальный музыкант, мама - известная на весь мир певица. Им некогда заниматься бытом . У нас всегда была помощница по хозяйству. Но когда я обзавелась собственной семьей, я по-другому организовала свой быт. У меня четверо детей. И холодильник в моем доме всегда забит продуктами, столько и не нужно. Но мне все равно кажется, что чего-то не хватает. В моей семье принято обедать вместе, я всегда готовлю. Хотя и мама могла под настроение что-то приготовить и делала это очень вкусно. А у папы была привычка: для каждого нового жилища он покупал дрель, молоток, гвозди и сам вешал картины. Ему было важно показать, что он может выполнить любую мужскую работу.
С Наиной Ельциной и дочерью Ольгой
«Во время войны мама чистила канализацию»
Галина Павловна из рабочей семьи, выросла в Кронштадте , жила в коммуналке. Трудное детство. Но удивительно, по внутреннему ощущению она родилась... королевой.
Мама говорила, что в детстве убегала от реальности в радужные грезы. Умирала от голода во время блокады, но думала не о хлебе, а о том, как вылезти из этого ужаса любой ценой. Во время войны она чистила в городе канализацию. Но всегда надевала перчатки, потому что даже в такие минуты не забывала, что будет артисткой. А у артистки руки должны быть в порядке. Она родилась с характером. Если она ставила цель, всегда ее добивалась. Плюс к этому Богом данный талант, у нее от рождения поставленный голос. С детства любила петь и видела себя только на оперной сцене. Сломить ее было невозможно. И она построила свою жизнь так, что добилась мирового признания. Она на равных общалась с представителями королевских семей, считала, что принцы, принцессы, короли и королевы - это только титулы. В остальном это такие же люди, как мы с вами. А представители королевских династий испытывали большой пиетет перед нашими родителями, перед их талантом.
Елена Ростропович: "Мама хотела, чтобы я продолжала ее дело"
Я видела на фотографиях, как Галина Вишневская обставляла свои квартиры. Это царские палаты. А ее дом в центре Петербурга на набережной Невы - настоящий дворец.
Маме так жить было комфортно, поэтому она собрала такую коллекцию раритетов. Картины, мебель, портьеры - все покупалось на аукционах. Любая одежда на ней смотрелась как царский наряд, так она могла его подать. На самом деле это могла быть совершенно обычная вещь. Я же другой человек, и моя сестра Ольга тоже другая. Мне не очень комфортно в этой роскоши.
«СОЗДАДИМ ЦЕНТР КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ»
После смерти Мстислава Ростроповича в Москву из Америки переехала старшая дочь Ольга. Она была главным помощником Галины Вишневской в оперном центре.
Мама была для меня не только мамой, но и другом, - рассказала нам Ольга. - Каждый вечер мы с ней - на спектаклях, ужинали вместе, ходили на репетиции. Теперь образовалась пустота, которую заполнить нечем.
Что будет с оперным центром Галины Вишневской? Насколько я знаю, Галина Павловна хотела, чтобы вы продолжили ее дело?
Пока об этом говорить рано. Мама дала мне ряд указаний, как она видит в будущем оперный центр. Это учебное заведение уникально тем, что здесь готовят исполнителей для оперной сцены. Не только учат их петь, но и готовят артистов.
- Ваш старший сын Олег признался, что собирается через год переехать в Москву помогать вам.
Этому я очень рада. Но это и для меня сюрприз.
- Рано или поздно встанет вопрос о завещании Галины Вишневской. Она его успела составить?
Конечно. Для Запада это нормальная практика. Мы все ходим под Богом. Я тоже составила свое завещание, и у моей сестры Елены оно тоже есть.
- Что будет с имуществом Ростроповича - Вишневской?
Наши московские квартиры на Остоженке , в Газетном переулке, дача в Жуковке , дом в Петербурге , квартира в Париже - все это семейная собственность. Продавать ее мы не собираемся. Но планируем создать центр культурно-исторического наследия. Этого хотела мама. Отец собирал архивы, письма Чайковского, Римского-Корсакова , он покупал их на аукционах. Держать эти ценности дома - огромная ответственность. Однажды в нашей квартире в Лондоне лопнула труба. Водой залило не только стены, но и картины, слава богу, не очень ценные.
Но они погибли, как и погибли сюиты Баха , которые записал отец. Все было залито водой. В доме, в котором ты не живешь, может произойти все что угодно. Вот почему родители решили продать часть своей коллекции. Мама это сделала после смерти отца (коллекция Вишневской - Ростроповича была продана несколько лет назад. Ее приобрел бизнесмен Алишер Усманов и передал в Константиновский дворец под Петербургом. - Ред.). Часть архивов мы хотим передать в будущий центр культурно-исторического наследия. Эти бесценные материалы не должны лежать мертвым грузом.
СПРАВКА КП
Ольга Ростропович - виолончелистка, возглавляет музыкальный фонд Ростроповича, который поддерживает молодых музыкантов и проводит ежегодные фестивали. У Ольги двое сыновей - 20-летний Олег и 16-летний Слава. Олег учится бизнесу, Слава еще школьник. Елена Ростропович - пианистка, возглавляет международный медицинский фонд Ростроповича - Вишневской, который занимается вакцинацией детей по всему миру.
Под ее руководством находится еще и ассоциация Ростроповича-Вишневской. Эта ассоциация реализует гуманитарные музыкальные программы в том числе в лагерях беженцев. У Елены четверо детей: старший сын Иван (29 лет) стажируется в банке, Сергей (25 лет) будущий режиссер, сценарист, Анастасия (21 год) - художница, Александр (20 лет) - пианист.
Галина Вишневская. Некролог
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Галина ВИШНЕВСКАЯ: «Я не хотела бы ничего в своей жизни переигрывать» - Ни бесплатного образования, ни бесплатной квартиры - мы жили в коммуналке здесь - я не получила. Ни у кого ничего не просила. Никому ничем не обязана. А чтобы сверкать, надо иметь талант, другого пути я не знаю. Еще надо, конечно выйти и предъявить себя, а дальше - добиваться самого высокого качества. Работать надо! И я не хотела бы ничего в своей жизни переигрывать, и книгу свою не перерабатывала - пару эпизодов добавила и все. Ах, да - там еще досье КГБ на меня есть. И много фото. Ну и напоследок Вишневскую спросили, что бы она сделала, стань она президентом. - Пенсии изменила бы! - ни секунды не колеблясь ответила Галина Павловна. - чтобы срамоты этой не было, чтобы наши пенсионеры не тыкались как слепые котята , чтобы наши деды и матери не были бы вынуждены попрошайничать. УРОКИ ЖИЗНИ ГАЛИНЫ ВИШНЕВСКОЙ О ЖИЗНИ - В молодости еще можно найти в себе силы принимать с юмором тычки и затрещины, но с годами, когда внутреннее зрение становится безжалостным, жизнь бесстыдно обнажается перед тобой и в уродстве своем, и в красоте. Ты вдруг неумолимо понимаешь, что у тебя украдены лучшие годы, что не сделал и половины того, что хотел и на что был способен; становится мучительно стыдно перед собой, что позволил преступно унизить в себе самое дорогое - свое искусство. - Самое главное - это не давать воли отчаянию. - Если ты хочешь совершить какой-нибудь поступок, то, сначала подумай - ты хочешь подниматься вверх или падать вниз. - Никому не жалуюсь, хожу, задрав голову, назло всем моим завистникам, и торчу у них как кость в глотке. О РАБОТЕ - Для меня во время исполнения роли все, что я делаю на сцене, так важно, как вопрос о жизни и смерти. Если бы мне отрезали голову, только тогда я не смогла бы допеть спектакль. - Все эти страсти-мордасти - просто отсутствие актерской техники и внутреннего контроля. - Темперамент - это умение себя сдерживать.
