Иконы гтг. Древнерусское искусство. из собрания государственной третьяковской галереи. Традиционный для Византии золотой фон здесь заменен красным. В ситуации, когда в распоряжении мастера не было золота, он использовал символический заменитель золота – к
Завтра в Лаврушинском переулке откроется выставка уникальных экспонатов из собраний греческих музеев
Государственная Третьяковская галерея
7 февраля - 9 апреля 2017
Москва, Лаврушинский переулок, 10, зал 38
Выставка организована в рамках перекрестного года культуры России и Греции. В 2016-м в Афинах показали икону «Вознесение» Андрея Рублёва и целую выставку русских икон и скульптуры XV–XIX веков из собрания ГТГ. Ответная выставка в Москве представит 18 экспонатов (12 икон, 2 иллюстрированные рукописи, предметы литургического обихода - процессионный крест, воздух, 2 кацеи) из собраний Византийского и Христианского музея в Афинах, музея Бенаки, собрания Э. Велимезиса - Х. Маргаритиса.
Экспонаты датируются концом X - началом XVI века и дают представление о различных периодах Византийского искусства и разных художественных центрах. Выставка позволяет оценить совершенство работы мастеров, а также понять пути постижения духовного мира в средневековье, открывая нюансы в изысканном колорите икон, в роскошных миниатюрах рукописей, на страницах которых художники Византии стремились воссоздать красоту горнего мира.
На выставке каждое из произведений - уникальный памятник своей эпохи. Экспонаты дают возможность представить историю византийской культуры и проследить взаимовлияние традиций восточного и западно-христианского искусства. Самый ранний памятник в экспозиции - серебряный процессионный крест конца Х века с выгравированными на нем образами Христа, Богоматери и святых.
Искусство XII века представлено иконой «Воскрешение Лазаря», воплощающей утонченный, рафинированный стиль живописи этого времени. В собрании Третьяковской галереи находится икона «Богоматерь Владимирская» этой же эпохи, созданная в Константинополе в первой трети XII столетия и затем привезенная на Русь.
Один из самых ярких экспонатов выставки - рельеф с образом великомученика Георгия со сценами жития. Он служит примером взаимодействия византийских и западноевропейских мастеров, положившего начало феномену мастерских крестоносцев - интереснейшей страницы в истории XIII века. Техника резьбы по дереву, в которой выполнена фигура святого Георгия, не характерна для византийского искусства и была, очевидно, заимствована из западной традиции, в то время как великолепное обрамление из клейм было создано в соответствии с канонами византийской живописи.
Икона «Богоматерь с Младенцем», написанная в начале XIII века, предположительно, кипрским мастером, демонстрирует иной путь взаимного влияния средневекового искусства Востока и Запада. В художественной культуре этого периода, связанного с возрождением империи и династией Палеологов, движение к античным традициям воспринималось как поиск своей культурной идентичности.
Зрелому стилю искусства эпохи Палеологов принадлежит двусторонний образ «Богоматерь Одигитрия, с двунадесятыми праздниками. Престол уготованный» конца XIV века. Эта икона - современница произведений Феофана Грека. Оба мастера используют одни и те же художественные приемы - в частности, тонкие линии, пронизывающие лики Богоматери и Младенца, символизирующие энергии божественного света. Этот образ, очевидно, является списком с чудотворной константинопольской иконы Одигитрии.
О богатстве декоративно-прикладного искусства Византии рассказывают несколько предметов, среди которых кацея́ (кадильница) с изображением великомучеников Феодора и Димитрия и шитый возду́х (покров) на Святые Дары.
Особой виртуозностью отличалась техника художников, украшавших рукописи сложными изысканными орнаментами в заставках, инициалами и миниатюрами с образами евангелистов. Уровень их мастерства демонстрируют два кодекса Евангелия - XIII и начала XIV века.
Поствизантийский период представлен тремя иконами греческих мастеров, уехавших на Крит после падения Константинополя в 1453 году. Эти произведения позволяют проследить синтез творческих находок европейского искусства и традиционного византийского канона.
Византийская художественная традиция стояла у истоков формирования искусства многих народов. С самого начала распространения христианства в Киевской Руси греческие художники и архитекторы передавали русским мастерам навыки храмового строительства, фресковой живописи, иконописания, оформления книг, ювелирного искусства. Это культурное взаимодействие продолжалось на протяжении многих столетий. С X по XV век русское искусство прошло путь от ученичества до высокого мастерства, сохраняя память о Византии как о благодатном источнике, долгие годы духовно питавшем русскую культуру.
Выставка «Шедевры Византии» располагается рядом с залами постоянной экспозиции древнерусского искусства XI–XVII веков, что дает возможность зрителю проследить параллели и увидеть особенности произведений русских и греческих художников.
Куратор проекта Е. М. Саенкова.
Источник : пресс-релиз ГТГ
Вчера в Третьяковской галерее открылась выставка «Шедевры Византии», проводимая в рамках года кросс-культурных коммуникаций России и Греции. Представленные иконы, иллюстрированные рукописи и предметы мелкой пластики из музеев и частных собраний Греции относятся к разным эпохам (от X до XVI века), стилистическим направлениям и территориальным школам и дают представление о многообразии и богатстве художественного наследия великой восточнохристианской империи.
Уникальность и ценность выставки сложно преувеличить. Во-первых, византийское искусство представлено в отечественных музеях достаточно бедно, да и внимание к этой богатейшей и интереснейшей культуре в нашей стране незаслуженно мало. (Здесь сказывается и предубеждение советской эпохи против духовно и церковно ориентированного наследия, и сложность для восприятия среднестатистическим, слабо подготовленным современным зрителем этого изощренного, рафинированного и возвышенного искусства).
Во-вторых, каждый их представленных предметов - безусловный шедевр, каждый - красноречивый свидетель глубины философского осмысления бытия, высоты богословской мысли и интенсивности духовной жизни современного ему общества.
Самый ранний экспонат, показанный на выставке, - прекрасный серебряный процессионный крест конца X века с выгравированными изображениями Христа, Богоматери и святых. Характерная для эпохи строгость линий и совершенство пропорций дополнены изяществом тонко прочерченных гравированных медальонов с изображением Христа Пантократора, Богоматери и святых.
К XII веку относится краснофонная икона «Воскрешение Лазаря», шедевр так называемого «Комниновского ренессанса». Гармония пропорций, утонченность и пластичность жестов, полновесные, объемные фигуры, выразительные острые взгляды - характерные черты эпохи. Это время возврата к античной первооснове, с которой, впрочем, византийское искусство, в отличие от западноевропейского, никогда кардинально не расставалось. Поэтому применительно к Византии такие периоды особенного интереса к эстетике античности можно назвать «ренессансами» только условно.
В этом контексте очень интересна икона святого великомученика Георгия, являющая редкий пример взаимопроникновения западной и восточной традиций. Рельефное изображение святого в среднике относится к так называемому «крестоносному искусству» XIII века, когда почти столетие Константинополь находился под владычеством западных рыцарей, и мастера из Европы прибыли в восточную столицу. Сам жанр раскрашенного рельефа, характерный для готической образности, округлый, мало профилированный объем, несколько провинциальная выразительность фигуры с большими руками и головой, локальная, яркая цветовая гамма - очевидные черты «варварского» искусства. Однако сияющий золотой фон и более утонченная живопись клейм выдают руку греческого мастера. В житийных изображениях на полях бросаются в глаза ювелирные дробные формы, изящная пластика фигур, более нюансированный колорит, выдержанный при этом в цветах средника, и тонкие удлиненные черты лиц.
Оборот иконы с изображением святых мучениц Марины и Ирины опять возвращает нас к «крестоносной» выразительности с подчеркнутыми, крупными чертами лиц, «говорящими» руками и экспрессивными взглядами. Однако сияние золотых «светов» в одеянии Христа выдает безусловное преклонение автора перед столичными константинопольскими образцами.
Среди всех шедевров выставки особенно впечатляет великолепная двусторонняя икона «Богоматерь Одигитрия» и «Распятие» из Византийского и Христианского музея в Афинах, датированная XIV веком. Монументальное поясное изображение Богоматери с Младенцем на руках выполнено в лучших традициях столичной константинопольской школы эпохи Палеологов. Это и статуарная фигура Марии, изящным силуэтом выделяющаяся на золотом фоне, и грация жестов, и Ее утонченно-прекрасные черты: миндалевидные глаза, тонкий нос, маленький округлый розовый рот, припухший, девичий овал лица. Это была бы почти земная, чувственная красота, если бы не сияние иного мира, пронизывающее этот совершенный лик лучами пробелов, озаряющее его духовным светом.
С середины XIV столетия живопись отражает новое богословское учение и духовный опыт монахов-исихастов, последователей святителя Григория Паламы, о нетварных божественных энергиях. Именно этот свет, гармония тишины претворяют остро выразительную композицию распятия Христа на обороте иконы в надмирный и надэмоциональный образ, полный безмолвной скорби и молитвенного горения. На светящемся золотом фоне фигура скорбящей Богородицы в сияющих синих одеждах напоминает свечу, пламенем устремленную ввысь. Важно отметить, что при всей удлиненности и утонченности пропорций, античная основа всей художественной системы византийцев дышит в каждой детали: например, поза склонившегося в слезах апостола Иоанна вторит изгибу тела Христа, что придает статичной композиции движение и вибрацию.
К рубежу XIV и XV столетий относится большая икона святой мученицы Марины, написанная, безусловно, в той же позднепалеологовской традиции, как и «Богоматерь Одигитрия с двунадесятыми праздниками» второй половины XIV века. Тончайшие золотые пробела пронизывают эти изображения, свет вибрирует и оживляет, одухотворяет образы.
На выставке также представлены несколько поствизантийских икон, написанных уже после падения Константинополя в 1453 году. Большим художественным центром стал в это время Крит, однако постепенно греческая иконопись утратила монументальную выразительность и духовную напряженность образов, отличающие творения их предшественников.
В образе Богоматери Кардиотиссы первой половины XV столетия уже чувствуется тенденция к орнаментализации сетки пробелов, к сложности поз, одновременно и неестественно развернутых, изломанных, и застывших.
Икона святителя Николая, выполненная около 1500 года, отличается очевидным влиянием итальянского искусства эпохи Возрождения в области колорита и трактовки складок. Интересна иконография святого на троне, получившая в поствизантийском искусстве большое распространение.
Уникальны и рукописи, и предметы декоративно-прикладного искусства, привезенные на выставку. Вместе с великолепными иконами они погружают зрителей в возвышенный и рафинированный мир византийской образности. Они как будто реконструируют перед нашими глазами отблески того великолепия, которое родилось из античного представления о прекрасном, восточной экспрессии и христианской духовной наполненности.
Главное в этом искусстве, как и в этой выставке, - состояние надмирного парения и ликования духа, пронизывающее каждое изображение, каждое свидетельство о той удивительной стране, где богословие было не уделом избранного меньшинства, а основой жизни империи, где царский двор порой жил по монастырскому уставу, где столичное рафинированное искусство могло появиться как в отдаленных регионах северной Италии, так и в пещерных храмах Каппадокии. Нам выпало счастье прикоснуться к неизвестным граням этого культурного материка, из которого в свое время произросло и обширное древо русского искусства.
Но. Матроны - это ежедневные статьи, колонки и интервью, переводы лучших англоязычных статей о семье и воспитании, это редакторы, хостинг и серверы. Так что вы можете понять, почему мы просим вашей помощи.
Например, 50 рублей в месяц - это много или мало? Чашка кофе? Для семейного бюджета - немного. Для Матрон - много.
Если каждый, кто читает Матроны, поддержит нас 50 рублями в месяц, то сделает огромный вклад в возможность развития издания и появления новых актуальных и интересных материалов о жизни женщины в современном мире, семье, воспитании детей, творческой самореализации и духовных смыслах.
Об авторе
Искусствовед, специалист по византийской живописи, куратор выставочных проектов, основатель собственной галереи современного искусства. Больше всего люблю говорить и слушать об искусстве. Замужем, воспитываю двоих котов. http://arsslonga.blogspot.ru/
Искусство
110959
Государственная Третьяковская галерея - один из крупнейших художественных музеев русского изобразительного искусства. На сегодняшний день коллекция «Третьяковки» насчитывает порядка ста тысяч предметов.
При таком количестве экспонатов бродить по экспозиции можно несколько дней, поэтому Localway подготовил маршрут по Третьяковской галерее, проходящий через самые важные залы музея. Не заблудитесь!
Осмотр начинается от главного входа, если стоять лицом к кассам, слева есть лестница, ведущая на второй этаж. Номера залов написаны при входе, над дверным проемом.
Зал 10 практически полностью посвящен картине Александра Андреевича Иванова «Явление Мессии» (более известное название – «Явление Христа народу»). Само полотно занимает целую стену, оставшееся пространство заполняют эскизы и этюды, коих за двадцать лет работы над картиной накопилось великое множество. Художник писал «Явление Мессии» в Италии, потом не без приключений переправлял полотно в Россию, а после критики и непризнания картины на родине, скоропостижно скончался. Интересно, что на полотне среди прочих изображен Николай Васильевич Гоголь и сам Иванов.
Читать полностью Свернуть
В зале 16, справа по ходу движения, находится трогательная картина Василия Владимировича Пукирева «Неравный брак». Ходят слухи, что это полотно автобиографическое: несостоявшаяся невеста Пукирева была выдана замуж за богатого князя. Художник увековечил на картине и себя – на заднем плане, молодой человек со скрещенными на груди руками. Правда, эти версии не имеют фактических подтверждений.
Читать полностью СвернутьЗал №16
Слева в том же зале – полотно Константина Дмитриевича Флавицкого «Княжна Тараканова». На картине изображена легендарная самозванка, пытавшаяся выдать себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны. Версий гибели княжны Таракановой (настоящее имя неизвестно) существует множество, официальная – смерть от чахотки. Однако, «в народ» (в том числе, и благодаря работе Флавицкого) ушла другая: авантюристка погибла во время наводнения в Санкт-Петербурге, в тюремной камере Петропавловской крепости.
Читать полностью СвернутьЗал №16
В 17-ом зале находится картина Василия Григорьевича Перова «Охотники на привале». На полотне представлена целая сюжетная композиция: персонаж постарше (слева) рассказывает какую-то выдуманную историю, которой искренне верит молодой охотник (справа). Мужчина средних лет (по центру) скептически относится к рассказу и только посмеивается.
Специалисты нередко проводят параллель между картиной Перова и «Записками охотника» Тургенева.
Читать полностью СвернутьЗал №17
В зале 18 располагается самое известное полотно Алексея Кондратьевича Саврасова «Грачи прилетели», написанное в Костромской области. Воскресенская церковь, изображенная на картине, существует и по сей день – ныне там находится музей Саврасова.
К сожалению, несмотря на множество прекрасных работ, художник остался в памяти народа «автором одной картины» и умер в нищете. Однако, именно «Грачи» стали отправной точкой для нового жанра пейзажной школы в России – лирического пейзажа. Впоследствии Саврасовым было написано несколько реплик картины.
Читать полностью СвернутьЗал №18
В 19-ом зале находится картина Ивана Константиновича Айвазовского «Радуга». Удивительно, но художник, написавший за свою жизнь порядка шести тысяч полотен, всегда оставался верен избранному им жанру – маринизму. Представленная картина по сюжету ничем не отличается от большинства работ Айвазовского: на полотне изображено кораблекрушение в бурю. Отличие же заключается в красках. Обычно использующий яркие оттенки, для «Радуги» художник выбрал более мягкие тона.
Читать полностью СвернутьЗал №19
В зале 20 находится знаменитое полотно Ивана Николаевича Крамского «Неизвестная» (его часто ошибочно называют «Незнакомка»). На картине изображена царственная, шикарная дама, проезжающая в экипаже. Интересно, что личность женщины так и осталась загадкой и для современников художника, и для искусствоведов.
Крамской был одним из основателей общества «передвижников» ‒ объединения художников, противопоставлявших себя представителям академизма в живописи и организующих передвижные выставки своих работ.
Читать полностью СвернутьЗал №20
Справа, по ходу движения, в зале 25 располагается картина Ивана Ивановича Шишкина «Утро в сосновом лесу» (иногда полотно ошибочно называют «Утро в сосновом бору»). Несмотря на то, что сейчас авторство принадлежит одному художнику, работали над картиной двое: пейзажист Шишкин и жанровый живописец Савицкий. Константин Аполлонович Савицкий написал медвежат, кроме того, ему иногда приписывают и саму идею создания картины. Версий того, каким образом исчезла с полотна подпись Савицкого, существует несколько. По одной из них, свою фамилию с готовой работы Константин Аполлонович убрал сам, тем самым отказавшись от авторства, по другой – подпись художника стер коллекционер Павел Третьяков после покупки картины.
Читать полностью СвернутьЗал №25
В зале 26 висят сразу три сказочных картины Виктора Михайловича Васнецова: «Аленушка», «Иван-царевич на Сером волке» и «Богатыри». Три богатыря – Добрыня Никитич, Илья Муромец и Алеша Попович (слева направо на картине) – едва ли не самые известные герои русских былин. На полотне Васнецова бравые молодцы, готовые в любую минуту принять бой, высматривают, нет ли на горизонте врага.
Интересно, что Васнецов был не только художником, но и архитектором. Так, например, пристройка главного входного зала Третьяковской галереи бала спроектирована именно им.
Читать полностью СвернутьЗал №26
В 27-ом зале располагается полотно Василия Васильевича Верещагина «Апофеоз войны», относящееся к серии картин «Варвары», написанной художником под впечатлением от военных действий в Туркестане. Существует множество версий касательно того, чего ради выкладывались такие пирамиды черепов. По одной из легенд, Тамерлан услышал от женщин Багдада рассказ об их неверных мужьях и приказал каждому из своих солдат принести по отрубленной голове изменников. В результате образовалось несколько гор черепов.
Читать полностью СвернутьЗал №27
В зале 28 находится одна из самых известных и важных картин Третьяковской галереи – «Боярыня Морозова» Василия Ивановича Сурикова. Феодосия Морозова – сподвижница протопопа Аввакума, приверженка старообрядчества, за что и поплатилась жизнью. На полотне боярыню в результате конфликта с царем – Морозова отказалась принимать новую веру – везут по одной из московских площадей к месту заключения. Феодора вскинула два перста в знак того, что ее вера не сломлена.
Через полтора года Морозова умерла от голода в земляной тюрьме монастыря.
Читать полностью СвернутьЗал №28
Здесь же, в 28-ом зале, находится еще одно эпическое полотно Сурикова - «Утро стрелецкой казни». Стрелецкие полки были приговорены к казни в результате неудавшегося бунта, вызванного тяготами военной службы. На картине преднамеренно изображена не сама казнь, а лишь люди в её ожидании. Однако существует легенда, что изначально на эскизах полотна были написаны и уже казненные через повешение стрельцы, но, однажды, зайдя в мастерскую к художнику и увидев набросок, служанка упала в обморок. Суриков, желавший не шокировать публику, а передать душевное состояние приговоренных в последние минуты их жизни, изображения повешенных с картины убрал.
Выставка «Шедевры Византии» – большое и редкое событие, которое нельзя пропустить. Первый раз в Москву привезли целое собрание византийских икон. Это особенно ценно потому, что получить серьезное представление о византийской иконописи по нескольким произведениям, находящимся в Пушкинском музее, не так просто.
Хорошо известно, что вся древнерусская иконопись вышла из византийской традиции, что на Руси работало очень много византийских художников. О многих домонгольских иконах до сих пор идут споры по поводу того, кем они написаны – греческими художниками-иконописцами, работавшими на Руси, или их талантливыми русскими учениками. Многие знают, что одновременно с Андреем Рублевым, как его старший коллега и, вероятно, учитель, работал византийский иконописец Феофан Грек. И он, судя по всему, был отнюдь не единственный из великих греческих художников, которые творили на Руси на рубеже XIV-XV веков.
И потому для нас византийская икона практически неотличима от русской. К сожалению, точных формальных критериев для определения «русскости», когда мы говорим об искусстве до середины XV века, наука так и не выработала. Но это отличие существует и в этом можно убедиться воочию на выставке в Третьяковке, ведь из афинского «Византийского и христианского музея» и некоторых других собраний к нам приехало несколько настоящих шедевров греческой иконописи.
Хочу еще раз поблагодарить людей, которые организовали эту выставку, и в первую очередь инициатора и куратора проекта, научного сотрудника Третьяковской галереи Елену Михайловну Саенкову, заведующую отделом древнерусского искусства Наталью Николаевну Шаредегу, да и весь отдел древнерусского искусства, который принял активное участие в подготовке этой уникальной выставки.
Воскрешение Лазаря (XII век)
Самая ранняя икона на выставке. Небольшого размера, находится в центре зала в витрине. Икона представляет собой часть тябла (или эпистилия) – деревянной расписанной балки или большой доски, которая в византийской традиции ставилась на перекрытие мраморных алтарных преград. Эти тябла были первоосновой будущего высокого иконостаса, возникшего на рубеже XIV-XV века.
В XII веке на эпистилии обычно были написаны 12 великих праздников (так называемый Додекаортон), а в центре часто размещали Деисус. Икона, которую мы видим на выставке – фрагмент такого эпистилия с одной сценой «Воскрешения Лазаря». Ценно, что мы знаем, откуда происходит этот эпистилий – с Афона. По всей видимости, в XIX веке он был распилен на части, которые оказались в совершенно разных местах. За последние годы исследователям удалось обнаружить несколько его частей.
Воскрешение Лазаря. XII век. Дерево, темпера. Византийский и Христианский музей, Афины
«Воскрешение Лазаря» находится в Афинском византийском музее. Другая часть, с изображением «Преображения Господня» оказалась в Государственном Эрмитаже, третья – со сценой «Тайной вечери» – находится в монастыре Ватопед на Афоне.
Икона, будучи не константинопольской, не столичной работой, демонстрирует тот высочайший уровень, которого достигла византийская иконопись в XII веке. Судя по стилю, икона относится к первой половине этого столетия и, с большой вероятностью, была написана на самом Афоне для монастырских нужд. В живописи мы не видим золота, которое всегда было дорогостоящим материалом.
Традиционный для Византии золотой фон здесь заменен красным. В ситуации, когда в распоряжении мастера не было золота, он использовал символический заменитель золота – красный цвет.
Так что перед нами один из ранних примеров краснофонных византийских икон – истоки традиции, получившей развитие на Руси XIII-XIV вв.
Богоматерь с Младенцем (начало XIII века)
Эта икона интересна не только своим стилистическим решением, которое не вполне вписывается в чисто византийскую традицию. Предполагают, что икона написана на Кипре, но, возможно, в ее создании принимал участие итальянский мастер. Стилистически она очень похожа на иконы Южной Италии, в течение столетий находившейся в орбите политического, культурного и религиозного влияния Византии.
Впрочем, кипрское происхождение также исключить нельзя, потому что в начале XIII века на Кипре существовали совершенно разные стилевые манеры, и рядом с греческими работали и западные мастера. Вполне возможно, что особый стиль этой иконы – результат взаимодействия и своеобразного западного влияния, которое выражается, в первую очередь, в нарушении естественной пластики фигуры, которого греки обычно не допускали, и нарочитой экспрессии рисунка, а также декоративности деталей.
Любопытна иконография этой иконы. Младенец на ней показан в бело-голубой длинной рубахе с широкими полосами, которые идут от плеч к краям, при этом ноги Младенца обнажены. Длинную рубаху покрывает странный плащ, больше похожий на драпировку. По замыслу автора иконы, перед нами – некая плащаница, в которую обернуто тело Младенца.
На мой взгляд, эти одеяния имеют символический смысл и связаны с темой священства. Младенец Христос представлен и в образе Первосвященника. С этим замыслом связаны широкие полосы-клавы, идущие от плеча до нижнего края, – важная отличительная особенность архиерейского стихаря. Сочетание бело-голубых и золотоносных одежд, по всей видимости, связано с темой покровов на алтарном Престоле.
Как известно, Престол и в византийском храме, и в русском имеет два главных покрова. Нижнее одеяние – плащаница, льняной покров, который кладется на Престол, а поверх уже выкладывается драгоценная индития, часто сделанная из драгоценной ткани, украшенная золотой вышивкой, символизирующая небесную славу и царское достоинство. В византийских литургических толкованиях, в частности, в знаменитых толкованиях Симеона Солунского начала XV в., встречаем именно такое понимание двух покровов: погребальная Плащаница и одеяния небесного Владыки.
Еще одна очень характерная деталь этой иконографии – ножки Младенца обнажены до колен и Богоматерь зажимает рукой Его правую пятку. Эта акцентация пятки Младенца присутствует в целом ряде Богородичных иконографий и связана с темой Жертвоприношения и Евхаристии. Мы видим здесь перекличку с темой 23-го псалма и так называемого Эдемского обетования о том, что сын жены поразит искусителя в голову, а сам искуситель ужалит этого сына в пятку (см. Быт. 3:15).
Таким образом, обнаженная пятка – это одновременно намек на жертву Христа и грядущее Спасение – воплощение высокой духовной «диалектики» общеизвестного пасхального песнопения «Смертию смерть поправ».
Рельефная икона святого Георгия (середина XIII века)
Рельефные иконы, которые непривычны для нас, в Византии хорошо известны. Кстати, в рельефе довольно часто изображался именно святой Георгий. Византийские иконы делались из золота и серебра, и их было довольно много (об этом мы знаем из дошедших до нас описей византийских монастырей). Несколько таких замечательных икон сохранились, и их можно увидеть в сокровищнице собора Сан-Марко в Венеции, куда они попали в качестве трофеев Четвертого крестового похода.
Деревянные рельефные иконы – попытка заменить драгоценности более экономичными материалами. В дереве привлекала и возможность чувственной осязаемости скульптурного образа. Хотя в Византии скульптура как иконная техника была не очень распространена, надо помнить, что улицы Константинополя до разорения его крестоносцами в XIII веке были уставлены античными статуями. И скульптурные образы были у византийцев, что называется, «в крови».
На иконе в рост показан молящийся святой Георгий, который обращается к Христу, как бы слетающему с небес в правом верхнем углу средника этой иконы. На полях – подробный житийный цикл. Над образом показаны два архангела, которые фланкируют не сохранившийся образ «Престола Уготованного (Этимасии)». Он вносит в икону очень важное временное измерение, напоминая о грядущем Втором пришествии.
То есть речь идет не о реальном времени, или даже историческом измерении древнехристианской истории, а о так называемом иконном или литургическом времени, в котором в единое целое сплетено прошлое, настоящее и будущее.
В этой иконе, как и на многих других иконах середины XIII века, видны определенные западные черты. В эту эпоху основная часть Византийской империи занята крестоносцами. Можно предположить, что заказчица иконы могла быть связана с этой средой. Об этом говорит очень не византийский, не греческий щит Георгия, который весьма напоминает щиты с гербами западных рыцарей. По краям щит окружает своеобразный орнамент, в котором легко узнать имитацию арабского куфического письма, в эту эпоху оно было особенно популярно и считалось знаком сакрального.
В нижней левой части, у ног святого Георгия – женская фигурка в богатом, но очень строгом облачении, которая в молитве припадает к стопам святого. Это и есть неизвестная нам заказчица этой иконы, по всей видимости соименная одной из двух святых жен, изображенных на обороте иконы (одна подписана именем «Марина», вторая мученица в царских одеяниях является изображением святой Екатерины или святой Ирины).
Святой Георгий – покровитель воинов, и, учитывая это, можно предположить, что заказанная неизвестной женой икона – обетный образ с молитвой о муже, который в это очень неспокойное время где-то сражается и нуждается в самом непосредственном покровительстве главного воина из чина мучеников.
Икона Богоматери с Младенцем с Распятием на обороте (XIV век)
Самая замечательная в художественном отношении икона этой выставки – большая икона Богоматери с Младенцем с Распятием на обороте. Это шедевр константинопольской живописи, с огромной вероятностью написанный выдающимся, можно даже сказать, великим художником в первой половине XIV века, время расцвета так называемого «Палеологовского Ренессанса».
В эту эпоху появляются знаменитые мозаики и фрески монастыря Хора в Константинополе, многим известного под турецким именем Кахрие-Джами. К сожалению, икона сильно пострадала, видимо, от целенаправленного разрушения: от образа Богоматери с Младенцем сохранилось буквально несколько фрагментов. К великому сожалению, мы видим в основном поздние дописи. Оборот с распятием сохранился гораздо лучше. Но и тут кто-то целенаправленно уничтожил лики.
Но даже то, что сохранилось, говорит о руке выдающегося художника. Причем не просто большого мастера, а человека незаурядного таланта, который ставил перед собой особые духовные задачи.
Он убирает из сцены Распятия все лишнее, концентрируя внимание на трех главных фигурах, в которых, с одной стороны, прочитывается античная основа, никогда не исчезавшая в византийском искусстве – потрясающая скульптурная пластика, которая, однако, преображена духовной энергией. К примеру, фигуры Богоматери и Иоанна Богослова – словно бы написаны на грани реального и сверхъестественного, но эта грань оказывается не перейденной.
Фигура Богоматери, укутанная в одеяния, написана лазуритом – очень дорогой краской, ценившейся буквально на вес золота. По краю мафория – золотая кайма с длинными кистями. Византийского толкования этой детали не сохранилось. Однако в одной из своих работ я предположил, что она тоже связана с идеей священства. Потому что такие же кисти по краю одеяния, еще дополненные золотыми колокольчиками, были важной особенностью одеяний ветхозаветного первосвященника в Иерусалимском храме. Художник очень деликатно напоминает об этой внутренней связи Богоматери, которая приносит в жертву Своего Сына, с темой священства.
Гора Голгофа показана как небольшой холмик, за ним видна невысокая стена града Иерусалима, которая на других иконах бывает значительно более внушительной. Но здесь художник словно бы показывает сцену Распятия на уровне птичьего полета. И поэтому стена Иерусалима оказывается в глубине, а все внимание за счет выбранного ракурса концентрируется на главной фигуре Христа и обрамляющих Его фигурах Иоанна Богослова и Богоматери, создающих образ возвышенного пространственного действа.
Пространственная составляющая имеет принципиальное значение для понимания замысла всей двусторонней иконы, которая обычно является процессионным образом, воспринимаемым в пространстве и движении. Сочетание двух изображений – Богоматери Одигитрии с одной стороны и Распятия – имеет свой высокий прототип. Эти же два изображения были на двух сторонах палладиума Византии – иконы Одигитрии Константинопольской.
Вероятнее всего, эта икона неизвестного происхождения воспроизводила тему Одигитрии Константинопольской. Не исключено, что она могла быть связана с главным чудесным действом, которое происходило с Одигитрией Константинопольской каждый вторник, когда ее выносили на площадь перед монастырем Одигон, и там происходило еженедельное чудо – икона начинала летать по кругу на площади и вращаться вокруг своей оси. У нас есть свидетельство об этом многих людей – представителей разных народов: и латинян, и испанцев, и русских, которые видели это удивительное действо.
Две стороны иконы на выставке в Москве напоминают нам, что две стороны Константинопольской иконы образовывали нерасторжимое двуединство Воплощения и Искупительной Жертвы.
Икона Богоматери Кардиотисса (XV век)
Икона выбрана создателями выставки как центральная. Здесь тот редкий случай для византийской традиции, когда мы знаем имя художника. Он подписал эту икону, на нижнем поле по-гречески написано – «Рука Ангела». Это знаменитый Ангелос Акотантос – художник первой половины XV века, от которого осталось достаточно большое число икон. О нем мы знаем больше, чем о других византийских мастерах. Сохранился целый ряд документов, и в том числе его завещание, которое он написал в 1436 году. Завещание ему не понадобилось, он умер значительно позже, но документ сохранился.
Греческая надпись на иконе «Матерь Божия Кардиотисса» – не особенность иконографического типа, а скорее эпитет – характеристика образа. Думаю, что даже человек, который не знаком с византийской иконографией, может догадаться, о чем идет речь: все мы знаем слово кардиология . Кардиотисса – сердечная.
Икона Богоматери Кардиотисса (XV век)
Особенно интересной с точки зрения иконографии является поза Младенца, который, с одной стороны, обнимает Богоматерь, а с другой – как бы опрокидывается назад. И если Богоматерь смотрит на нас, то Младенец смотрит в Небеса, как бы вдаль от Нее. Странная поза, которую иногда в русской традиции называли Взыграние. То есть на иконе – вроде бы играющий Младенец, но играет Он довольно странно и очень не по-младенчески. Именно в этой позе опрокидывающегося тела есть указание, прозрачный намек на тему Снятия с Креста, и соответственно страдания Богочеловека в момент Распятия.
Здесь мы встречаемся с великой византийской драматургией, когда трагедия и торжество объединяются в одно, праздник – это и величайшее горе, и одновременно замечательная победа, спасение человечества. Играющий Младенец провидит Свою грядущую жертву. И Богоматерь, страдая, принимает Божественный замысел.
В этой иконе – бесконечная глубина византийской традиции, но, если приглядеться, мы увидим изменения, которые приведут к новому пониманию иконы в очень скором времени. Икона написана на Крите, принадлежавшем в ту эпоху венецианцам. После падения Константинополя он стал главным центром иконописания во всем греческом мире.
В этой иконе выдающегося мастера Ангелоса мы видим, как он балансирует на грани превращения уникального образа в своего рода клише для стандартных воспроизведений. Уже несколько механистическими становятся изображения светов-пробелов, которые выглядят жесткой сеткой, положенной на живую пластическую основу, чего никогда не допускали художники более раннего времени.
Икона Богоматери Кардиотисса (XV век), фрагмент
Перед нами – выдающийся образ, но в определенном смысле уже пограничный, стоящий на рубеже Византии и пост-Византии, когда живые образы постепенно превращаются в холодные и несколько бездушные реплики. Мы знаем, что происходило на том же Крите менее чем через 50 лет после написания этой иконы. До нас дошли контракты венецианцев с ведущими иконописцами острова. По одному такому контракту 1499 года за 40 дней три иконописные мастерские должны были изготовить 700 икон Богоматери. В общем, понятно, что начинается своего рода художественная промышленность, духовное служение через создание святых образов превращается в ремесло на рынок, для которого пишутся тысячи икон.
Прекрасная икона Ангелоса Акотантоса являет собой яркий рубеж в многовековом процессе девальвации византийских ценностей, наследниками которой мы все являемся. Тем драгоценней и важнее становится знание о подлинной Византии, возможность лицезреть ее воочию, которую нам предоставила уникальная «выставка шедевров» в Третьяковской галерее.
Одно из самых высоких достижений русской и вообще европейской культуры позднего Средневековья связано, конечно, с именем великого иконописца, которого называли пресловущим, то есть самым известным. Это, несомненно, Дионисий. Он, в отличие от Андрея Рублева и многих других иконописцев, был человеком светским, однако выросшим в необыкновенной, очень образованной, очень изысканной, можно сказать, аристократической московской среде.
С именем Дионисия связано огромное количество ансамблей произведений искусства. Вероятно, его иконное наследие было несоизмеримо велико, но до нас дошло не очень многое. Почему я говорю «несоизмеримо велико»? Потому что он расписывал храмы в огромном количестве. И в Иосифо-Волоколамском, и в Ферапонтовом, и в Пафнутьево-Боровском монастырях. И он для всех делал иконостасы. А представляете себе, с конца XIV века, со времен Феофана Грека, Андрея Рублева, иконостас, как правило, уже большой, включающий в себя несколько рядов. И вот Дионисий с артелью мастеров работает над созданием икон.
Особенности его художественного языка очень легко узнаются. Невозможно перепутать икону Дионисия по тому, как тонка и изысканна линия, как удлинены пропорции; но все эти художественные средства в первую очередь необходимы для создания совершенно определенного духовного, молитвенного состояния, которое отличает лучшие творения русской культуры рубежа XV-XVI веков - иконы и дошедшие до наших дней знаменитые фрески Рождественского собора в ансамбле Ферапонтова монастыря.
Наш музей хранит большое количество работ, так или иначе связанных с именем Дионисия. И наверное, первая, о которой надо сказать, - это икона Божией Матери «Одигитрия», которая была создана на старинной доске от византийской иконы. Почему это так важно? Казалось бы, торжественный, сдержанный, суровый облик Божией Матери на этой иконе отличается от того, что делал Дионисий. Именно потому, что это был определенный заказ. После пожара в Москве, в Кремле, где сгорела знаменитая византийская святыня, на доске от сгоревшей иконы, как сообщает летопись, Дионисий «в меру и подобие», то есть в полный размер, повторил древний образ. И вы видите здесь надпись, сделанную по-гречески: «Одигитрия».
Это знаменитая икона, «Путеводительница», на ней по традиции Богоматерь изображена с Младенцем на левой руке, Который держит свиток, упирающийся в колено. А наверху мы видим Архангелов Михаила и Гавриила. Сохранившаяся икона позволяет предположить, что у нее был оклад. И наверное, это надо помнить при знакомстве с большинством икон из собраний музеев. Следы от крепления оклада, от венцов сохраняются. Также очень многие иконы мы теперь видим как белофонные, хотя на самом деле они имели золотой или серебряный фон. Эта икона находилась в самом центре, как принято говорить, «в сердце Отечества» - в Московском Кремле, в Вознесенском женском монастыре.
Дионисий очень много работает именно в Московском Кремле. Для Успенского собора Московского Кремля он вместе с другими мастерами пишет целый иконостас. Успенский собор Московского Кремля был построен в 80-е годы XV века итальянскими мастерами. И именно для этого собора Дионисий со товарищи делает иконостас, и в частности пишет дошедшие до нас иконы митрополита Алексия и митрополита Петра из местного ряда. Последняя хранится в Успенском соборе. Почему это так важно? Дело в том, что Успенский собор Московского Кремля - уже третий по счету. Первый - времен Ивана Калиты, второй - построенный Мышкиным и Кривцовым, который пал во время землетрясения; и вот этот, третий, был ориентирован в своем величии на знаменитый Успенский собор города Владимира, сердце Древней Руси.
Если вы помните, древние домонгольские храмы отличались грандиозными размерами. Именно для Успенского собора во Владимире преподобный Андрей Рублев с артелью писал свой знаменитый иконостас, часть которого тоже хранится в нашем собрании. Так вот, если Успенский собор Московского Кремля повторяет по своим формам и размерам собор города Владимира, то и иконостас, соответственно, тоже создан по владимирскому примеру - такого же грандиозного масштаба. Это небывалый размер вообще для нашего Отечества в то время.
В местном ряду этого иконостаса находились иконы первых русских митрополитов - Петра и Алексия. И вот особенно мне бы хотелось сказать об этой иконе, которая попала к нам очень поздно, в 40-е годы, из Московского Кремля (а вторая осталась там). Создана она была, как считает большинство исследователей, в период росписи собора, в конце XV века, в 1480-е годы - это одна из датировок иконы. Это огромных размеров житийная икона, где в центре располагается образ Алексия чудотворца, Московского митрополита. Его святость - это некий тезис, подтверждением которого являются клейма, запечатлевшие моменты его жития. Благодаря научным исследованиям мы можем сказать, что эти клейма полностью соответствуют варианту жития святителя Алексия, включая точно датированное событие - чудо исцеления от мощей Алексия старца Наума.
По традиции все клейма на русских иконах читаются так: верхний ряд слева направо - мы видим рождество отрока Елевферия, дальнейшие события: приведение его в храм; чудное третье клеймо, где отрок спит и ему снятся птицы, а голос говорит ему, что он тоже будет, подобно ловцу птиц, ловцом душ человеческих. Далее - пострижение в монахи, поставление в епископы. И наконец - мы с вами должны понимать, в какое время живет святитель Алексий, - он приезжает к татарскому хану. Далее клейма читаются слева направо вразбивку. И мы видим на шестом клейме, что действие происходит уже в Троице-Сергиевой лавре.
А потом мы видим моление - и перед нами Успенский собор, только тот, древний, который не сохранился до нашего времени, где был захоронен Петр, первый из митрополитов Киевских, имевший постоянное местопребывание в Москве. Вот над могилой святителя Петра молится святитель Алексий, и вы видите там изображение белокаменного собора. Дальше уже история, связанная с поездкой в Орду, исцеление от слепоты ханши Тайдулы. Но, конечно же, это имеет еще и символический подтекст: исцеление от слепоты - это как бы открытие глаз веры, открытие души человека. А дальше - встреча с преподобным, успение, обретение мощей; мы видим, как приносят икону святителя Алексия в храм, и наконец последнее клеймо - это чудеса от мощей святителя Алексия.
Там, где были мощи святителей Петра и Алексия, находились и эти замечательные житийные иконы, которые для нас являются великими художественными памятниками рубежа XV-XVI веков со всеми присущими Дионисию особенностями, о которых мы говорили: и вытянутые утонченные пропорции, и разбеленный легкий колорит, и от этого - ощущение радости, покоя, отсутствие драматизма, напряженности, присущих иконописцам предшествующей эпохи. Все эти художественные качества полностью соответствуют, на мой взгляд, тому совершенно особому сложившемуся мироощущению периода возвышения Русского государства рубежа веков, времен, когда Иван III женился на Софье Палеолог, когда начинается расширение Руси, расширение русского православного мира.
- Прославленный древнерусский иконописец Дионисий, живший в XV - начале XVI века, происходил из знатной семьи. Будучи ведущим московским иконописцем, он много работал не только в Москве, но и в других местах, получал заказы от князей и монастырей. Дионисий вместе с сыновьями расписывал Успенский собор Иосифо-Волоколамского монастыря, а затем - храм Рождества Пресвятой Богородицы в Ферапонтовом монастыре и иные церкви. Помимо этого им было создано множество икон и книжных миниатюр. Произведения Дионисия отличаются особой лиричностью и утонченностью, возвышенностью и отрешенностью, светоносностью и ритмичностью.
Наталия Николаевна Шередега, заведующая отделом древнерусского искусства Государственной Третьяковской галереи:
Начало XVI века связано в русской художественной культуре с очень интенсивным продвижением православия и монашеской культуры на север, созданием северных монастырей. Наверное, Дионисия можно назвать тем художником, который сопровождал своим талантом, своей рукой и своими чувствами вот это украшение Русской Фиваиды - северных русских монастырей. И для Павло-Обнорского монастыря, одного из светочей русского монашества, была написана прекрасная икона «Распятие». Достаточно и короткого взгляда на эту икону, и длительного глубинного созерцания для того, чтобы увидеть, как совершенно по-иному, по сравнению с предшествовавшими русскими и византийскими мастерами, понимает и передает свое понимание в красках наш иконописец Дионисий.
Небольшая икона вытянутого формата вдруг представляет нам Распятие не как трагическое, страшное событие, а как торжество жизни над смертью. Спаситель распят, Спаситель как бы уже предстает в лучах небесной славы, то есть Он как бы парит на кресте, Его движения спокойные и мягкие. Ему вторят Мария с тремя женами, сотник Лонгин, Иоанн Богослов, которые склоняются легкими движениями ко Кресту. Мы с вами видим вытянутые пропорции, изящную, очень тонкую разделку одежд, мягкое гармоническое композиционное решение, то есть все то, что создает в этом сияющем золотом фоне ощущение радостного парения, - жизнь побеждает смерть. И вот это вхождение в жизнь вечную передано художественными средствами живописца Дионисия.
Но здесь есть одна замечательная иконографическая деталь, которая имеет не только художественные достоинства, но и особый богословский смысл. Я прошу обратить внимание на то, что наверху, по сторонам от Креста изображены ангелы с покровенными руками, а внизу, под руками Спасителя, - четыре фигуры: два ангела и еще две - одна из них улетает, обернувшись, а вторая летит к Кресту. Это не что иное, как олицетворение Ветхого и Нового Заветов, то есть синагога и христианская Православная Церковь. В соответствии с христианским учением смена Ветхого Завета на Новый происходит именно в момент распятия и крестной смерти Спасителя.
Если бы икона дошла до нас в первоначальном виде, то мы могли бы понять, что кровь Нового Завета собирается ангелом в чашу Новозаветной Церкви. То есть, по сути дела, мы видим, как здесь колористически и композиционно удивительным образом раскрываются и очень важные догматические моменты, самый главный из которых - христианское учение о победе жизни над смертью.
Мы знаем, что Дионисий, как мастер высочайшего уровня, конечно же, работал не один. Он работал со своими помощниками, другими мастерами и, разумеется, учениками. И наверное, его утонченное, аристократичное искусство оказало огромное влияние на русскую культуру и на русскую живопись первой половины XVI века. И есть целый ряд икон, в которых мы ощущаем это влияние; иногда называем их авторов мастерами круга Дионисия. На иконах, написанных ими, мы видим не только вот этот дионисиевский колорит, его пропорции, но и самое главное - ощущение радости и торжества, переданное пластическими средствами.
Перед нами чудесная икона, которая так и называется: «О Тебе радуется». Это начало песнопения из «Октоиха», которое исполняется в Церкви. Но здесь перед нами воистину образ рая. Какая тварь радуется? Мы видим ангельские чины, песнописца Косму Маюмского, праведных мужей и жен, царей, святителей - всех, кто прославляет Богоматерь, принесшую миру Младенца Христа. «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь» - это чувство звучит в иконах последователей Дионисия, тех, кто преобразил мир русской культуры начала XVI века
Записал Игорь Лунев
